Экспедиция Polar Passage

Моим делом в подготовке экспедиции была разработка и изготовление одежды и спасательного снаряжения. Мы использовали все доступные новшества – в материалах, теплоизоляторах, дизайне. Не все оказалось так хорошо как хотелось, но главное что Джефф и Майк вернулись в целости и хорошей форме. Со всеми пальцами на руках и ногах.

Об экспедиции

Начиная с сэра Мартина Frobisher в 1576 году, моряки и ученые пытались найти северный маршрут на Восток. Поиски Северо-Западного прохода заняли четыре столетия

Многие мужественные полярные исследователи заплатили жизнью за попытку пробиться по этим скованным льдами водам. Назовем только сэра Джона Франклина. Он погиб в экспедиции, принесшей столько открытий, что их хватило бы и на две жизни.

Впервые Северо-Западный проход был полностью пройден Руалом Амундсеном в1906 г. на небольшом моторном судне Gjoa. С тех пор и до наших дней все суда, прошедшие по пути Амундсена, также в той или иной степени использовали двигатели.

До тех пор, пока Джефф Макиннис и его компаньон и фотограф Майк Биделл не совершили свое спортивное парусное плавание, пройдя Северо-Западным проходом только с помощью ветра и своих собственных сил.

Историческое плавание:
Северо-Западный проход под парусом

Катамаран на льду холодного моря

Плавание через Северо-Западный проход с помощью паруса, мускулов и решимости двоих канадцев стало одним из самых серьезных парусных приключений за последние 20 лет.

Путь на восток длиной в 2500 миль начался в Инувике на северо-западных территориях и окончился в Порт Инлете на Баффиновой Земле.

Судно было не совсем обычным – катамаран Hobie 18, дополнительно оснащенный спинакером и оборудованный для перевозки 250 фунтов продовольствия и снаряжения.

Джефф:

…чтобы добиться успеха в самых суровых на Земле условиях, нам нужно было все только наивысшего качества. Катамаран имеет высокую скорость под парусами и при этом его можно тащить по льду – это позволяло нам приспосабливаться к постоянно меняющейся обстановке.

…Это было в нашем втором сезоне. Пересечение Ледокольного канала, это 35-мильный пролив между островом Виктории и островами Королевского географического общества. Двенадцать дней от страха и отчаяния. С высоты нашей казалось - лед простирается бесконечно. Ледяной лабиринт постоянно в движении, все дробится и перемешивается, глыбы пакового льда местами выпирает на 25 футов в верх, застывая сплошными торосами. И мы собрались туда под парусом… лишь для того, чтобы попасть тупик. Снова и снова наши усилия оказывались бесполезны. Стоило впереди показаться открытой воде, как она тут же  заполнялась льдами. Ветер и течение были в  сговоре, чтобы поймать и перемолоть нас в этих льдах. Мы отчаянно перетаскивали лодку через дрейфующие поля в сторону разводий, исчезавших на глазах…

Мы в бедственном положении. Единственный выход — вытащить наш Hobie на лед и ждать улучшения обстановки. Лед постоянно в движении, для сна есть только одно безопасное место: трамплин катамарана. Удалось растянуть на нем палатку, сделав ее как можно ниже, и забурившись (burrowed) поглубже в спальники получить относительный комфорт. Но сон вполглаза – все время думаешь не поломает ли лед корпуса и не набредет ли на нас медведь.

Часто просыпаемся и оглядываем, что творится вокруг. Чувство неопределенности просто сжигает изнутри. Утро не приносит ничего хорошего, бесконечный океан льда во всех направлениях. Мы беспомощны.

Десять дней плавания, дрейфа, перетаскивания катамарана… дошли до точки. Что делать? Полное смятение. Майк разглядывает горизонт в 500 мм телеобъектив. На востоке никаких шансов. Но наконец он обнаруживает путь к земле на западе. Вместо того чтобы идти по курсу, идем назад по огромной дуге, оказываясь от цели даже дальше чем стартовали. Разочарование: похоже, наше лето кончилось не успев начаться.

Пока Майк занят делами, лезу в палатку. На такой случай у меня кое-что припасено еще в Торонтою Напяливаю на сухой костюм красные рубаху, штаны и шапку, черный пояс, а на себя белую бороду. Готово - Санта Клаус! Когда появляюсь в таком виде перед Майком, он теряет дар речи. Юмор — важная часть нашего комплекта выживания.

А два дня спустя лед неохотно позволяет нам пройти острова Королевских географов.

Наш последний во втором сезоне переход в Gjoa Haven на острове Короля Уильяма — отдельная песня. Несчастные и замерзшие, мы тащили тяжело загруженный Hobie по мелководью через мили гнилого льда.

Однако, когда мы сравнивали свое положение с экспедицией Франклина в 1848 году, наши проблемы казались мелкими. Британские моряки, истощенные и отчаявшиеся, с трудом достигли этих мест. Они погибли все до единого — от холода, истощения, болезней, отравления… дойдя до каннибализма в последней отчаянной попытке выжить. Вместе с ними умерла решимость англичан найти Северо-западный проход. Эти жуткие мысли одолевали нас, когда мы сидели хоть и уставшие, но сытые благодаря запасу сублиматов.

Урок истории опоздал для погибшей экспедиции. Возможно, они были слишком уверены в силе и превосходстве – своем и своих кораблей с паровыми машинами… игнорировали обычаи этой земли, опыт иннуитов, у которых могли бы поучиться. Это решило их судьбу.

После этого до 1903 года не нашлосмь никого, кто был бы готов идти на поиски Прохода.

Руал Амундсен, отправившийся сюда на небольшом моторном судне Gjoa, планировал свою экспедицию скрупулезно. Чтобы подготовиться к трехлетнему плаванию, он тренировался на лыжах, велосипеде и просто бегом, даже спал с открытым окном холодными норвежскими ночами. Он не стеснялся общаться с иннуитами и перенимать их опыт. Тренировки и знания открыли ему путь даже для похода на Южный полюс на собачьей упряжке.

И вот мы были рады увидеть вдалеке огни Gjoa Haven, места, где Амундсен провел две зимовки. Правда, он охарактеризовал эту маленькую гавань как «самую скучную и неинтересную в мире», но для нас после многодневного перемалывания ледяной корки гавань выглядела прекрасно.

Первым нас приветствовал Войтек из команды Vagabond'а, красивого стального судна, пять лет безуспешно пытающегося преодолеть Проход. Он пригласил нас на роскошное угощение – рулет из мяса и настоящей картошки. Оказавшись на этом судне с его техникой, обстановкой и земными благами, мы осознали, что выбрали для своего плавания неправильную лодку… но все это великолепие было бы слишком тяжелым для перетаскивания через льдины!

Наше третье лето в этих краях. Продолжаем прокладывать путь через лабиринт льда, а вдалеке слышатся непередаваемые звуки, вызывающие восхищение и трепет. Это дыхание появившихся где-то поблизости гренландских китов. Наконец мы видим кита – его дыхало напоминает дрожащий вулканический конус. Кит отдыхает на поверхности, но, почувствовав наше присутствие, ныряет. Мы очень разочарованы. Ведь намерения были самые благие – только полюбоваться красотой и мощью огромного животного.

Майк говорит, что глупо было бы этому могучему зверю верить нам хоть на грош. В конце концов, мы такие же как те кто почти истребил его сородичей только из жадности, за китовый жир и кости. В 19-м веке у восточного побережья Баффиновой Земли было убито 38000 китов. Теперь их осталось лишь около 200.

Увлекательные а порой ужасные картины дикой природы были развлечением в нашем плавании. Ежедневно нам встречались разные тюлени. Великолепная картина – птицы, местами сотнями и тысячами гнездящиеся на скалах.

Карта показывает, что мы на краю огромной отмели. Поднимающиеся холодные океанические воды приносят сюда питательные вещества на радость всей живности, поедающей друг друга. На поверхности появляется голова здоровенного тюленя. Его квадратная усатая физиономия выглядит довольно комично, но эта 750-фунтовая туша действует с ловкостю и скоростью настоящей рыбопромысловой машины. Временами тюлени нас здорово пугают: у них дурная привычка потихоньку подкрасться поближе, с разгону прыгнуть вверх и плюхнуться в воду с максимальным шумом и плеском. Сердце замирает от таких шуточек, ведь кроме тюленей тут водятся еще и белые медведи.

У нас было много встреч с этими владыками Арктики. Мы всегда были настороже, смотрели по сторонам и помнили, что находимся в их стране. Однажды мы мгновенно очнулись от глубокого сна, услышав шаги медведя в каком-нибудь футе от своих голов. Майк схватил наш пистолет – хлопушку с резиновыми пулями, мы замерли и прислушивались. Ничего. Тогда Майк высунул из палатки ствол, а потом собственный нос. И увидел в 40 футах перед собой молодого медведя. Обмена взглядами оказалось достаточно, дальше мы видели только круглую задницу, улепетывающую вниз по пляжу.

Майк пошутил, что нам надо бы принять душ — верно, медведю не очень понравился запах.

На Земле есть абсолютно безжизненные места, но есть и такие, где биение пульса жизни заставляет затаить дыхание. Таков парадокс Арктики. В ледяной пустыне есть оазисы жизни,  каких больше нет нигде на земле. Много раз мы находили признаки древних стоянок эскимосов-иннуитов, людей, которые жили здесь и были прекрасно приспособленны к этой земле. Мы не могли не чувствовать к ним огромное уважение, ведь здесь природа в любой момент может бросить человеку грозный вызов.

Наше третье лето. Впереди 35 миль открытой воды, проход через залив Принца-регента у Баффиновой Земля. Он ведет к нашей конечной цели - Pond Inlet в заливе Баффина. Но на кромке воды вокруг высокие обрывы. Ясно, что если мы сможем спустить лодку и стартовать, а потом что-нибудь пойдет не так — никогда не сможем выбраться на такой берег. Сомнения сжигают, желудок подкатывает к горлу… —"Пошла!!" — орем уже в конце 10-футовой преграды.

Нагнувшись к корпусам, как бобслеисты на разгоне, мы толкаем катамаран изо всех сил с гравийного пляжа вниз, в море. Чтобы хватило глубины, приходится лезть в воду по пояс, а потом втаскивать себя на борт. И сразу же грести, грести, до унции отдавая все силы. Мучительно, истекая потом, дюйм за дюймом движемся от берега. А впереди через туман сереет махина айсберга, похожего на призрак броненосца.

Ветра нет. Когда парус не наполнен ветром, лодка качается хаотично и подступает морская болезнь. Но постепенно ветер разгоняется, и теперь, с ветром и волнами, Принц-регент выглядит зловеще. Ледяные пинки океана в лицо, озноб пробирает до костей.

Из записей Майка в журнале: "Мы были на лезвии. Все чему Арктике научила нас раньше, за последние 90 дней было проверено заново. Опыт, знание, дух команды, наш дух… тут все вместе. Если бы мы перевернулись в этих водах, поставить лодку обратно не смогли бы. Я представил это с ощущением тошнотворного ужаса. Холодный океан вокруг. Тело быстро цепенеет, абсолютное отчаяние… пока все не поглотит утроба арктического моря. Решительно выбрасываю из головы такие мысли, и когда нас снова окатывает соленый душ, кричу Джеффу — Отличная работа!

Ветер кончился так же быстро, как начался. Теперь только конвульсивные волны толкают в сторону 2000-футовой скалы, пара весел — наша единственная сила. И тут накатила тошнота и слабость. Упав на колени, сказал Джеффу что чувствую себя самым жалким образом. Вывернуло, .на чем мои страдания и закончились. После моего дела почувствовал себя прекрасно, о чем  радостно оповестил Джеффа, а он только ухмыльнулся.

Час назад или около того мы сбросились на воду, словно блестящие желтые стручки, и молимся о ветре. Наконец с запада приходит ветерок и несет нас прочь от опасных мест, где волны бьют в скальные обрывы. Идем под парусом, легкий бриз, впереди убежище — бухта Elwin. И вот галечный пляж полуострова Borden. Прыгаем на берег и обнимаем друг друга с чувством глубокого облегчения. Готовим ужин из сублимированных спагетти. Удача с нами, мы живы и вместе… слегка сошедшие с ума, это да.

Проходим мимо сжатого горами ледника, впереди конец нашего путешествия. В 05:08 утра на 100-й день пути солнце зажигает радугу на брызгах летящих из-под носов катамарана. Мы завершаем первое парусное плавание через Северо-Западный проход. Мы отправились через эти воды на их условиях. Мы шли силой ветра, нас несли волны и течения. Наша судьба полностью зависела от природы, мы лишь пытались отвечать ей наилучшим образом.

Сегодня мы на ногах уже почти 23 часов, но не можем заснуть. Слишком велики радость и волнение. Наш Хоби кэт лежит на скалистом пляже, в снастях свистит ветер, ярко-желтые корпуса лучатся в утреннем солнечном свете. Наша лодка воплотила девиз для выживания в Арктике - адаптируемость.

Джефф Макиннис, Майк Биделл (фото).
январь 1990.

Оригинальный текст статьи (англ.)