Идея переплыть Азовское море на плоту родилась во время долгих зимних ночей, когда путешествия Дежнева, Беринга, Амундсена, Уиллиса, Скотта, Колумба и многих других великих авантюристов будоражили со страниц книг моё воображение. К тому времени незаметно для себя я собрал довольно большую библиотеку географических приключений, которую страстно перечитывал. Страна жила покорениями северного полюса группой лыжников под руководством Шпаро, Меснер в одиночку покорил без кислородного аппарата Эверест, сборная команда СССР по альпинизму дошла до вершины Эвереста по сложнейшему маршруту. Все эти статьи и книги, после которых невозможно было оставаться обыкновенным человеком, сделали своё чёрное дело и я, подгоняемый честолюбием и, как мне тогда казалось, здоровым авантюризмом, принял решение - пришло время совершить необыкновенное путешествие. Это был 1980 год.
В тот год летом мы с друзьями-водниками прошли в Саянах на катамаране порожистую речку Иркут и весной в Карпатах речку Чёрный Черемош, до этого в 1978 и в 1979 г там же была пройдена река Прут на надувных плотах. И ещё был опыт горных походов третьей категории сложности по Фанским горам (1977) и Кавказу (1978), лыжных по Хибинам и Карпатам. Короче, кроме авантюризма был ещё и кое-какой туристский опыт.
Но какой выдающийся маршрут выбрать в условиях развитого социализма, при котором за границу никого, кроме некоторых артистов, не выпускали? Решение лежало на поверхности - необходимо переплыть или Азовское море или Аральское (внутренние акватории). Я выбрал Азовское, поскольку одиннадцать лет прожил в Феодосии, часто бывал на Азове и знал, какие там ветры и куда дуют.
Ранее для прохождения порогов горных рек пришлось у старого друга (старпома буксира в Феодосийском порту) купить (за "страшные" тогда деньги - 85 рублей) списанный корабельный плот спасательный надувной на шесть человек (ПСН-6). Проблема, "на чём совершать подвиг", отпадала сама собой.
Ну, и последний вопрос, оказавшийся самым сложным: "С кем идти?" - решался целый год. Оказалось, что все мои храбрые, сильные и смелые друзья-водники или не могут, или не хотят, или не считают целесообразным идти в такой поход. Один (самый уважаемый) даже сказал, что это глупость. Уговорить удалось только одного человека - Ромку Марчевского, который, в своё время, "втянул" меня в водные походы. Он долго сопротивлялся, но, очевидно устав, сдался. Покорение Азова планировалось в августе 1981 года. В мае мы выполнили плановый поход по Карпатской реке, летом в Бурятии по р. Темник и только после этого уже вдвоём, захватив плот, отправились в Бердянск.
Город Бердянск находится на северном берегу Азовского моря. Возле него на двадцать километров в море выдаётся песчаная Бердянская коса - популярное место отдыха курортников. Вода здесь чистая, через всю косу проложена асфальтированная дорога к морскому действующему маяку. Добирались мы от Киева до Мелитополя на поезде, от Мелитополя до Бердянска на автобусе и до маяка на такси.
Утро было чудесное, дул попутный ветер и мы, накачав плот, сразу отчалили. Нас быстро относило от берега. Здесь необходимо остановиться на конструкции нашего судна, которое представляло собой надувной "бублик" оранжевого цвета овальной формы (4 м длиной и 2 м шириной) с надувным дном. Алюминиевая мачта из трубы диаметром 4 см и длиной 4 м должна была нести полиэтиленовый парус (спинакер), проклеенный для прочности по периметру медицинским лейкопластырем. Мачта упиралась в хозяйственную полиэтиленовую корзину (чтобы не пробить резиновое дно) и притягивалась к плоту тремя парашютными стропами. Мы были счастливы, молоды и чувствовали себя героями. Парус туго наполнялся ветром, казалось, что всё очень просто и замечательно. Но…
Но вечером начался шторм.
Яхтсмены знают, что самые поганые шторма именно в мелком (максимальная глубина - 9 м) Азовском море. Чем меньше глубина, тем круче волна.
Плот бросало непрерывно то вверх, то вниз. Постоянный рёв волн и вой ветра в ночных условиях поверг нас в ужас и заставил прочувствовать нашу ничтожность среди разбушевавшейся стихии. От захлёстывания спасал несчастный полиэтиленовый парус. Он "выстоял" и до утра тащил маленький плот по ветру. Ночью ветер сменился с северо-восточного на восточный. Мы превратились в заложников - плот двигался только по ветру, а идти надо было на юг. Рулевое весло, которое удерживало плот кормой к ветру, смыло волной. Пришлось рулить запасным, которое предназначалось для оттяжки спинакера. Началась борьба за выживание. Нас несло неизвестно куда. Никто не знал об этой авантюре и, поэтому, помощи ожидать не приходилось. Да и какая помощь ночью? Мы страшно устали, хотя и менялись на руле. Где-то к часу ночи я услышал женский смех и увидел впереди белый огонь фонаря, который, вроде бы, приближался. Потом он исчез, потом появился ещё раз. Женщины вокруг периодически смеялись. Уже через два года я понял, что это был за смех. Чайки, которые в шторм с криками носятся между валами воды - вот мои весёлые женщины. А вот свет - это, наверное, действительно была зрительная галлюцинация. Ромка ничего не слышал, но огонь видел.
К утру мы увидели берег. Радости не было, унылый серый прибой и безжизненный песчаный берег. К обеду плот выбросило. Мы так устали, что, как в кино, упали на песок и заснули. Как потом рассказал егерь, отвозивший нас на автовокзал в городок Приморск, плот выбросило на заповедную Обиточную косу, о которой мы даже и не подозревали и которая, на наше счастье, там была всегда. Эта коса выдаётся в море западнее Бердянской. Мы вернулись в Мелитополь и на поезде доехали до Симферополя, а оттуда до Феодосии и до мыса Казантип, где нас ждали с палатками ничего не подозревавшие мои родители, моя жена Людочка и Ромкина девушка Лена, которая, очевидно, единственная трезво оценивала ситуацию (при нашем появлении расплакалась). Все были счастливы и лето догуляли на южном берегу Азовского моря. Но самое интересное это то, что выводов мы правильных не сделали и через пару лет попёрлись через Азов опять.
До плавания я пытался узнать о "первопокорителях" Азовского моря и, представьте себе, такие люди были. Их было двое. К одному из них я пришёл домой - это был поэт(!), который писал неплохие стихи и работал на заводе в Киеве, не помню уже каком. Звали его - Сергей Соловьёв. Он был личностью, но это отдельная история.
Мы поговорили, и он рассказал про своё плавание, которое они с другом осуществили несколько лет назад под влиянием книги Алена Бомбара "В одиночку через океан". Эту книгу он дал почитать и мне.
Они оказались ещё более крутыми дилетантами, чем мы. Через Азовское море эти ребята пустились в двух рыбацких одноместных "надувнушках", которые сверху заклеивались куском резины так, что над лодкой торчали только голова и руки. Никаких вёсел и парусов. Всё тело и кое-какие продукты были внутри этого резинового бутерброда. Через шесть часов плавания "бомбары" не выдержали и разгерметизировались из-за жары. Купались посреди моря и радовались жизни, пока, как и у нас, не начался шторм. Спасло их то, что надувнушки, куда они во время шторма залезли обратно, набрались морской воды, погрузились частично в воду и стали непереворачиваемыми, как бутылка, на три четверти наполненная водой. И ещё они связали лодки, чтобы их не разбросало по морю. Им не так повезло, как нам - они проскочили мимо Обиточной косы и несколько дней мотались по морю. Намучились страшно, превратились в мумии и закончили плавание на Арабатской стрелке. Самым удивительным для них было то, что пляжники даже не подошли к ним после выброски. Мир вокруг оказался равнодушным к героям, и нам с Ромкой ещё об этом предстояло узнать. Сутки они отсыпались.
Потом на заводе была лекция, они рассказали о своём путешествии заводчанам, через которых я и узнал о путешествии. Перед мужеством этих ребят я снимаю шляпу.
Но вернёмся ко второй нашей попытке покорить Азов. Два года я модернизировал плот. Теперь он должен был ходить под углом к ветру (курсом бейдевинд). Мачта уже стояла на поперечной доске и не могла с неё соскочить. По бортам плота "намертво" крепились шверцы, сделанные из десятислойной (пропитанной олифой) фанеры, препятствующие боковому дрейфу, которые могли подниматься над водой при отчаливании и причаливании к берегу. Парусное вооружение состояло из двух полиэтиленовых (хорошо себя зарекомендовавших ранее) парусов-спинакеров (штормового и обычного) и двух аналогичных матерчатых стакселей. Мной был прочитан курс мастерства хождения под парусом. Мы с Ромкой потренировались на Киевском море на предмет переворота (и обратно) нашего плота. К тому времени мы стали неразлучными друзьями и интенсивно ходили в походы - зимой на лыжах в Карпаты , весной на р. Южный Буг (1983), летом на Алтай (р.Уба - 1983) и в Карелию на реку Воньга (июль 1984). Лично у меня количество походов доходило до шести в год. И вот после Карелии мы 13 (!) августа 1984 года выехали из Киева в Мелитополь, куда прибыли в 6-00 следующего дня. В 6-30 выехали в Бердянск и через 2.5 часа были там. Закупив продукты, добрались (на такси) до маяка на Бердянской косе.
Список продуктов:
| Хлеб, бух - 4,5 Вода, л - 7.0 Берёзовый сок - 2 банки по 3л Шоколад - 5 плиток Сыр, кг - 1.2 Сахар, кг - 1.0 Изюм - 200г Каша в банках, шт - 2 по 700г |
Тушёнка - 5 по 300г Рыбн конс в банк - 5 по 300г Колбаса п/к - 200г Сухари - 200г Чай Груши и яблоки - 0.5 кг Помидоры и огурцы - 0.5 кг |
Погода была отличная, но попутного ветра не было, и мы провалялись под солнцем трое суток. На четвёртый день не выдержали, и я поехал в Бердянск на почту просить родителей выслать денег на обратную дорогу, но перед этим в очередной раз позвонил в метеослужбу порта. На этот раз повезло - дали хороший прогноз - ветер "Nord-Nord-Ost" силой 10-16 м/сек, температура воды - до 23град.
Утром 17 августа в 6-30 мы отчалили. Дул слабый "Nord", который в 12-00 стих. Мы попали в штиль в 30 км от берега. Стемнело и стало заметно, что море сильно фосфоресцирует. Такое явление обычно наблюдается перед штормом. Я вырос в Феодосии и эту примету знал. Где-то внутри шевельнулось предчувствие, но тишина вокруг успокоила. Маяк спокойно беззвучно мигал. Я наклонился над водой и вдруг увидел контур огромной рыбы, метнувшейся от судна. Очевидно, это был дельфин, но я испугался и отпрянул от борта. "Боже, что мы делаем" - мелькнула мысль. Но было уже поздно.
В 22-00 подул сильный "Nord", который постепенно перешёл в "Nord-Nord-Ost" силой около 20 м/сек. Штормовой ветер очень быстро поднял волну высотой до 5 м и мы поняли, что опять вляпались и опять ночью. Большой полиэтиленовый спинакер поменять не успели и так шли, сколько могли. Это был уже не тот штормик, что в первый раз, это был настоящий кошмар - вокруг всё ревело и кипело, беспрерывные взлёты и провалы в чёрную бездну вызывали чувство ужаса, изматывал постоянный страх по поводу паруса, который в любую минуту мог оторваться и тогда волна, от которой всё время "убегали", сразу же бы "накрыла" плот. Мы почувствовали, что смерть рядом. Сказав на всякий случай друг другу прощальные слова и слова благодарности, привязали себя к плоту стропами.
Но парус не отрывался. Прошёл час, потом ещё и ещё. Мы неслись сквозь этот ад с сумасшедшей скоростью и, как это ни странно, постепенно привыкали к опасности. Мы привыкали к постоянно набегающей сзади серой глыбе, которая поднимала наш крохотный плотик на огромную высоту, проходила под нами и неслась дальше, опуская нас в бездну. Мы привыкали к белым барашкам волн, с шумом обрушивающимся вокруг, к чайкам, которые, как на шабаше ведьм, пронзительно кричали и носились между волнами как между стенами. И только невозможно было привыкнуть к звёздному небу и луне, молча взиравшей на наше безутешное положение.
Периодически раздавался отчётливый треск - это лопался очередной слой фанеры, из которой были сделаны шверцы. В два часа ночи раздался последний, и левый шверц исчез (правый был поднят для экономии). Я посмотрел ему вслед и ужаснулся - на нас надвигалась огромная волна в полтора раза больше обычной. Стало ясно, что девятый вал - это не выдумка. Корму отбросило влево и сразу же оторвался левый шкот - парус заполоскал. Скорость резко упала, плот начало заливать и мы в очередной раз вспомнили "всю свою жизнь". Но тренировки не пропали даром. Мы быстро сменили парус на штормовой. Судно опять набрало скорость и выровняло ход. Отчерпали воду и отдышались.
Тем временем ветер усиливался. Пришлось одеть спасжилеты и, как записано в дневнике, подготовиться к худшему. Руль еле удерживался в руках, поэтому менялись мы каждый час. И тут неожиданно пришла другая беда - в три часа ночи заметили, что нас догоняет огромный, сияющий огнями, грузовой транспорт (сухогруз), который, естественно, не замечал наше судёнышко (на плоту не было ни одного фонаря). Как это ни странно, но в этом огромном бушующем пространстве он шёл точно на плот и довольно быстро. Я прокричал Ромео, что тоскливо после всех передряг погибнуть под винтами корабля, который днём мог бы нас спасти. И опять помогла подготовка к этому походу, вернее модернизация судна. Мы опустили правый шверц и взяли как можно правее. Транспорт обогнал нас слева, но вдруг бросил якорь в километрах трёх впереди. Уже потом мы узнали от "бывалых моряков", что на Азове при штормовой погоде корабль может на мели удариться о дно и трагедии тогда не избежать. Может быть впереди была мель и капитан решил не испытывать судьбу? Так или иначе, мы никогда об этом не узнаем.
Мы обогнали, сияющего всеми огнями, монстра. Скоро он вообще пропал из виду.
На рассвете ветер начал стихать. Мы были измотаны до предела. Всю долгую ночь плот мчался на максимальной скорости, и казалось, что обязательно должен показаться берег. Но во второй половине дня (18-го августа) ветер вообще стих, и мы легли в дрейф. Теперь можно было поспать.
Штиль посреди моря - непривычная картина. Парус висит, берегов не видно, море колышется, как огромный пудинг, ряби нет. Звуков нет. Иногда слышно равномерное двойное фырканье - это пара дельфинов. Они шумно выдыхают воздух перед тем, как опять нырнуть. Кричи - никто не услышит. Оставалось только спать и есть. Но есть, и, самое интересное, пить - не хотелось. За весь переход мы только два раза пили чай (приготовленный на маленьком бензиновом примусе) и ничего, практически, не ели. Зато купались часто. Может, поэтому, и пить не хотелось?
Не хотелось и разговаривать. Фактически, мы все трое суток и шесть часов плавания промолчали. Правда, на тот период дружбы нам не нужно было что-то говорить друг другу - мы понимали всё с полувзгляда.
Ночью подул слабый юго-восточный ветер. Пришлось идти на северо-запад, но 19-го августа в 11-00 ветер поменялся на лёгкий северный, который постепенно усиливался. При этом ветре мы прошли около 30 км. В 17-30 я увидел землю. Как потом оказалось, мы на удивление точно вышли к намеченной цели - мысу Казантип, имея в арсенале навигационных приборов всего лишь компас туристский. Ромка долго не смотрел в сторону земли - думал, что я прикалываюсь. Земля была, почему-то, очень красивая. Сколько раз я читал про такие моменты и вот сам испытал смесь противоречивых чувств - облегчения, радости и сожаления. Как только берег в объективе стал, более-менее различим, сделал фото. Надо сказать, что фотографий этого путешествия всего четыре. Казалась бессмысленной, затея фотографировать - может быть после таких стрессов. Да и в шторм ночью не пощёлкаешь.
Но к берегу нас опять не пускал штиль. Обидно, но по такому случаю (ЗЕМЛЯ!) выпили чаю.
Из записей Романа: "Наступила ночь. На берегу появились слабые огни. С 24-00 до 05-30 нам удалось поспать. Утро 20-го августа. В 05-30 под слабым "Nord" пошли на огни. В 10-00 ветер поменялся на восточный. Поставили стаксель и пошли на юг под прямым углом к ветру. В 12-00 достигли земли в бухте мыса Казантип".
Я сбегал на почту в г. Щёлкино и позвонил отцу. Он с мамой выехал к нам на машине из Феодосии в посёлок Мысовое, куда мы дошли морем с восточным попутным ветром. На этом участке пути к нам чуть было не запрыгнул в плот метровый осётр, который, очевидно с испугу, выскочил из воды и ударился о борт. Но мы были и так счастливы.
Встрече все были рады. Огромный арбуз и кастрюля украинского борща (из первых блюд Ромка ест только борщ) увеличили всеобщее ликование и возродили пропавший аппетит.
Как ни странно, все наши знакомые и в Феодосии и в Киеве равнодушно отнеслись к этой победе. Когда мы "хвастались" - окружающие молчали. Очевидно, им, как обычно, не хотелось кого-то хвалить. Или для них это путешествие было глупостью. Кстати, многие люди не могут радоваться успехам других. Эта способность для меня давно является критерием оценки человека. Только один Лёшка Резников специально узнал мой адрес, чтобы познакомиться с "человеком, который переплыл море".
Так, или иначе, мы перестали об этом рассказывать и постепенно всё начало забываться. Но иногда, я говорю себе:
"МЫ ЭТО СДЕЛАЛИ!!!"
Через несколько лет Роман уехал с родителями в Чикаго. Сейчас мы иногда переписываемся по интернету, но в поход уже никогда вместе, очевидно, не пойдём. У него другая жизнь, другой язык, другие друзья.
Я до сих пор хожу в сложные походы по порожистым рекам. Одной из причин является потребность в риске. Та последняя штормовая ночь была самой яркой адреналиновой вспышкой моей жизни.
Автор (2002 год): Поездник Сергей, тел. в Киеве - 4505910, e-mail: poezd@i.com.ua, сайт: http://www.poezdnik.kiev.ua/
