ОТЧЕТ О ПАРУСНОМ ПУТЕШЕСТВИИ ПО ЛАДОЖСКОМУ ОЗЕРУ

СОСТАВ ГРУППЫ:

1. Василий Мочуговский

2. Андрей Фёдоров

3. Хабаров Кирилл

4. Виктор Корнеев

5. Маргарита Корнеева

6. Александра Корнеева

ОСНОВНОЕ СНАРЯЖЕНИЕ ГРУППЫ

№ п/п	Наименование снаряжения	Кол-во на 6 чел
0	Автомобиль «Соболь»	1
1	Катамаран «Альбатрос» (доработанный)	2
2	Палатка трёхместная	2
3	Коврик спальный полиуретановый	6
4	Мешок спальный	6
5	Комплект теплых вещей	6
6	Спасжилет	6
7	Комплект гермоупаковок	6
8	Компас	1
9	GPS	1
10	Радиостанция «Беркут»	2
11	Бинокль	2
12	Фотоаппарат	3
13	Видеокамера	1
14	Ремнабор	1
15	Аптечка	1
16	Комплект топографических карт Ладожского озера	2
17	Топор	1
18	Двухручка	1
19	Мангал	1
20	Тент	2
21	Мотор «Салют»	1
22	Жратва	Достаточно
22	Спирт	Мало

Маршрут путешествия:
Москва-Питер-Приозёрск-о.Валаам-Питкяранта-Москва

ПЕРЕХОДЫ

1. По показаниям GPS 2. Больше полпути – на веслах

СТОЯНКИ

Дата	Место	Подход	Берег	Дрова	Люди	Оценка
29-31 июля	Бригадное (старт)	Удобный	Песчаный	Далеко	Рядом дачи	Отлично
31.07, 01.08	о.Селькямарьянсари, северный мыс	Удобный	Крупная галька	Мало	Рыбацкие заимки	Хорошо
1-3 августа	о.Вехокамо, северный берег	Удобный	Песчаный	Очень мало	Оборудованная стоянка	Отлично
3,4 августа	о.Кухка, северо-восточный берег	Удобный	Песчаный	Нормально	Рыбацкие заимки	Хорошо
4 –7 августа	о.Путсари, северный берег	Неудобный	Крупные камни	Далеко	Могут быть	Хорошо
7,8 августа	п/о Хунукка, юг, залив Хунуканлахти	Удобный	Песчаный	Далеко	Могут быть	Посредственно
8,9 августа	о.Тейсансари, северный мыс	Удобный	Крупная галька	Нормально	Только рыбаки	Посредственно
9 - 13 августа	о.Валаам бухта Федоровская	Неудобный	Крупные камни	Нормально	Есть обязательно	Отлично
13,14 августа	о.Крестовый, северный берег	Неудобный	Крупная галька, камни	Очень мало	Рыбацкие заимки	Посредственно
14 -16 августа	Койриноя	Удобный	Песчаный	Далеко	Рядом дачи	Хорошо

ДНЕВНИК ПУТЕШЕСТВИЯ

28 июля, суббота

Просто интересно, есть ли на свете люди, которые могут собраться в путешествие заранее, чтобы спокойно выспаться перед дальней дорогой? Среди нас ни одного такого не нашлось, и каждый из потенциальных путешественников до двух, а то и до трех ночи, занимался последними приготовлениями. Затем был недолгий сон, ранний подъем и общий сбор возле верного Витиного "Соболя", как всегда готового вместить вдвое больше своего объема и безропотно доставить нас к начальной точке очередной парусной авантюры.

"Общность" сбора правда слегка нарушил Василий, безбожно проспав после душевного прощания с сыном, что, впрочем, было ему тут же прощено ввиду обыкновенности ситуации, а также присвоенного на этот поход звания "адмирала". Опоздание это не слишком сильно выбило нас из намеченного графика, Василий и привезший его Сергей даже успели поучаствовать в погрузке всего нашего скарба и "Альбатросов" в "Соболя".

Намеченную на утро покупку овощей на весь поход решили перенести назавтра в Питер, наверстав таким образом упущенное при погрузке время. "Наверстывание" оказалось весьма условным, ибо мы сейчас же это самое время и упустили, проскочив поворот с кольцевой на Ленинградку и открыв таким образом счет моим штурманским подвигам. Моим - потому как именно я отвлек Витю объяснениями, как управляться с радар-детектором. В меру поязвив на тему "хорошо бы на Ладоге все-таки вовремя поворачивать", развернулись и двинулись на север, незлобиво поругивая московских дачников, зачем-то едущих в этом же направлении в солнечный субботний денек.

Часикам эдак к двум все изрядно проголодались и стали уговаривать Витю остановиться, но тот, ссылаясь на отсутствие приличного места, упорно гнал вперед. Как потом выяснилось, Витя мечтал догнать выехавшего значительно раньше нас Маркаряна, который снова направлялся на свою любимую Онегу, везя на прицепе на этот раз весьма приличных размеров яхту. Только угроза голодной смерти всего состава экспедиции, вместе с обещаниями предварительно расправиться с нашим флагманом Витей, заставили последнего сжалиться над нами. Отдав должное заботливости моей Ирины, собравшей нам в дорогу солидную и "вкусную" сумочку, совсем уж было собрались двигаться дальше, да не тут- то было. Небольшую задержку на этот раз спровоцировал Витя, решивший втихаря попить предназначенного для походной бани пивка. Как только флагман открыл нагревшуюся в машине бутылку, его тут же укусила за ухо оса. Витя, естественно не стерпел, и осу прибил, но как на грех, той самой рукой, в которой за мгновение до этого была полная открытая полутора литровая бутылка теплого "Очаковского". Бутылка, оставшись без Витиной поддержки, ровнехонько пошла дном вниз... . Даже не знающий физику второгодник скажет, что произошло, когда бутылка стукнулась дном о землю. Мощный фонтан пива прошел в нескольких сантиметрах мимо лица удачливого охотника за кусачими насекомыми, распался на отдельные брызги, и щедро оросил начавшую было подсыхать сорную траву под Витиными ногами. Справедливость таким образом на сей раз восторжествовала, оса принесла ей в жертву свою жизнь, Витя выпил уцелевшие полстакана пива, я сел за руль, и путешествие наше продолжилось.

Во время моей "вахты" на руле случился страшный ливень, заставивший нас с Кириллом очень быстро перепробовать все кнопки на приборной доске "Соболя" в поисках включения фар. Мы включили последовательно вентилятор, печку, свет в салоне, приемник и другое электрооборудование и к окончанию ливня добрались-таки до фар, да и то после Витиной подсказки. Проснувшийся Витя долго бездельничать в салоне не смог, и, воспользовавшись остановкой на заправке, согнал меня из-за баранки, чему я не очень-то и сопротивлялся. Флагман снова принялся активно догонять Маркаряна, что вскорости ему и удалось.

Произошла радостная встреча на обочине, объятия, рассматривание выкрашенной в немаркий зеленый цвет яхты "HUNTER", уютно устроившейся на прицепе к "восьмерке". Затем был произведен обмен одной из трех наших работающих раций на неисправную Маркаряновскую, за что нам досталось еще полведра помидоров, которые Сергей "все равно не довезет". Тут же Маркарян напугал Ритку тем, что овощи надо было покупать в Москве, а на севере, куда мы все направляемся, их может и не быть вовсе. Почти совсем мы уже было разъехались, но тут к нам подъехал на велосипеде весьма колоритный дядечка. На совершенно обычном доперестроечном "Спутнике" путешествовал мужчина лет пятидесяти, одетый в синий рабочий комбинезон и оранжевую безрукавку. К велосипеду кое-как была привязана небольшая сумка, откуда торчали разнообразные железки, с натяжкой похожие на запчасти для велосипеда. Из завязавшегося разговора мы к величайшему своему изумлению выяснили, что путешествует мужчина не от места работы к ближайшему ларьку за сигаретами, а не иначе как из города Сочи к Северному Ледовитому океану за приключениями. Названия промежуточных пунктов маршрута были аккуратно написаны черным фломастером на спине его оранжевой безрукавки, причем оставленного на будущее места определенно должно было хватить до конечной цели. Проникшись немедленно уважением к такой неслабой цели и к человеку, поставившему ее перед собой, мы долго еще расспрашивали его о деталях, сфотографировались на память, оставили на безрукавке свой автограф - "Москва-Онега-Ладога", и пожелали отчаянному велосипедисту всяческих успехов. После его отъезда Сережа Маркарян выдал: "Не может наш народ, когда все хорошо, обязательно надо, чтобы или в гору, или ветер в морду". С тем и расстались. Правда не насовсем, потому как напуганная Маркаряном Рита стала регулярно требовать остановок на трассе для закупки овощей, и на каждой такой остановке Сергей, которого мы так же регулярно обгоняли, невозмутимо проезжал мимо нас, коротко сигналя. В общем на этих "фуражных" остановках мы потеряли гораздо больше времени, чем сэкономили при отъезде, ну да ладно, уж очень нам хотелось утром поскорее отправиться в это давно задуманное (на Ладожской, кстати, улице) путешествие.

До Питера добрались вовремя и без приключений, были встречены трепетным Сашей Максимовым, который угостил нас ледяным пивом и целым набором вкуснейших салатов. На одну ночь небольшая однокомнатная квартира превратилась в цыганский табор со спящими повсюду людьми, причем сам хозяин героически отправился спать в "Соболь". Говорят, ночью где-то громко лаяла собака и работала автомобильная сигнализация... . Не знаю, ничего не слышал или не помню, а значит, как говорится, и не было ничего.

29 июля, воскресенье

Саша Максимов решил провести с нами пару дней на Ладоге, поэтому теперь едем всемером, что, впрочем, не помешало нам в очередной раз проскочить нужный поворот. Волею провидения как раз во время вынужденной остановки мы заметили указатель поворота на Приозерск, иначе уехали бы не туда, спасибо Саше Максимову и потерявшейся его визитке.

Слегка поплутав по окрестностям Приозерска в поисках обозначенных на картах турбаз, нашли таки очень удобную бухточку с песчаным пляжем. Турбаза же, на которой мы планировали остановиться для сборки "Альбатросов", оказалась на поверку воинской частью, как впрочем и все остальные поблизости. Этой военной тайной поделился с нами дежурный на КПП первой из "турбаз". Сразу, как только было выбрано место для стоянки, все, по примеру флагмана, бросились собирать катамараны. Как будто и в помине не было традиции слегка отметить окончание автомобильного и начало "водочного" этапа, будто бес вселился. Витя, как-то сам собой назначился еще и капельмейстером, поэтому, пользуясь сразу несколькими ключевыми служебными положениями, продолжал неистово трудиться, начисто игнорируя все намеки и глухой ропот готовой взбунтоваться команды. Естественно, такое вопиющее нарушение всех мыслимых и написанных законов и традиций безнаказанно пройти не могло, доказательством чему послужила сломавшаяся при сборке укосина. Но это мы еще легко отделались, укосину же быстро починили с помощью предусмотрительно захваченного инструмента.

Небольшим утешением во время этой "каторги" для мужской части команды служила группа начинающих фотомоделей. В непосредственной близости от нашего походного "стапеля" в самых разнообразных позах фотографировались местные обнаженные девушки, то заходя в озеро, то вылезая на выступающие из воды камни. Руководили процессом два парня с видеокамерой, фотоаппаратом и штативом. Естественно, им досталось от нашего Василия за неправильный выбор ракурсов, света и прочих операторских принципов, но досталось негромко, так, что парни этого не слышали, зато мы все имели законное основание вовсю разглядывать девиц, горячо во всем с Василием соглашаясь. Само найденное нами место оказалось весьма популярным среди местных дачников, люди приезжают и просто часа на два искупаться, и на дольше, с палаткой и солидным набором выпить-закусить. Да и то сказать — отлогий песчаный берег, большая поляна, солнечный день, теплая вода в Ладоге, - что еще надо людям, чтобы собрать катамараны и подготовиться к путешествию! Другим же надо искупаться с детишками или, скажем, голых девчонок сфотографировать, пускай, места для всех хватает, чего нельзя сказать о дровах, за которыми таскаться приходилось довольно далеко.

Ближе к вечеру, когда солнце уже было довольно низко, девицы, одевшись, направились в сторону дачного поселка пешком, а парни, повозившись полчасика под капотом старенького "Мерседеса", отправились следом их догонять, а может, и не их, а может и не догонять, кто их разберет, этих художников. Мы же, лишившись моральной компенсации за непосильный труд, с удвоенной энергией стали требовать компенсации вещественной, вернее сказать — жидкостной. Тут уж Витя сдался, — то ли проникся, то ли разнервничался очень, вынужденный созерцать бесплатный стриптиз в присутствии жены и дочери. В общем, состоявшийся первый походный ужин был весьма обильно сдобрен исконно русским "... ну, за красоту!", а потом были песни под гитару, было ночное купание в удивительно теплом озере, были завязанные Василием рукава и штанины нашей одежки и веселые шутки по поводу нетвердости рук, это все развязывающих.

30 июля, понедельник

Сегодня по графику - пробный выход на воду, распределение груза по катамаранам, определение на стоянку "Соболя". Накопившаяся за вчерашний день усталость, солнечная погода, теплая водичка не способствовали ударному труду, а поэтому ничего из запланированного сделано не было. Все усиленно делали вид, что в перерывах между купаниями и загоранием доделывают что-то очень важное на катамаране, без чего ну никак нельзя. К тому же местный дачник со словами "для меня это не рыба" подарил нам четырех рыбин, которых вытащил из поставленной накануне сети. Он пообещал заглянуть к вечеру на уху и обговорить условия помещения на стоянку "Соболя", но рыбу мы всю съели еще днем жареную, решив заменить на переговорах уху другой жидкостью, не менее способствующей достижению взаимопонимания.

Дачник однако не приехал, вместо него к вечеру пошел дождь. Саша Максимов уехал домой, а мы уселись у костра дожидаться нашего благодетеля. Ожидание под дождем, как известно, требует повышенного взаимопонимания ожидающих, и оно таки было достигнуто, и неоднократно. Результатом его стало решение назавтра пораньше встать, с тем, чтобы с утра пораньше выйти в намеченном еще дома направлении. Про "Соболя" мы, видать, позабыли сгоряча, но тут уж ничего не поделаешь, взаимопонимание тоже имеет свои отрицательные стороны.

31 июля, вторник

Н-да, "пораньше" как-то не очень получилось, кроме того, Витя получил от Риты (не будем уточнять, чего) за шум вчера вечером у костра. Оно и понятно, Ритка-то в поисках взаимопонимания не участвовала, отсюда и недовольство. Пришлось идти с повинной, прихватив в виде аргумента чашечку кофе Рите в постель, вернее в спальник. Кофе был принят и выпит, повинную голову меч не отсек, разошлись с миром, обменяв прощение на обещание никогда больше так не делать. Завтрак сегодня готовили с применением купленного вчера в Приозерске весьма сложного инструмента, в просторечии называемого консервным ножом. Но это - в просторечии, а приклеенная к изделию этикетка гласила, что это - "Открывашка унив. МЛ-21. Страна изготовления -Китай. Срок действия - 31.10.2001". В использовании "открывашка" оказалась тоже непростой, но зато не была просрочена, что, согласитесь, немаловажно в дальнем походе.

Во время завтрака было твердо и единогласно решено "во что бы то ни стало сегодня выходить", но тут на горизонте показался "Альбатрос", явно направляющийся к нашей бухте. Немедленный выход был отложен ради знакомства с собратьями по средству передвижения. Это оказались милые люди, семья из Питера - муж, жена и дочка, не считая собаки. Они нам поведали, что эта бухта - самое удобное место для сборки-разборки, и они всегда отсюда стартуют и здесь заканчивают свои походы по Ладоге. Кроме того, от них мы узнали, что не стоит заходить на острова Кугрисари и Макаринсари, что к северо-востоку отсюда. Там, оказывается не все в порядке с радиационным фоном, стоят соответствующие знаки и ходят люди в химзащитных комбинезонах, респираторах и с разными датчиками в руках. Прямо эти люди наших питерцев оттуда не погнали, но на вопрос "можно ли здесь постоять ночку?" посоветовали перейти на находящийся рядом остров Хейнясенма, там, мол, "чисто", а на южной оконечности вообще рыбаки стоят, с ними можно и насчет рыбы договориться. Хорошо, что так получилось, мы планировали на обратном пути на каком-то из этих островов ночевать, могли бы и не заметить ничего.

Питерцы традиционно позавидовали нам - "У вас все только начинается" и стали скоро разбирать свой "Альбатрос". Мы же, с завистью глядя на их слаженную работу, продолжили свои сборы и погрузку. Вскоре за ребятами приехал "УАЗик", они враз загрузились в него и уехали, пожелав нам, как водится, удачи и попутного ветра. Затем вернулись Вася с Витей, нашедшие наконец пристанище для "Соболя", последние узелки были завязаны, и в 15:15 мы наконец отчалили от берега нашей уютной гостеприимной бухты, названия которой так и не удосужились ни у кого спросить.

По причине первого ходового дня, а так же позднего выхода, мы немного подкорректировали маршрут, решив не ходить на о.Кильпола, и пошли на Селькямарьянсари, оставляя о.Буйнар к западу, а Заячий - к востоку. Да и WNW ветер весьма приличной силы способствовал такому изменению генерального курса и позволил нам за 2 с небольшим часа проделать 12 км пути одним галсом в полный бейдевинд. В половине шестого вечера мы уже вытащили свои "Альбатросы" на крупную гальку в северной оконечности нашего первого Ладожского острова, название которого мы всем экипажем долго учились произносить, не запинаясь, - я говорил "Сель", Кирилл - "кямарь", Вася - "янсари", получалось хорошо. Применить наше умение нам, однако, не пришлось, так местные жители зовут остров попросту "Селька". Это мы чуть позже выяснили из разговора с четырьмя парнями, приехавшими сюда на моторке постоять пару дней и покататься на водных лыжах.

Остров оказался весьма удобным для ночевки, с многочисленными следами стоянок, а на южной его оконечности есть даже небольшие избушки, которые, видимо, служат временным пристанищем для рыбаков. С дровами, правда, и тут напряженно, так что захваченные с собой полешки, которые мы собрали на старте, и подаренные нам питерцами можжевеловые дрова, оказались весьма кстати. Для наших сегодняшних соседей-воднолыжников этой проблемы не существовало - имевшаяся у них импортная бензопила без труда справилась со здоровенной сушиной, так что дров им должно было хватить дня на три.

Вечером, на закате, мы сходили на мысок определить наш завтрашний маршрут. На обратном пути повстречали уже изрядно "подогревшихся" воднолыжников, которые стали просить у нас карту. Как оказалось, у них вышел просчет с бензином, и теперь они искали устье какой-то речушки, поднявшись по которой можно было попасть на бензоколонку. Нехватка бензина и переизбыток дров не помешали однако парням запустить часа в 2 ночи свою бензопилу метрах в пятидесяти от наших палаток, отчего мы, разумеется, все проснулись, но вида не подали, чтобы не ставить хозяев в неудобное положение.

1 августа, среда

Вместо запланированных семи часов встаем в восемь, вместо зарядки пытаемся определить, что пилили ночью лесорубы-стахановцы. Не удалось нам этого понять, ибо и пень от спиленной вчера сушины, и сама она находились в том же состоянии, что и накануне вечером. По совершенно непостижимым причинам сборы наши затянулись аж часа на четыре, что хоть и непонятно, но вполне для нас обыкновенно. Без десяти двенадцать при достаточно свежем западном ветре мы отходим от "Сельки" с намерением дойти сегодня до острова Лауватсари. Ветер дует практически вдоль берега, легко набираем ход и выходим из-за мыска, чтобы лечь сразу на нужный галс, благо погода позволяет хорошо разглядеть гору на Лауватсари.

Флагманский "Альбатрос" так долго не показывался из-за острова, что мы легли в дрейф и стали вспоминать приемы спасения людей и имущества, применяемые при плавании под парусом. К великому облегчению через некоторое время из рации раздался громкий Витин голос, который нам поведал, что у его хозяина при отходе сдуло с головы кепку. Пока дружный семейный экипаж пытался кепку вернуть, катамаран так сильно снесло, что разумнее стало обходить "Сельку" с юга, что Корнеевы и стали теперь делать. Очень обрадовавшись, так как приемов спасения мы вспомнили всего один, ложимся на прежний курс, договорившись, что встречаться будем уже ближе к концу сегодняшнего маршрута. Ветер по-прежнему западный, идем в галфвинд, временами - в бакштаг, несильные, но чувствительные шквальчики Василий мастерски пережидает, приводясь к ветру и не рискуя мачтой. Погода замечательная, ясно, ветрено, небольшая волна с редкими барашками, - что еще надо человеку чтобы душа развернулась? Кому чего, правильно, но когда солнце скрывается за очередной тучкой, и становится прохладно, это "чего" приобретает совершенно определенный вкус, цвет и запах. Ничего из вышеперечисленного на борту нет, флаг-кок и "совесть всей экспедиции" Рита отменила выдачу продукта на переход, памятуя прошлогодние онежские инциденты, так что приходится согреваться воспоминаниями.

Витя, воспользовавшись тем, что мы ушли далеко вперед, тут же сбился с курса, сильно отклонившись к северу, пришлось корректировать его, до рези в глазах вглядываясь в горизонт и едва различимый треугольник паруса нашего флагмана. В конце концов, все стало на круги своя и острова Лауватсари мы достигли за 2 часа, пройдя одним галсом 14 км, повернули на восток и двинулись, не спеша вдоль острова, разыскивая удобный подход и место для стоянки. Не найдя ничего даже издали напоминающего стоянку, прошли вдоль острова и вошли в первый же проливчик между большим Лауватсари и маленьким островком, название которого скрыто временем на сгибе нашей карты. Здесь решили подождать Витю, а заодно поискать место для стоянки. Подход к берегу на восточном мысу Лауватсари достаточно удобный - плоский каменный "слип", но места для стоянки вблизи берега нет, крутой каменистый подъем и ни одного ровного места для палаток. Зато с высокого берега Вася разыскал на небольшом островке через пролив очень симпатичную бухточку с песчаным пляжиком, куда мы и направились сразу, как только подошел флагманский катамаран.

Одновременно видим вдалеке, на западе, белый парус яла, направляющегося, похоже, к той же стоянке, которую мы уже стали считать своей. Воспользовавшись преимуществом, в песчаную бухточку входим первыми, а ял гордо проходит мимо, не сделав даже попытки пристать к берегу. Стоянка и впрямь оказалась очень удобной и обжитой задолго до нас. К чести стоявших здесь людей, все очень чисто и культурно, аккуратные кострища, мусорные ямы, большой каркас для тента, сидения из камней и толстых досок, а также ящик из тонких дощечек, вид которого способствовал принятию одного трудного решения.

Дело в том, что еще на первой стоянке, после первой же ночевки, я обнаружил на руке небольшую болезненную опухоль, которую принял вначале за укус какого-то кровососущего. Опухоль долго не проходила, и "совет стаи" решил, что это растяжение от непосильного труда при сборке катамаранов. Боль все усиливалась, обычные при растяжении меры не помогали, поэтому я провел служебное расследование, не ломал ли кто мне руку в ночь нашего ночного купания, да еще так, что я этого не заметил. Сознаться смелых не нашлось, рука продолжала болеть, поэтому из тонких дощечек ящика я решил сделать нечто вроде шины или лангетки. С трудом преодолев стеснительность по поводу своей временной нетрудоспособности, изготовив дощечки, и с помощью Риты прибинтовав их к руке, я на некоторое время превратился в "...береги руку, Сеня", а Рита - в медсестру-травматолога.

Первая короткая разведка нашего небольшого островка принесла два приятных открытия - во-первых, с противоположной от бухточки стороны остров имеет длинный и узкий заливчик, достаточно мелкий для того, чтобы вода в нем достаточно прогревалась. Во-вторых, с высокой части острова открывается замечательный вид на Ладогу, причем такой, что утром солнце будет вставать прямо из воды. Сей же час было решено изменить график похода и устроить назавтра дневку, приурочив к ней помывку и обязательную для каждого нашего похода встречу рассвета. Общее мытье семьи Корнеевых Рита организовала сразу же, пока солнышко стоит высоко и достаточно тепло. Через несколько минут мы поняли, что Витя мыться не любит совсем, ибо орал он, как раненый слон. Сама Ритка тоже ахала и охала во время процедуры явно не от удовольствия, и только Санька стойко перенесла "экзекуцию", ее крики вряд ли достигали даже соседнего острова. Она и поведала нам, когда перестала дрожать, что вода в заливчике вопреки ожиданиям оказалась чрезвычайно холодной, чем окончательно убедила оставшийся немытым наш экипаж в том, что не обязательно настоящему туристу так часто мыться.

Планы по встрече рассвета остались в силе, поэтому мы стали основательно обустраивать лагерь, соорудив даже ветрозащиту для костра будущей столовой. Во время одной из разведок нами был обнаружен, начинающий созревать можжевельник, и мы, памятуя прошлогодний Онежский опыт, набрали, сколько могли, для изготовления самопального джина. Ягоды были немедленно растерты и опущены в полутора литровую бутыль для настаивания, причем процесс сопровождался заклинаниями типа "...послезавтра будет день рождения нашего общего приятеля Димы Смородинова, тогда и попробуем".

"Послезавтра" наступило через три часа, когда после окончания обустройства лагеря две мужских трети экспедиции собралось у костра под тентом. Оставшаяся женская треть разделилась на беспечно заснувшую Ритку и занявшуюся своими делами Саньку. Ее-то и попросили принести кусочек ватки якобы для прикладывания к порезанному пальцу, а на самом деле - для процеживания предназначенного для опробования "джина". На сей раз, достойная всяческого уважения, женская заботливость Саньки обернулась против "заговорщиков", ибо никто не смог предъявить порезанного пальца, а внятно объяснить, зачем еще четверым мужчинам нужна вата, тоже оказалось затруднительно. Естественно, Санька тут же рассказала о нашем подозрительном поведении Рите, и мы были поставлены перед выбором: попробовать, "настоялось ли уже" и услышать, что об этом думает Рита, или лечь сразу спать и ничего о Риткиных мыслях не узнать. Выбор был сделан, естественно, в пользу знания, и не зря, потому что, как это ни странно - "настоялось", и, как это не невероятно, Рита к нам присоединилась, продукт одобрила, а энтузиастов-дегустаторов не осудила. Так вот удачно закончился очередной день нашего путешествия - мы разведали очень удобную стоянку на острове, который за его форму зовем "подковой", изобрели рецепт ускоренного приготовления джина и пополнили свой багаж знаний фактом, что женское поведение непредсказуемо.

2 августа, четверг

Подъем для встречи рассвета назначили на 5 утра, легли мы, задержавшись на дегустации, около часу, так что поначалу встали только мы с Кириллом. Вася сквозь сон обещал серьезно подумать, Витя же, не желая, видимо, нас обманывать, не откликнулся вовсе. Не много они оба прогадали, так как с точкой восхода мы просчитались, и солнце взошло не из воды, а из-за соседнего острова. Картина получилась, конечно, не совсем уж шикарная, но, в любом случае - "рассвет встретил, - грех долой", это, во-первых. А во-вторых, все равно, очень это красивое зрелище, сразу понимаешь предков, поклонявшихся Солнцу. Присоединившиеся к нам чуть позже Рита с Саней, тоже, казалось, вполне были готовы обратиться назад, в язычество, но спасла нас всех от этого шага природа, быстренько затянувшая вставшее солнце облачками. Еще немного постояв в тишине среди камней, воды, сосен и прочих красивостей, отправляемся досыпать. Кстати, для меня досыпание будет не столь уж приятным, так как Кирилл, устанавливая палатку, так изощренно подгадал бугор на моем месте, что спать я могу только на животе, да и то, втянув этот самый живот и поместив вместо него бугор.

Проснувшись за этот день во второй раз, выслушали массу упреков. От Васи - за то, что напустили в палатку комаров; и кто его, интересно, учил про одного маленького комарика говорить во множественном числе? От Вити - за то, что не разбудили к рассвету; а этого кто обманул, что его вообще можно разбудить? Ворчание наших капитанов закончилось вместе с началом завтрака, и более не возобновлялось, поэтому уже более ничего не мешало нам любоваться окружающими красотами. Кроме красот мы несколько раз наблюдали проходящие мимо "Альбатросы", "Просторы", группы байдарочников и разнообразные моторные суда, то есть попали мы на оживленный перекресток в шхерах. Кстати, остров Лауватсари, выглядевший таким неприветливым вчера с юга, оказался совершенно другим сегодня с севера. К его северному берегу пристают даже приличных размеров прогулочные теплоходы, так что несправедливо мы его вчера "забраковали".

За этот день Витя умудрился починить сломанное накануне перо руля, приговаривая про себя что-то про каменистый пляж, прибой и не до конца поднятый руль катамарана. Вдохновленный победой, Витя решил приладить к себе на корму старенький "Салют", взятый на случай безветрия или другой крайний случай. Василий внял, наконец, настойчивым просьбам Кирилла, и к вечеру, когда начал стихать довольно сильный прежде ветер, взял его с собой покататься на разгруженном катамаране и поучить им управлять. Вернулись они часа через полтора, один - смущенный, но довольный, второй - в шутку напуганный ухватками первого на руле.

Потом Витя, взяв с собой Кирилла и Саньку, отправился в шхеры испытывать тот "Салют", а Вася, завидев выходящих из пролива "Альбатроса" с "Простором", рванулся к ним "погоняться". Через какое-то время ветер стих совсем, вслед за ним заглох Витин "Салют", а Васины соперники по "гонкам", ничего не подозревающие о происходящих соревнованиях, пристали к берегу большого острова напротив нас. Наши испытатели тоже потихоньку вернулись к родным берегам, Вася - под парусом, выжимая неизвестно как ход из полного безветрия, а Витя - на веслах, используя мускульную силу Кирилла и Саньки.

Когда солнце уже клонилось к закату, гости переместились на наш остров, основательно нагруженные дровами, которые здесь повыбраны напрочь. На "Просторе" путешествовала семья с двумя детишками лет пяти-шести, которые просто падали с ног, на "Альбатросе" - парень с девушкой, которая на ногах держалась крепко. Вступать в разговоры ребятам было некогда, темнело, и они торопились поставить лагерь, от приглашения к нашему костру они также отказались, и мы, немного обиженные холодноватым к себе отношением, отправились восвояси. Много позже, когда мы уже собирались укладываться спать, подошел глава большого семейства с объяснениями, что весь день шли шхерами против ветра и вымотались совершенно. Разговора, однако, опять не получилось, во многом благодаря агрессивной позиции, занятой обиженным Василием, и, обменявшись двумя-тремя фразами, мы разошлись по палаткам.

3 августа, пятница

Встаем около восьми, погода приличная, ветер умеренной силы западный, холодновато только немного. Не очень торопясь, к половине одиннадцатого мы готовы к выходу на очередной переход. Соседи наши в большинстве своем еще спят, и мы по-английски отчаливаем, помахав на прощанье умывающемуся на берегу экипажу "Альбатроса". Разработанный накануне маршрут по шхерам к острову Кухка приходится корректировать на ходу, ибо лавироваться при слабом ветре в узких протоках на наших катамаранах - дело очень утомительное. Василий расстроился до такой степени, что даже захватывающие дух окружающие красоты не могут компенсировать ему нервного напряжения от необходимости крутить оверштаг каждые пять минут, продвигаясь вперед метров на сорок.

Ворча и ругаясь, кляня на чем свет стоит нашу тягу к прекрасному, завлекшую нас в шхеры, Вася постоянно намекает, что по открытой воде мы бы уже давно пришли на место. На самом деле вокруг действительно очень красиво, жалко, что Василий и думать не хочет про свой "Никон", а только с тоской глядит на восток, где по идее и располагается вожделенная "открытая вода". Ко всему прочему мы еще перепутали береговые ориентиры под названием "гур", так что, если бы не GPS, уже заблудились бы в этой паутине из узких проливчиков между небольшими островками с крутыми скалистыми берегами. Чтобы чувствовать себя здесь, в шхерах, достаточно уверенно, карта нужна покрупнее нашей километровки, хотя с GPS и такой вполне достаточно, а вот мотор точно нужен понадежнее "Салюта" потому как для движения на веслах груженый "Альбатрос" вовсе не предназначен.

Около одного из таких островков и состоялся "большой совет", принявший большинством голосов решение выбираться из шхер и идти сразу на восточную оконечность Кухки, памятуя, что на южном его берегу, по рассказам наших вчерашних соседей, большим табором стоят водномоторники. При западном ветре дело это было не хлопотное, и воспрявший духом Василий тут же начал высокопарно восхищаться "завораживающей неброской красотой сурового северного края, по которому мы, молодцы такие, теперь путешествуем". Окончательно наш капитан оттаял, когда ему удалось не меняя галса, вплотную обогнуть очередной мысок, лишь слегка чиркнув швертом по прибрежным камням. После не очень продолжительного плавания мы остановились на одном из островков группы Ма-Рискеасари, размяли затекшие ноги, перекусили, проверили точность определения своего местоположения и двинулись широкими галсами к берегу острова Кухка, стараясь сразу высмотреть на берегу удобную стоянку.

В половине восьмого вечера такое место было обнаружено в первом же из многочисленных заливчиков на северном берегу Кухки, причем заливчик этот имеет даже свое название, но произнести его, не сломав языка, может только финн, наверное, а переписывать это название с карты сюда - значит издеваться над каждым, кто станет его читать. (Для мазохистов и педантов - "Хаукаисенлахти"). Удобная обжитая стоянка с песчаным опять же пляжиком была покинута кем-то совсем недавно - камни, ограждающие от ветра костер на берегу, были еще теплыми. Рядом с нашим лагерем расположились чуть позже двое ребят-байдарочников, а еще чуть подальше мы заметили у берега несколько катеров. Оттуда доносилась громкая, явно финская речь, а еще чуть позже, ближе к ночи, туда стали один за одним подходить такие же небольшие катера с целыми рядами удочек и спиннингов, закрепленными прямо на рубке.

При устройстве лагеря Виктор в очередной раз напомнил нам о своем хобби подрывника-любителя. На сей раз он решил продырявить использованный газовый баллончик от плитки об угол мангала, в котором как раз тогда весело горели дровишки. В результате эксперимента неожиданно образовался приличных размеров огненный шар, в центре которого располагалась Витина рука, а по краям - головы стоявших вокруг зазевавшихся зрителей. К счастью, все отделались легким испугом, поэтому остаток дня прошел в обычных хозяйственных заботах и бесплодных попытках реанимировать заглохший вчера, и так нужный сегодня мотор, чтобы прокатится по заливчику и показать финнам, что и в России тоже не только под парусом люди ходят. Финны, кстати, со временем совсем осмелели и все громче и громче стали переговариваться между собой и распевать какие-то, наверное финские, песни. Такое беспардонное нарушение нашей суверенной тишины и благодати привело Василия к мыслям о справедливости давнишней советско-финской войны, хотя финны, надо признать, скоро успокоились, отправившись, видимо, спать перед завтрашней рыбалкой.

Обнаружив рядом с нашей стоянкой небольшой, заросший камышом заливчик, Витя тут же решил, что вся ладожская рыба собралась этим вечером именно там, поэтому на вечерней зорьке расчехлил свой знаменитый спиннинг "Фишерман". Знаменит этот спиннинг тем, что за все время его трехлетней эксплуатации на Телецком, Онежском и Ладожском озерах на него не было поймано ни одной рыбки, да и впредь не будет уже поймано, так как ручка его сломалась просто в момент забрасывания вопреки рекламе, обещавшей, что спиннинг сломать нельзя даже нарочно. На прихваченную с собой простую удочку Витя и отправившийся с ним Кирилл маленькую рыбешку все-таки поймали, но не доглядели, и та сбежала обратно в озеро, протиснувшись в щелку спичечного коробка, куда была посажена ожидать своей участи в жирной ухе. Коварно улизнув из заточения, рыбка в отместку предупредила остальных о том, что появившийся откуда ни возьмись в Ладоге калифорнийский червь - ни что иное, как бесплатный сыр, поэтому больше наши рыбаки ничего поймать не сумели.

Изрядно подустав за долгий переход, намучавшись с рыбалкой, несговорчивым лодочным мотором и этими самыми записками, вся компания отправилась на боковую под аккомпанемент непонятных финских песен и неприятных своей послушностью финских же моторов, шум которых доносился с продолжавших прибывать уже в темноте катеров.

4 августа, суббота

Утро выдалось для этих мест невероятное, по крайней мере, судя по всем прочитанным нами отчетам, не бывает на Ладоге такой погоды. Полный штиль, абсолютно чистое, без единого облачка, небо, совершенно гладкая, зеркальная поверхность воды и звонкая тишина. Тишины, правда, хватило ненадолго: очень скоро загомонили, а потом стали разъезжаться на своих мощных катерах финны, затем добавилось шуму от просыпающегося нашего лагеря. Не слишком затягивая на сей раз сборы, выходим и мы, выгребая из заливчика на веслах и надеясь поймать ветерок на широком открытом просторе. По дороге в очередной раз вспоминаем точное наблюдение Сережи Маркаряна о тяжелой доле русского человека, которому "всегда ветер в морду". Ветра сегодня правда совсем нет, но это только у нас, а вот судя по дыму от костра на том берегу заливчика, где ночевали финны, для иностранцев ветер есть, причем нужного нам направления, с берега.

Ветер, когда он, наконец, проснулся, к нашему разочарованию сменился за ночь на противоположный, еще раз подтвердив наблюдательность Маркаряна, ибо начинает теперь дуть с востока, куда мы сегодня и направляемся. Пока, правда, он настолько слабый, что определить его направление можно только по дымку Васиной сигареты, и мы, пользуясь возможностью, греемся в лучах теплого солнышка, предоставив "Альбатросам" двигаться вперед самостоятельно со скоростью поднимающейся в гору лошадки, везущей хворосту воз. Направляемся мы сегодня на остров Путсари, хотя при таком ветре дойти до него мы должны только завтра.

Сегодня на переходе мы впервые увидели на горизонте главную цель нашего путешествия - Валаамский архипелаг, то поднимающий повыше над горизонтом, то почти сливающийся с ним в результате каких-то атмосферных искажений. Ближе к середине дня ветер стал усиливаться и мы, сделав короткую остановку на Свином острове, ходко пошли к теперь уже хорошо видному острову Путсари. По дороге светящее все время яркое солнышко незаметно пообжигало многим из нас наиболее выступающие незащищенные части; в основном носы и уши, что потом послужило поводом для шуток и дружеских насмешек над пострадавшими. Обойдя всю восточную часть острова, в единственную здесь бухту входить не стали, чтобы не выбираться оттуда против ветра, если не найдем места для стоянки. Двинулись дальше, внимательно, но безрезультатно вглядываясь в каменистые неприступные для нас скалы северо-восточного берега. И только обогнув очередной мыс и оказавшись уже у северного берега Путсари, увидели, наконец, очень удобную и обжитую стоянку, но на сей раз уже занятую семьей рыбаков с моторной лодкой, детьми, собачкой и палаткой.

Первый раз нам не повезло со стоянкой сразу, несильно расстроившись, двигаемся дальше, попеременно с Витиной командой подходя к берегу и оценивая местность. Каждая такая высадка сильно убавляла наш оптимизм, в особенности это было заметно по уставшим за длинный переход Рите и Саньке, тем не менее, мы упорно не хотели соглашаться на компромиссные варианты стоянок по принципу "как ни будь переночуем", за что и были вскоре вознаграждены. В очередной бухточке нашелся удобный подход к берегу, оставленная кем-то куча камней, явно напоминающая каменку для бани, толстенные бревна для сидения вокруг костра и прочие следы пребывания здесь собратьев по разуму. Место было одобрено всеми без исключения, причем решено провести здесь завтра целый день с баней и отдыхом.

Вечер прошел в традиционных хлопотах по обустройству лагеря и разведке окружающей местности, приготовленный одной Риткой ужин дружно был съеден всеми вместе, несмелые же попытки набрать дров для завтрашней бани были пресечены начавшимся несильным дождиком. Такая замечательная с утра, к вечеру погода испортилась окончательно, пугая нас зловещего вида тучами и связанными с этим перспективами. Зрелое размышление и трезвая оценка наших сил и возможностей подсказали нам, что с баней мы за один день при сложившихся условиях не управимся, поэтому решено было задержаться здесь не на день, а на два. Сделаем все не торопясь, без гонки и отваливающихся к вечеру рук и ног, а лишний день наверстаем за счет удлиненных переходов или стоянку какую-нибудь сократим.

5 августа, воскресенье

Выглянув поутру из палатки, поражаюсь удивительной гармонии окружающего мира. Поросшие лесом острова со скалистыми неприветливыми берегами порой вовсе скрываются в густом тумане, низкие облака время от времени моросят на нас чем-то, ничего не слышно кроме шума ветра в верхушках окружающих нас деревьев. В общем, именно такая погода более всего подходит к окружающему пейзажу. Настроение у всех соответствующее, не спеша встаем, с ленцой готовим завтрак и без энтузиазма с ним расправляемся, одеваемся в непромокашки и медленно разбредаемся по острову в поисках достойных для бани дров. Вернее, идем я, Вася и Санька, а Виктор принимаются снова перебирать основательно надоевший всем мотор, взяв в подмастерья Кирилла.

Путешествуя по лесу, мы не сильно рискуем заблудиться, так как часто натыкаемся на привязанные к деревьям разноцветные ленточки, которые явно обозначают дорогу от нашего лагеря куда-то вглубь острова. Однако дорога эта странным образом закончилась посреди леса в небольшом болотце, и мы повернули восвояси, прихватывая по дороге спиленные раньше сушины. Потом в лагере, опять же не торопясь, напилили дров, сделали каркас для бани, дважды попытались выйти под мотором на воду. Мотор продолжал проявлять свою гнусную сущность, легко заводился на берегу и так же легко глох на воде, не знаю, как Витя, а я уже точно перестал надеяться на него.

На очередных вечерних посиделках, которые проходят ежедневно, неотвратимо и по одному и тому же сценарию, решили дать походу нашему второе название - "свечной". Во-первых, Витя каждый божий день помногу раз выкручивает, прокаливает, вкручивает обратно свечу в ехидный "Салют", а во-вторых, вместо ежедневного вечернего туристского костра мы собираемся вокруг горящей свечи, благо Василий захватил их в достаточном количестве. Непонятно, в чем тут причина, то ли дрова лень собирать, то ли отдыхаем так хорошо, что устаем сильно, то ли вождя нет - не знаю. Этим же вечером было, наконец, вслух произнесено то, что все давно уже понимали - при расчете потребного количества веселяще-согревающего раствора была допущена роковая ошибка, причем не без моего решающего влияния. Кирилл считался до сих пор непьющим, вернее, я надеялся, что он постесняется "участвовать" наравне с опытными мужчинами, но не тут-то было, именно это он и готов был делать, ни на шаг от нас не отставая. Попытки капельмейстера Вити спасти положение робким вопросом: "Кирилл, участвуешь?" решительно пресекались твердым и бескомпромиссным "Да" Кирилла, и это вскоре привело остальных к пониманию, что "все равно не хватит, так что и экономить нечего". Решив таким истинно русским способом проблему, истинно по-русски махнули на нее рукой, и единственным, сдерживающим полет души по вечерам фактором, осталась Ритка.

6 августа, понедельник

Вчера вечером на разумные Риткины призывы устроить баню пораньше никто и не думал возражать, наоборот, все дружно кивали и единодушно одобряли, не забывая, однако при этом "о главном". В результате поставили сразу два рекорда: вечером - по количеству употребленного душой при полетах горючего, утром - по продолжительности сна. Погода не изменилась ни на йоту, все тот же густой и низкий туман, временами немного поднимающийся над водой, такой же изредка моросящий дождик, кругом "тепло и сыро".

Для розжига банного костра оставалось только набрать тонких веточек побольше, по наивности мы рассчитывали здесь на молодежь, да не тут то было, их уговорить выйти из палаток на завтрак едва удалось, где уж там дрова! Пришлось топать мне самому, причем далеко вглубь леса, ибо по краю все выбрано туристами и рыбаками. В этой экспедиции я умудрился поранить об острый сучек и вторую руку, несильно, но сам факт вывел меня по травматизму на недосягаемое первое место, тем более в отсутствии Мити Корнеева.

Худо-бедно со второй попытки костер разгорелся, потом закономерно прогорел, потом сверху над каменкой был водружен приготовленный заранее каркас и накрыт тентом. Сперва, непонятно почему, решили было париться "поэкипажно", потом поняли, что легко помещаемся в баньке все вместе, поэтому в очередной раз махнули рукой на условности, в разумных, конечно, пределах. Банька получилась на славу, удачно сложенная каменка держала тепло так долго, сколько мы смогли выдержать, к окончанию процедуры все пришли в восторженное благодушное состояние, надышавшись запахом березовых веников и хлебным духом от плескаемого на камни пива. Не обошлось, конечно, и без ныряния в прохладную воду Ладоги, с истошными воплями и шутливо вытаращенными от холода глазами, с быстрым возвращением обратно по тент к теплу прогретой каменки.

Туман все это время стойко держался у самой воды, создавая впечатление, что это от нашей бани столько пару над Ладогой. Лишь изредка он немного приподнимался и отступал к противоположному берегу, и тогда мы могли видеть походящих мимо нас байдарочников, ялы под веслами и опять же "Альбатроса", на сей раз под зелеными парусами. Все это происходит практически в полной тишине, легкий плеск волны и чуть слышное шелестение листвы не нарушают этой тишины, а кажутся ее составной частью, настроение у всех потихоньку становится благодушным и умиротворенным. В таком вот замечательном состоянии полной гармонии с природой мы и пребываем до самого вечера, а когда ложимся спать, заказываем на утро изменение ветра хоть в какую-нибудь сторону, ибо все два дня нашего здесь пребывания он, хоть и не сильно, дует строго нам навстречу, если предположить, что мы вышли на следующий запланированный переход.

7 августа, вторник

Накануне вечером хотели было устроить тотализатор на время нашего сегодняшнего выхода, но как-то заболтались и забыли, а выиграл бы тот, кто назвал время 11:45. Ветер, будто и впрямь по заказу, изменился на противоположный и дует теперь почти прямо с запада, что очень способствует нашему продвижению дальше на восток. Первоначально здесь было намечено два перехода, сперва до о.Воспоминаний, затем - на полуостров Хунукка, однако, имея такой замечательный ветер, мы вполне можем соединить эти два перехода в один и тем компенсировать лишний день стоянки на Путсари. Сказано >– сделано. Остров Воспоминаний мы посещаем только для короткого привала, да оно и к лучшему, на всем его северном побережье удобного подхода к берегу и стоянки мы найти не смогли, ткнулись в низкий, безлесный, поросший разноцветными мхами берег вблизи юго-восточной оконечности. Вид на гряду небольших островков в сочетании с разноцветьем мхов и низенькими, почти карликовыми, деревцами напоминает Василию о наличии у него фотоаппарата, но совсем не располагает к устройству здесь ночлега, поэтому вскорости двигаемся дальше.

Все чаще с беспокойством поглядываем за корму, где над местом нашей вчерашней стоянки собирается здоровенная грозовая туча, поливая дождем оставленный нами лагерь и угрожающе громыхая нам вдогонку. Ветер крепчает и отходит к югу, грозу проносит мимо, лишь слегка задев нас несильным дождиком, зато при таком направлении и силе ветра мы устанавливаем очередной рекорд скорости - 17 км/час, если верить GPS. По дороге расходимся с еще одним "Альбатросом", судя по всему, это ребята из Жуковского яхт-клуба, приветственно машем друг другу руками, надеясь, что ребята знают, что делают, ведь идут они практически в грозу, когда мы от нее убегаем.

Сегодня был не только самый скоростной, но и самый длинный переход - мы прошли 37 км и закончили его в самой глубине залива Хунуканлахти, у низкого, поросшего осокой берега полуострова Хунукка. Место, прямо скажем, неудобное, к тому же здесь заканчивается накатанная рыбаками колея и видны следы чьей-то наспех оборудованной остановки. Если бы не поздний час, не тоскливые взгляды промокших и укачавшихся на попутной волне женщин, если бы не необходимость выходить из залива против ветра, мы наверняка бы ушли в следующий залив поискать место получше и места покрасивее, тем более что в одном из отчетов прочитали, что они на Хунукке есть. Но никуда мы не уходим, наскоро ужинаем и разбираемся по минимуму, решив отменить запланированную стоянку и отправиться на Валаам на один день раньше, с опережением графика.

8 августа, среда

Собирались, как обычно: будильники поставили на семь, встали в девять, вышли в полдвенадцатого. Как, интересно все это организовано у встреченных нами на старте питерцев, которые встали в четыре утра, а в полдвенадцатого уже пришли, куда намеревались? Поскольку стоим мы в глубине длинного и узкого залива, направление и силу ветра не можем даже предугадать, и выходим наудачу, помахав на прощанье невесть когда и откуда взявшимся байдарочникам, стоящим лагерем недалеко от выхода из залива.

Поддавшись уговорам Саньки и Риты, попенявшим нам, что мы все ходим вокруг да около Валаама, идем сегодня на святой остров. Вернее, надеемся дойти, потому что ветер на открытой Ладоге дует точно с него, и мы имеем классический "вмордувинд", как говаривал капитан Врунгель, Христофор Бонифатьевич. Два часа отчаянной лавировки на весьма приличной волне при свежем встречном южном ветре привели нас на северную оконечность острова Рантасари и приблизили к цели всего на четыре километра. Решаем немного переждать, посмотреть, не изменится ли ветер. Часам к четырем тот вроде смилостивился, начал отходить к западу, мы резво отчаливаем в надежде вытянуть если не на намеченную западную оконечность Валаама, то хотя бы на восточную.

Но, как говорится, не тут то было. Ветер начал выделывать такие выкрутасы, что даже наш бывалый и видавший виды капитан Василий потерял дар речи. Вернее сказать, дар цензурной речи, ибо процитировать из всего, им сказанного за наш последующий "рейд" можно только предлоги, междометия и часто повторяемое проклятье: "Ветер гуляет по всей картушке". Может, конечно, и не по всей, но в течение каких-нибудь сорока минут он сначала сильно отошел к западу, вынудив нас сменить галс, а потом, когда мы поверили и повернули, снова вернулся к югу, упрямо не позволяя нам даже приблизиться к святому острову. Пришлось нам идти к небольшому островку Мунатсунсари, где мы решили заночевать, учитывая пусть и небольшое, но все-таки приближение к главной цели. И это намерение пришлось оставить, потому как к одной из оконечностей островка с подветра подойти было нельзя из-за большого количества подводных камней, а на второй располагался огромный птичий базар.

Мы не рискнули даже вступать в переговоры с превосходящими силами противника, передовые отряды которого кружили над нами уже на дальних подступах к острову, обошли весь островок кругом и, несолоно хлебавши, пошли на восток, к Тайсансари. Этот остров и побольше, и полесистее, и бухточка удобная там на карте обозначена. К девяти вечера подходим к острову с юго-востока, чтобы зайти в эту самую бухточку, а потом с превеликим трудом на веслах отгребаемся обратно. Вход в бухту загорожен несколькими грядами подводных камней, сплошь покрытых бурунами и издающих жуткий рев под обрушивающимися на них волнами. Отпугнув истошными криками в рацию Витин катамаран, едва избежав незапланированного визита на "станцию ускоренной разборки катамаранов", огибаем остров и зачаливаемся на его северо-восточном мысе где-то в половине десятого.

Кое-как разместив на мелкой гальке палатки, немного поговорив с двумя подошедшими рыбаками лет тринадцати, падаем спать, постановив считать этот день учебно-тренировочным лавировочным походом, назначенным нам за попытку опередить заранее намеченный график движения.

9 августа, четверг

Утро выдалось на редкость "туманное и седое", временами не видно было стоящих в двадцати метрах деревьев, не говоря уже о близлежащих островах, а тем более о Валааме. Девушки наши заметно приуныли и расстроились, я уже начал ожидать, что они станут обвинять присутствующих здесь мужчин в таком неблагоприятном ходе дел. Дабы избежать незаслуженных упреков, отвечать на которые все равно нельзя, все мужчины дружно решили поотсутствовать под видом похода на мыс и разведки обстановки на скрытой от нас части озера. Ничего толком не разведав, понимая, что оставаться здесь дольше, значит нагнетать возникшую напряженность, решаем таки выходить. Если уж не повезет, всегда сможем приткнуться на одном из трех островков, но хоть попытку сделаем, да и барышни наши может проветрятся.

Возвращаемся в лагерь и объявляем, что договорились с кем надо, и нам через час включат часа на четыре нужный ветер. Шутку они не приняли и никак не отреагировали, но, глядя как мы чуть ли не бегом сворачиваем лагерь, потихоньку втянулись в обычную работу по погрузке и подготовке к отходу. К одиннадцати все было должным образом упаковано, погружено, принайтовлено, и мы вышли из-за прикрытия нашего острова. В отличие от Ритки с Саней, случай, или кто другой, нашу шутку решил поддержать, и ветер действительно отошел к востоку настолько, что мы имеем вполне реальные шансы вытянуть с ним на Валаам. Его, правда, совсем не было видно в тумане, но старый добрый компас и новая незлая GPS дружно обещали нам свое содействие, посему мы бесстрашно двинулись вперед "по приборам", строго следя за намеченным накануне курсом.

Учитывая никудышную видимость, идем практически борт о борт, легко переговариваясь безо всяких там раций. Витиным "Альбатросом" управляет Санька, да так умело, что Василий негромко, так, чтобы она не слышала, хвалит ее мастерство, ведь ветер весьма приличный и волна не самая удобная - постоянно бьет в левую скулу, норовя сбить катамаран с курса. Чуть позже Василий сажает вместо себя Кирилла, тот довольно быстро осваивается, и наши суденышки продолжают бодро идти рядышком к намеченной цели, ведомые на сей раз юными рулевыми. Ветер с каждой минутой свежеет, что для нас очень даже хорошо, но одновременно снова заходит к югу, а вот это уже совсем даже наоборот - плохо. Хорошо еще и то, что ветер на прочь разогнал туман, и мы теперь отчетливо видим значительно приблизившийся Валаам.

Держаться вплотную друг к другу больше не обязательно, наш "Альбатрос" может идти круче к ветру, чем Витин, и мы постепенно расходимся, не теряя, однако друг друга из виду. Это позволяет нам взглянуть на себя как бы со стороны, мы с восторгом видим, как "гордо и богохульно" летит по волнам, оставляя за собой пенный след, краснокрылая птица. Сидя на точно такой же птице, мы выглядим наверняка не хуже, свистит ветер, шипит за кормой бурун, кричат чайки и самому хочется то ли крикнуть чего ни то, то ли запеть во весь голос. В общем, удача нам в очередной раз широко улыбнулась, и через три часа после выхода мы достигли желанного Валаамского берега километрах в трех к западу от его восточного мыса "Черный нос".

Теперь надо искать место, где можно остановиться, не привлекая к себе внимания, ибо ходят самые противоречивые слухи о возможности стоянки на самом Валааме. Идти на южную оконечность, как собирались вначале, неразумно. Во-первых, точно против ветра, а во-вторых, это означает выйти из-под Валаама на растерзание ветру и волне, а они там поднялись, судя по всему, нешуточные. Встретившийся нам на одном из небольших островков местный рыбак успокоил нас, мол, таких, как вы, и прочих яхтсменов тут никто не прогоняет, недолюбливают только рыбаков с северного берега. Он и посоветовал нам встать либо прямо здесь, в Федоровской бухте, либо чуть подальше - в Петровской, "на первой точке", как он выразился. Место и поляна на этой самой первой точке хоть и удобные, да больно уж близко к монастырю и центру местной цивилизации. Да и подойти туда, не сев на мель, тоже оказалось делом не простым, что Виктор с успехом, и даже дважды, доказал, еще раз подтвердив свое, завоеванное на Онеге, звание "знатока всех мелей" и согнув пополам весло, когда с одной из них пытался столкнуться. Наиболее удобная стоянка на одном из многочисленных мысков Федоровской бухты оказалась занятой, другое место, предложенное мною, забраковали Рита, Саня и Кирилл, однако после долгих поисков нашлось и для нас здесь пристанище с шикарным видом на Никольский скит. Вдобавок прямо перед нами в спокойной воде небольшого заливчика любят кормиться большие белые лебеди, и мы регулярно наблюдаем, как шесть этих грациозных птиц садятся на воду, неспешно плавают по заливчику и улетают потом куда-то по своим делам.

Обосновавшись, и прикончив и без того "невеликий запас во фляге", отправляемся вчетвером на разведку по хорошо заметной тропинке, протоптанной в лесу, а девушки наши остаются охранять лагерь. Оказалось, мы расположились ровно в трех километрах от Спасо-Преображенского монастыря - главной достопримечательности острова и центра местной жизни. Часть пути мы проходим по тропинке через лес, потом по широкой лесной дороге, а финальную часть пути - по хорошей грунтовке и широкой алее мимо игуменского кладбища. Общительные Витя с Васей легко разговорились с охранником у Святых ворот монастыря, и тот с готовностью показал нам, где здесь что, и даже предложил помощь в организации экскурсии, объяснив, что на этом самом месте по утрам всегда бывает Татьяна Сергеевна Петрова-зам. директора музея по экскурсионной работе, и с ней то и можно обо всем договориться.

Обманув соскучившиеся по темному пиву организмы двумя бутылками, потратив оставшиеся деньги на хлеб, полюбовавшись еще раз красавцем бело-голубым собором, скоренько возвращаемся назад в лагерь. Там мы находим безмятежно спящих наших сторожих, которых мы не нарочно разбудили, пока обсуждали результаты похода и выдавливали последние капли из опустевшей "фляги". Получив, как водится, чего положено за шум после отбоя, заваливаемся спать и мы, твердо намереваясь завтра в семь встать, в восемь выйти, в девять уже слушать своего экскурсовода.

10 августа, пятница

В девять мы еще слушаем из палаток шум заканчивающегося несильного дождика, неспособность рано вставать прямо таки патологическая. Вчерашний наш рыбак поведал нам, что на весь сегодняшний день финны обещали по радио дождь, мы поверили ему и заодно финнам, поэтому после завтрака выходим "в люди", напялив на себя чуть ли не все теплые шмотки и захватив с собой полную сумку курток от дождя. Финны, к счастью, с прогнозом промахнулись, вскоре проглянуло солнышко, и мы с удовольствием все вместе бродим в окрестностях монастыря, немного переживая за оставленный без присмотра лагерь. За время наших прогулок потихоньку узнаем кое-что о местных нравах и обычаях.

Вчерашний охранник сказал нам, что Татьяна Сергеевна нас с утра ждала, (просим у нее прощения). Он же немного рассказал нам о паломниках, что приезжают они в основном организованными группами, живут в специальных общежитиях при монастыре и выполняют самую разную работу, кто что может, получая за это благословение святых отцов и еду в монастырской столовой. Одиноких, самостоятельно прибывших паломников, тоже хватает, вот только к одиноким женщинам отношение особенное - им игумен разрешает оставаться только на три дня, а то и вовсе на день. Этот же охранник огорошил нас новостью, что 13-го числа ожидается визит сюда нашего Президента. Узнав об этом, мы еще сильнее стали опасаться, как бы не поперли нас с нашей стоянки, а потом решили 12-го, на день раньше намеченного срока, уйти от греха подальше.

Затем на пристани в Монастырской бухте Вася с Витей при покупке сувенирного портсигара разговорились с продавщицей Светланой, которая рассказала нам поразительную историю о том, как 9 лет назад приехала сюда на экскурсию, прониклась очарованием здешних мест и переехала жить постоянно откуда-то из-под Тамбова вроде. Однако теперь по ее словам церковь постепенно выселяет мирян из монастырских построек, а других здесь, по сути, и нету. Взамен людям предоставляют благоустроенное жилье в Сортавале за счет монастыря, и вроде как окончательная цель этой кампании - с разрешения властей вернуть Валааму прежний статус чисто монастырского острова, сохранив лишь организованные экскурсии и паломничество. Витя с Васей с легкой руки Светланы немного поторговали на пристани черной смородиной. Правда все, кому они настойчиво, на московский манер, пытались эту смородину продать, оказывались местными жителями, что вызывало массу шуток и добавляло всем хорошего настроения. Так что пришлось Вите взять у Васи взаймы 10 рублей, купить у него же кружку смородины и с ним же напополам ее и слопать.

Подкрепившись таким замысловатым образом, мы отправились пешком к Скиту Всех Святых, прошли по дороге Владимирский мост через рукотворный пролив между бухтой и внутренними озерами, зашли в небольшую часовню Крестных страданий. Там мы прочитали, что по понедельникам и пятницам в Скит заходить вообще нельзя, по остальным дням - с благословения игумена и в составе организованной группы, а вот женщинам вообще туда вход запрещен в любом составе и во все дни недели. Это последнее правило настолько возмутило Риту и Саню, что они только из уважения к нам обошли скит кругом, на все лады критикуя его размеры и их несоответствие названию. Скит и вправду весьма внушительный, вполне сойдет за средних размеров монастырь, каковым он и является на самом деле, как мы впоследствии узнали. Отличие здесь в уставе жизни монахов, в ските он более строгий, а те небольшие постройки, какие мы привыкли считать скитами, зовутся "пустыньками", и там живут монахи-отшельники. Этого мы, правда, на Валааме не видели, но есть ведь и другие острова, и на них есть другие постройки, и мы, кстати, хотели вдоль этих островов пройти на обратном пути, а может, и зайти на какой- нибудь.

Возвращаясь обратно, повстречали местного парнишку с удочкой и целым полиэтиленовым мешком грибов. Лет ему на вид около десяти, однако он бойко вступил с нами в разговор и начал "резать правду-матку" про строгий монастырский устав и монахов, всячески этот устав соблюдающих на острове и отдыхающих от него за пределами оного. Неизвестно, сколько в его словах правды, а что он говорил в отместку за предстоящее выселение, но ничего в принципе невозможного он не рассказывал. На обратном же пути на пристани, которая здесь, судя по всему, играет роль центра коммерческой жизни, мы познакомились с местным художником Василием Ивановичем (фамилию спросить побоялись, - а вдруг?).

Не очень трезвый дядечка осторожно спросил нас, откуда, мол, а когда услышал в ответ: "Из Москвы", сочувственно вздохнул, помолчал немного и произнес: "Бывает...". Пока мы знакомились с его разноплановыми творениями, живописующими Валаамские пейзажи, Василий Иванович поведал нам свою историю поселения на острове. Не знаю, что и думать, но от Светиной она отличается только именем главного героя, местом его прежнего жительства и годом прибытия на Валаам. Нет, есть еще одно отличие - после Светиной истории Вася купил у нее сувенирный портсигар, а вот история художника не помогла тому продать нам ничего из его произведений, выполненных "в сложной технике", как он выразился. Справедливости ради надо сказать, что графика Василия Ивановича нам понравилась, а вот с женским портретом у него были явные проблемы.

Отметившись еще раз в местном магазине (всего их два - "красный" и "белый", по цвету зданий), пополнив запас во фляге и накупив много всяких излишеств вроде молока и хлеба, отправляемся "домой" в свой лесной лагерь. Увидеть и найти лагерь с берега довольно сложно, что дает нам некоторые шансы на то, что нас отсюда скоро не погонят, зато с воды мы просто как на ладони благодаря фиолетовому тенту над лагерем и желто-красным Куликовским баллонам. Рита с Саней, несмотря на жуткую с непривычки усталость, все-таки сготовили нехитрый ужин, который остальные так же нехитро и проглотили, сопровождая его местным "продуктом". Потом последовал оживленный обмен впечатлениями, так же сопровождаемый..., потом глубокий сон, тоже сопровождаемый, но на сей раз несильным дождиком.

11 августа, суббота

На сегодня намечено прорваться к отцу благочинному Саватию - знакомому Васиного знакомого, с тем, чтобы передать ему в подарок фотографии Ново-Иерусалимского монастыря, сделанные с дельтаплана кем-то из этих знакомых. В ответ мы рассчитываем получить какую ни то поддержку в своих экскурсиях по острову, скитам и собору.

Под моросящим дождиком, в установившемся чуть ли не с первого дня порядке, происходит утренний подъем, причем порядок этот соблюдается так строго, как будто записан и выучен наизусть, хотя ничего подобного, конечно же, не было. Итак, первый - Витя, который греет на газовой плитке воду для утреннего кофе, курит и ждет остальных, если не шастает по лесу в поисках грибов. Второй - это я, который этот кофе с Витей пьет, разжигает костер, если Витя этого не успел еще сделать, и ждет остальных, если не бреется неизвестно зачем в этой глуши. Третий - Вася или Рита, четвертый - Рита или Вася, которые пьют следующую порцию кофе, сваренного первыми двумя, курят и начинают готовить завтрак, если не ждут, когда его приготовит кто-то другой. Пятым, аккурат к началу раздачи утренней каши, вылезает из палатки Кирилл, причем вылезти раньше времени ему не грозит, ибо палатка наша обычно стоит прямо рядом с кухней. Кирилл появляется из палатки, здоровается и протягивает Ритке свою миску, если, конечно помыл ее накануне после ужина. И, наконец, последней, когда все уже допивают чай, к "столу" подходит Саня, которая вяло кушает остывающий завтрак, если вообще не осталась сегодня в палатке. А ведь в начале похода говорила мне: "Кто же кроме меня вам всем еду будет готовить!"

Итак, дождавшись, пока закончит моросить дождик, впятером отправляемся по хорошо теперь уже известным тропинкам к Спасо-Преображенскому собору, Рита же остается в лагере передохнуть после вчерашнего "марафона". По дороге потихоньку снимаем с себя непромокаемые одежки, поскольку очень быстро теплеет, а к тому времени, когда мы достигаем собора, солнце уже светит вовсю и становится совсем жарко. Василий с помощью мирского охранника и монастырского привратника передает фотографии помощнику адресата, ибо последнего на месте, к сожалению не оказалось. В результате мы на общих основаниях, безо всякой протекции заходим внутрь собора, оставив перед входом расстроенную Саньку, которая забыла сегодня в лагере юбку и платок. Можно было бы воспользоваться выдаваемыми бесплатно напрокат у входа во внутренний двор черными юбкой и косынкой, но Санька что-то раскапризничалась, наотрез от всего отказалась и в результате осталась скучать на скамеечке перед воротами.

Внутренне убранство собора только-только начали восстанавливать, поэтому можно только догадываться о его былом величии, красоте и богатстве, а также лишний раз убедиться, что разрушить и довести до упадка гораздо проще и быстрее, чем восстановить и содержать в порядке. После посещения собора долго вчетвером уговариваем Саньку продолжить осмотр острова и съездить к другим скитам, та теперь уже вообще ничего не желает, кроме как вернуться в лагерь. С огромным трудом, применив как меры родительского воздействия (не, без рукоприкладства), так самые разные психологические приемы, Саньку мы уговорили, но, как позже выяснилось, зря. Мы собирались добраться с пристани Монастырской бухты на каком-ни будь плавсредстве до Никольской бухты, но осуществить наш план не смогли, а доехать берегом на "такси" побоялись из-за сидевшей прямо в машине "жабы", которая грозилась задушить всякого, кто рискнет на этом такси поехать.

В итоге, после всеобщего, равного, прямого и открытого голосования прямо на пристани наш отряд разделился на две неравные части. Мы с Кириллом рискнули отправиться в длинную пешеходную экскурсию, а остальные двинулись по направлению к дому, прикрыв свое нежелание топать пехом необходимостью закупки продовольствия и доставки его в лагерь.

Впоследствии мы подсчитали, что прошли с Кириллом за 5 часов порядка двадцати километров, причем побывали везде, где хотели. Пробираясь по тропинке к монастырской ферме, мы форсировали рукотворный Иордан по очень древнему мосту, вернее по подгнившим его продольным бревнам, благо те довольно толстые и оказались достаточно прочными, тогда как поперечного настила не было вообще. Тут же увидели монастырское стадо, пасущееся на лугу, через который шла выбранная нами тропинка. Пришлось пройти прямо рядом с поднимающими голову коровами, причем Кириллу, по-моему, удовольствия это не доставило абсолютно. Затем посмотрели на ферму, здесь малость отдохнули и послушали экскурсовода какой-то группы, опять же по тропинкам добрались до Игуменских озер, обошли их и стали забираться на гору Елеон. Полюбовавшись Вознесенской часовней, спустились к Гефсиманскому скиту, и оттуда, уже по широкой дороге, вместе с "цивилизованными" туристами пришли к пристани в Никоновской бухте, которая выполняет еще и роль центра по торговле сувенирами в этой части Валаама.

Посетили и Воскресенский скит, здесь присоединились к одной из многочисленных экскурсий, послушали, в очередной раз поудивлялись, как варварски могут люди поступать с помещениями, которые еще их родители считали святыми и неприкосновенными. Обратно к лагерю возвращались уже не по тропинке, а по широкой дороге, по которой мимо нас в обе стороны по три-четыре раза проехали все пять Валаамских легковушек. Подвезти нам никто не предложил, а голосовать я не стал из боязни нарваться на отказ или на необходимость вступать в борьбу с главным душителем всего человечества из отряда земноводных. До лагеря мы, конечно, добрались, хотя, подозреваю, Кирилл не сильно мне признателен за этот марш-бросок.

По возвращении в лагерь, где нас ждал заботливо подогреваемый ужин и изрядно "уставшие" товарищи, мы услышали занимательную историю, достойную пера Джерома К. Джерома. Это Рита впервые попробовала открыть консервы открывашкой МА-21. Говорят, она также пыталась использовать нож, колун и двуручную пилу за неимением багра, но это, скорее всего наговоры, ибо консервы таки были открыты, и банки при этом не сильно расплющены. Сильно нас позабавил рассказ о том, как наши "экспедиторы" Саня, Вася и Витя возвращались в лагерь, озадачивая свои видом как местное население, так и туристов с больших белых теплоходов. Группа состояла из мужчины с пятнадцатью бутылками водки в сумке, девушки с полным мешком хлеба (сетчатый такой мешок, чуть ли не в рост), и еще одного столь же небритого мужика, все 16 карманов пятнистой куртки которого до предела забиты плавлеными сырками, консервными банками, и еще невесть чем. При этом группа под вечер уверенно движется в лес, где нет ни жилья, ни исторических достопримечательностей. Ну, местные-то, наверняка всякого навидались, а вот приезжим точно будет над чем поломать голову в тесной каюте под храп соседа и шум машин большого белого парохода.

Пока мы делились впечатлениями, пока Рита чудесным голосом пела прекрасные романсы, пока я боролся с желанием тоже что-нибудь спеть, пока то да се, Витя сомлел у нас в палатке на мягком Васином надувном матрасе, Вася же решил не отставать и устроился на моем. Потом, когда пришло время укладываться, Рита попыталась вернуть мужа на законное место словами: "Пошли в палатку", на что получила совершенно справедливое возражение: "А я разве не в палатке?". Рита собралась было применять свои секретные методы транспортировки потерявшего ориентацию Вити, но тот внял голосу разума и перебрался к себе добровольно, видимо зная суть этих методов. Вася оказался более покладистым и покинул мой матрас по первому требованию, перебрался на свое место и, свернувшись калачиком, мирно засопел.

12 августа, вторник

Дождь сегодня с утра идет так же, как и каждое наше здесь утро, ветер, начавший дуть с юго-запада еще четыре дня назад, направления менять и не думает, поэтому сегодняшний выход на Приозерск - строго на юго-запад, кажется нам весьма проблематичным. К тому же никому неохота собирать под дождем лагерь, мокрыми отчаливать от гостеприимного, в общем то, Валаама, и переть в лавировку неизвестно куда, памятуя радиоактивность одного из островов на пути. Решаем график не опережать, провести сегодняшний день, как и хотели, на Валааме, а уходить завтра, несмотря на риск быть потопленными катерами президентского кортежа.

Поскольку дров на сегодня не припасали, рассчитывая уходить, приходится отправляться за ними под дождем, соответственно, разумеется, нарядившись. Заготовительная экспедиция состоит из везде участвующего Вити и меня. Уж очень неохота мне, чтобы кто-то посчитал меня легкотрудником из-за продолжающей болеть руки и редких, правда, но все-таки отлыниваний от хозяйственных работ под предлогом написания сиих скрижалей.

Сразу, как только решение остаться окрепло, дождь прекратился. Сразу, как только мы выходим на дорогу к монастырю, выглядывает солнце. Сценарий давно уже изученный и наводящий на мысли. Судьбу не искушаем, да и время уже много, идем по широченной вязовой аллее к замечательному перекрестку трех дорог возле монастыря, а интересен он тем, что в начале каждой дороги стоит километровый столб с цифрой ноль. Если встать на самой середине перекрестка, то видно сразу все три ноля, и кажется, будто здесь -начало мироздания. В лагере на сей раз остается Кирилл, притомившийся после вчерашнего нашего пешего путешествия, мы же впятером идем по одной из трех дорог от "нулевого" перекрестка на Никольский скит, золотую маковку которого мы видим из нашего лагеря через два залива - Федоровский и Петровский.

Немного поплутав по острову, находим дорогу к нескольким деревянным мостикам, последовательно соединяющим между собою небольшие островки, из этих то островков и мостиков и состоит дорога к Никольскому скиту. В конце дороги оказались ворота с белеющей издалека табличкой, содержание которой казалось столь очевидным, что поначалу никто к воротам и не пошел. Я все же рискнул, подошел, прочитал совершенно неочевидную надпись "Просьба закрывать за собой ворота" и позвал остальных. Все обрадовались, подошли, ворота тщательно за собой закрыли и направились по дорожке к скиту. Однако за поворотом дорожки попались нам еще одни ворота с "правильной" табличкой и словами вроде "...только в сопровождении, ... только с благословения..." и т.д.

Рита с Саней, очень болезненно воспринимающие все эти вежливые ограничения, сразу скуксились и запросились назад в лагерь, куда и были с миром отпущены. Мы же втроем, посетив монастырское кладбище, зашли на прощанье в "белый" магазин, где на последние деньги купили две бутылки пива и один плавленый сырок "Дружба" по старой памяти. Потом, правда, оказалось, что мелочи хватит и на второй, но идти снова в магазин за одним плавленым сырком никто не отважился, - комплексы, будь они неладны.

По возвращении в лагерь неугомонный грибник Витя подбил нас с Кириллом пройтись вечерком вдоль берега Федоровской бухты и поискать грибов, учитывая прошедшие дожди и теплую погоду. Вылазка оказалась довольно удачной - мы набрали белых, подосиновиков и подберезовиков, достаточно много для того, чтобы устроить себе вкуснейший прощальный ужин. Не имея больше времени на пассивное ожидание "у моря погоды", устроили серьезное, по всем правилам, "камлание" на ветер. Все, что полагается, сказали, все, что наметили - выпили, посидели малость и отправились спать, не уделив должного внимания словам Кирилла о том, что мол, вот на другой стороне острова сейчас тоже сидит кто-то и тоже шаманит на ветер, но строго противоположного направления.

13 августа, понедельник

А зря не придали мы значения этой шутке. Кто-то, видать, вчера очень сильно "камланул", причем явно перешаманил нас, потому как сперва ветер был наш, восточный, но, пока мы активно собирались под привычно моросящим дождиком, ветер постепенно отошел к югу, а затем установился надоевший уже зюйд-вест. Энтузиазма нам это не добавило, но хоть дождь к середине дня перестал, поэтому мы решили привести в действие "План Б", решив идти с практически попутным ветром на Питкяранту. До нее (или него) по прямой 30 километров, но островов по пути практически нет, поэтому решаем для начала высунуться из-за прикрытия Валаама, пощупать ветер и дальше действовать по обстановке.

Дополнительным плюсом задержки на Валааме нам тогда казались только посещение Никольского скита и утоление Витиной страсти к грибам, мы и представить себе не могли, сколько нас ждет сегодня еще плюсов, минусов и прочих математических знаков.

Первым таким знаком оказалось деление. Едва нас перестал прикрывать от ветра и волны Валаам, мы тут же решили поделить намеченный переход на два. В проливы между островами Валаамского архипелага врывался очень сильный по нашим понятиям ветер, срывая барашки с некоторых, самых высоких волн. Тут пришлось применить и вычитание, убрав стакселя, и двигаться дальше только под гротом, ибо в бакштаг и одного грота вполне хватало, чтобы выгибать дугой наши мачты, которые не очень сложно сломать, судя по прошлогоднему онежскому опыту. Таким образом, мы оперативно поменяли первоначально разработанный маршрут на Питкяранту и решили пока идти до конца архипелага, не рискуя вставать на более полный курс, а тем более на фордевинд.

Еще один знак - умножение. Количество адреналина в крови участников этого перехода умножалось буквально с каждой минутой по мере нашего продвижения вдоль островов. За всех, конечно, ручаться не могу, но про одного участника могу точно сказать, что он беспрестанно умножал в уме все воображаемые и реальные опасности, а с ними и количество того самого адреналина. Чем дальше мы уходили от Валаама, тем меньше и ниже становились прикрывающие нас от шторма острова, а проливы между ними - все шире, ветер между тем крепчал, волна увеличивалась, в общем, сплошная арифметика. По нашим очень приблизительным оценкам ветер достигал 15 метров в секунду, а некоторые волны - четырех метров, так, что временами от почти шестиметровой высоты Витиной мачты оставалась видной лишь самая верхушка.

Кстати сказать, на мачте нашего "Альбатроса" сохранилась заводская табличка с предельными условиями эксплуатации этого парусного судна, которая призывала остаться на берегу при силе ветра более 10 метров в секунду, высоте волны более полуметра и не удаляться от берега более чем на километр. Тут уж не умножение, тут возведением в степень попахивает!

Как это ни досадно, но фотографировать происходящее никто не решился, оба обладателя фотоаппаратов оказались по совместительству капитанами, и они справедливо опасались хоть ненадолго выпустить из рук румпель. Никто из нас, а может, и сами капитаны, на "Альбатросах" в такую погоду еще не ходил, когда ветер даже мешает слышать друг друга, а непредсказуемая волна норовит то плескануть через борт, то увалить катамаран под ветер, а то и вообще перевернуть. Лишь ненадолго Василий доверял мне "подержать кочергу", пока свернувшись в клубок на самом дне, прикуривал очередную сигарету, но потом сразу возвращал "бразды правления" себе, к великому моему облегчению, потому как теория теорией, но практики у меня явно маловато для такого испытания.

Таким вот манером, не упуская из виду Витю, скупо переговариваясь в основном на тему волн и ветра, не очень отдаляясь от архипелага, мы продолжаем двигаться вдоль него, немного отдыхая под прикрытием очередного острова и снова напрягаясь в проливах между ними. Прозвучала даже мысль, что лучше бы идти с наветра; если перевернет, или мачту сломает, то хоть к островам, возможно, прибьет, но это были просто мысли вслух, с той стороны архипелага ничто бы нас не прикрывало, да и идти сложнее. Ветер продолжал усиливаться, мы в этот день поставили рекорд скорости - 15 км в час под одним гротом, хотя мне этот рекорд наверняка прибавил седых волос, - вот и еще один "плюс". Изрядно подустав бояться, я предложил пристать к Восточному Сосновому острову - первому, и самому большому из Крестовых островов, которыми заканчивается Валаамский архипелаг.

Предложение мое было принято, но вот осуществить его оказалось крайне сложно. Высокие скалистые берега подветренной стороны острова в сочетании с серьезной волной представлялись скорее опасностью, чем желанным приютом, на наветренную сторону вообще высовываться не стоило. Витя, правда, ненадолго пристал, вернее, зачалился, высадив со швартовым Саньку, но мы рисковать не стали и пошли дальше, к небольшому Крестовому острову, берег которого выглядел немного поприветливее. Пока шли, мы с Васей обсудили дальнейшие перспективы и согласились, что дальше в такую погоду идти небезопасно, или, как образно выразился Василий, "Это будет тщательно организованная попытка группового суицида в извращенной форме". Чем ближе мы подходили к выбранному нами острову, минуя длинную гряду покрытых пенными бурунами камней, тем отчетливее различали на берегу две вытащенные моторки, а затем увидели и людей, явно разглядывающих нас в бинокль, как, собственно, и мы их. Сбылись, казавшиеся невероятными, не так давно сказанные слова того же Васи: "Вот если бы кто нас сейчас видел, точно решил бы, что из ближайшей психушки выпустили сразу шестерых безнадежных".

Встретившие нас на берегу люди оказались, естественно, местными рыбаками, которые застряли здесь из-за сильного волнения и пережидали шторм. Они безо всяких с нашей стороны просьб помогли вытащить "Альбатросы" на крупную гальку берега, а затем долго цокали языками, удивляясь отсутствию моторов, способности этой посудины ходить против ветра, ее небольшому весу и прочности баллонов. Да уж, на родных, резиновых баллонах вряд ли мы бы отважились так лихо подходить, особенно учитывая виднеющиеся подводные камни самых разных форм и размеров. Не спеша, переговариваясь с рыбаками, зачаливаем катамараны и расходимся по берегу якобы на разведку. Разведав ближайшие крупные валуны, так как кустов на острове не оказалось, встречаемся снова на берегу и начинаем держать совет.

Рита с Саней, изрядно уже, видать, подуставшие, в дурном расположении духа по причине отсутствия солнца и прочих "прелестей природы", настаивают на немедленном движении дальше к Питкяранте. Они полагают, что это ускорит их встречу с вожделенной горячей ванной, московской толчеей и выхлопными газами. Витя под нажимом двух своих женщин пытается предложить зарифить гроты и за два часа на самом что ни на есть фордевинде пройти оставшиеся до Питкяранты 19 километров. Нам с Васей приходится применить вычитание из нашего имиджа бывалых путешественников такой важной части, как смелость. Мы настаиваем на том, чтобы остаться, привлекая на свою сторону убеждение, пример отсиживающихся здесь рыбаков, и военную хитрость. Так называется искусственное затягивание времени путем распития водки с теми же самыми рыбаками. Не берусь сказать, что явилось последней каплей, но, как бы то ни было, Рита и Саня с нами согласились.

Рыбаки оказались весьма приветливыми и гостеприимными, легко сменяли ведро свежесоленой ряпушки на 15 литров ставшего нам теперь ненужным бензина и пригласили к себе погреться. Устроились они вшестером в небольшом оставшемся от линии Маннергейма береговом бункере. Это вполне приличных размеров рукотворная пещера в крутых береговых скалах, внутри устроены деревянные нары чуть ли не во всю площадь, рядом с входом - грубый дощатый стол, а с другой стороны - небольшая буржуйка. Мужики нам рассказали, что дрова они сюда возят с соседних, более лесистых островов, когда погода позволяет, причем обычно даже не знают, кто эти дрова потом сожжет, зато и сами рассчитывают на это место в случае непогоды.

На самой макушке острова тоже сохранились остатки артиллерийских сооружений - круглые забетонированные котлованы с постаментом для пушки в середине. К этим котлованам подходит масса подземных ходов от различных вспомогательных помещений, складов и бункеров. В одном из них рыбаки показали нам другое жилье, отличающееся от их только размерами и полным отсутствием дневного света. Из их "пещеры" дверь выходит прямо на берег, а сюда надо спускаться метра на два по лестнице, плюс еще метра три за угол по коридору, потому тут темно и сыро. Приглашенные для осмотра Саня с Ритой, едва спустившись под землю, сразу же отвергли предложенный ночлег. Да и то сказать, мало, наверное, найдется женщин, которые сразу же согласились бы ночевать под землей на весьма старых дощатых нарах, окруженные серыми бетонными стенами с влажными потеками, среди оставленного прежними постояльцами мусора и отчетливого запаха сырости (или что там у сырости вместо запаха).

Наши любительницы свежего воздуха и звездного неба над головой присмотрели у входа в подземелье ровную площадку под палатку и, призвав на подмогу своего безотказного папу, мужа, капитана и защитника, принялись перетаскивать туда с берега шмотки и натягивать тент. Небо в этот раз вместо звезд оказалось куда щедрее на дождик, который сначала казался очень несерьезным, но потом разошелся и в полчаса насквозь промочил беспечно снявших непромокашки Корнеевых. Мы же с Кириллом, подсобив в транспортировке от берега к тенту вещей, занялись обустройством бункера. Приладили вместо люстры под потолком на консервной банке огарок свечи, подмели, насколько возможно, пол, накололи привезенные с собой с Валаама дрова, растопили буржуйку, в чем нам здорово помог один из рыбаков - молодой парень Саша. Помещение прибрело немного более жилой вид, стало тепло и приемлемо для существования, хотя уютом это, конечно, назвать язык не поворачивался.

Еще чуть погодя внизу стало настолько тепло, что можно было уже немного раздеться и развесить промокшие под дождем куртки на натянутых над буржуйкой веревках. В этот момент нас и решили проведать "верхние" поселенцы, сиречь Рита с Саней. По сравнению с дождем, ветром и холодом наверху, у нас тут было гораздо привлекательнее, поэтому они свое решение переменили, мы помогли им перетащить все из-под тента вниз, и Рита занялась приготовлением ужина.

Витя тем временем, воспользовавшись моментом, освобожденный от необходимости ставить палатку, отправился в бункер к рыбакам, где с самого начала пребывал Василий, отряженный налаживать контакт с местным населением. Мы все там вначале посидели понемногу, отогреваясь и угощаясь жареной ряпушкой с картошкой и горячим чаем, но Вася оттуда не выходил совсем, ибо только ему под силу было сходу подружиться с незнакомыми, суровыми и немногословными рыбаками. Знаменитые Васины веселые истории, знание жизни с разных ее сторон, умение поддержать любой разговор, петь под гитару и пить по-до что угодно сделали свое дело, дружественный контакт был успешно установлен, потери в контактерах с обеих сторон оказались равными. Закончив приготовления к ужину, мы не без труда, но без насилия вызволили нашего капитана из теплого и светлого рыбачьего "домика" с тем, чтобы он смог, наконец, перебраться в темный и прохладный уют нашего сегодняшнего ночлега.

После легкого спартанского ужина (а какой еще можно приготовить без костра на одной небольшой газовой плитке?) стали готовиться ко сну в непривычном, прямо скажем, помещении. Неизвестно, как так получилось, но спальные места стала распределять Санька, которая меньше всех хотела здесь ночевать. Обиженная на Васю за его преувеличенное, по ее мнению, стремление установить добрососедские отношения с рыбаками, Саня отправила ослабевшего бойца спать в самый дальний от входа и печки угол бункера. Сама она устроилась, наоборот, у ближнего края нар, рядом положила маму и папу, потом - Кирилла, а уже потом - меня, как близкого друга опального дипломата. Все бы ничего, но между мной и Василием в нарах зиял широкий пролом, так что ему в результате достался самый просторный кусок нар, а мне, не знаю за что, пришлось всю ночь рисковать оказаться на полу при малейшем желании кого-нибудь из четверых повернуться.

Как выяснилось утром, по-настоящему хорошо спал только административно сосланный Василий, который привык к такой обстановке во времена своей спелеологической юности. Остальные же законопослушные граждане по их словам лишь в большей или меньшей степени дремали, постоянно просыпаясь от хождений одних, верчений других и громкого храпа третьих, хотя непонятно, кто храпел, если никто не спал (Вася не храпит, хоть тут он не виноват).

14 августа, вторник

Не дождавшись назначенного на полшестого подъема, семья Корнеевых стала выбираться на свежий воздух, едва только забрезжил рассвет, который очертил серым прямоугольником выход из кромешной тьмы нашего сегодняшнего пристанища (спасибо еще раз господину Маннергейму). На сей раз главным недовольным заявил себя Василий, не успевший выспаться и ворчащий, мол "нечего тогда было и ложиться". Наши же женщины проявили поистине ангельское терпение, ни словом не упрекнув меня, когда я ненароком пролил кипятящееся для Саньки на плитке молоко. Позавтракали только чаем с бутербродами и быстро загрузили стоящие на берегу "Альбатросы", торопясь поскорее выйти, пока снова не раздуло.

Ветер заметно поутих и сменился на северо-западный, хорошо хоть не на северо-восточный, а то бы опять по Маркаряну - "в морду". Волна вчерашняя тоже спала, но остался приличный накат, весьма затруднявший нам спуск на воду груженых "Альбатросов". Вот здесь и пригодились установленные вчера Василием приятельские отношения. Вася сходил разбудил их, и те сразу же поднялись, вышли из своего убежища и легко подняли на руки, а потом поставили на воду наших "пташек". Сами мы употели и насквозь промокли бы, если б стали делать это одни. Мы попрощались с мужиками, поблагодарили за все, те обещали догнать нас вскорости, потому как часть из них уже и так опаздывали на основную работу на берегу, задержавшись из-за шторма. Затем мы подняли стакселя и ходко двинулись в полный бейдевинд на Питкяранту, держа курс на хорошо заметную издалека трубу бумажного комбината, а через час нас обогнали трое наших новых знакомых, махая руками и приглашая посоревноваться в скорости.

Куда там соревноваться! Постепенно ветер стал стихать и очень скоро настолько в этом преуспел, что и дым сигареты нашего капитана, и дым Питкярантской трубы единодушно показывали его направление как "снизу вверх". На этот случай и брали мы с собой мотор, но не повезло нам с ним, а вот ему повезло сильно, и от немедленного утопления его спасло только то, что не наш это был мотор. Пришлось взяться за весла, но если у нас это готов был сделать любой, то на другом катамаране - только Витя, поскольку его барышни, похоже, добирали свой законный сон, нимало не интересуясь происходящим вокруг. У нас скоро с ними солидаризировался Кирилл, Василию же грести было незачем, поскольку тогда мы бы сильно оторвались от Вити, которому, кстати, приходилось еще и рулить. Так вот, в полнейшей тишине, жадно ловя случайные слабые порывы ветерка, мы и прошли отделявшие нас от Питкяранты 19 километров, но не за три часа, как прикидывали с утра, а за семь. Как выяснилось значительно позже, Президент посещал Валаам не тринадцатого, а именно в этот день, и, кто знает, может, это специально для него выключили шторм так радикально, что нам пришлось грести чуть ли не всю дорогу.

Зачалилились на небольшом острове около Пусунсари, предполагая разобрать где-нибудь поблизости "Альбатросы" и вывезти их по дороге, проходящей через весь Пусунсари и дальше, в Питкяранту. Произведенная разведка принесла, однако, неутешительные новости: дорога проходит через территорию какого-то завода, проезд по ней связан с жуткими административными трудностями, да и стоять на острове тоже запрещается. После недолгого отдыха и небольшого перекуса отправляемся дальше, вглубь Питкярантского залива, подгоняемые снова задувшим с юга ветром; Президент, видать уже прибыл на Валаам, и погоду снова пустили на самотек. Вход в залив во многих местах перекрыт подводными грядами и невысокими островками, к самому Пусунсари тоже пристать не везде можно, так что мы лишний раз порадовались, что не поперлись сюда вчера, несладко бы нам тут пришлось при сильном навальном ветре и высоком прибое.

Триумфально, на фордевинде, поставив паруса "бабочкой" при помощи давно изготовленного из обломка доски выстрела, мы закончили наш ладожский поход в самой глубине Питкярантского залива. Пристали на песчаном пляжике вблизи поселка Койриноя аккурат напротив небольшого острова Палосари. Для наших целей это - то, что надо, в ста метрах через дачные участки проходит дорога, выходящая на шоссе Питкяранта-Сортавала, тихая бухточка, удобная стоянка и поляна для разборки катамаранов. И вот мы, теперь уже надолго, вытаскиваем "Альбатросов" на песок, полностью их разгружаем и валим мачты. Момент хоть и неизбежный, но все равно сильно волнительный, грустный даже, как будто лишился чего-то очень важного и дорогого. Вася рядом тоже сдержанно вздыхает: "Вот и все".

Все - это про романтическую водную часть похода, но остается еще прозаическая сухопутная - надо как-то добраться до "Соболя", который ждет нас в Приозерске, а до него 93 километра по воде или двести с лишним по берегу, по не очень хорошей дороге. Вечер прошел тихо и спокойно, частично разобрали катамараны, поразведали окружающую местность, да и завалились спать.

15 августа, среда

С утра втроем с Витей и Васей едем на попутке в Питкяранту. Отсюда мы с Витей должны как-то добраться до Приозерска, Вася же откомандирован за продовольствием и напитками. От вокзала до Сортавалы ходит рейсовый автобус, мы совсем было, собрались ехать, но стали жертвами местного предпринимательства под названием "перехват". Незадолго до отправления автобуса прямо на остановку подъезжает "перехватчик" на личном авто и предлагает довезти, куда надо за те же деньги. Попробовали мы было сговориться с нашим водителем прямо до Приозерска, да он заломил 1000 "рэ", что в наш бюджет не умещалось. Поэтому за 100 мы доехали до Сортавалы, потом за 60 - на местном поезде до Кузнечного, где пересели на электричку, и за 6 рублей она привезла нас на Приозерский вокзал.

Конечно, время - деньги, ибо на месте мы были только к десяти вечера, зато имели возможность погулять по Сортавале, увидеть в станционном буфете пирожное "Язычок" за 3 рубля 14 копеек, убедиться в полном отсутствии рейсового водного сообщения с Приозерском и вкусно пообедать. Итак, в десять вечера заводим покладистого "Соболя" и отправляемся в обратный путь, не представляя даже примерно, сколько он займет времени.

Недалеко от Приозерска чуть было не снесли сделанный из простой сосенки и никак не окрашенный шлагбаум погранпоста. К великому нашему изумлению оказалось, что мы находимся в погранзоне, для передвижения по которой нужны пропуск, командировочное предписание или другая какая серьезная бумага. Долго и придирчиво изучали пограничники наши документы, расспрашивали о нашем маршруте, составе группы, дальнейших планах. Наконец, не найдя никаких несоответствий в наших "показаниях" и узнав, что обратно мы через их пост проезжать не собираемся, ребята подняли свою чудом уцелевшую сосенку-шлагбаум, и мы двинулись дальше по дороге, оказавшейся и впрямь плохой. Кое-где дорога напоминает стиральную доску, почти на всем протяжении - крутые повороты, спуски и подъемы, что в темноте совсем неприятно, так что особенно Витя и не разгонялся. Тем не менее, к половине третьего ночи мы уже сидели в лагере и слушали короткий Риткин отчет о прошедшем здесь без нас дне.

Василий никак не мог добраться обратно из города, попутки здесь действительно не останавливаются, потом его случайно заметил один из наших давешних рыбаков - Саша. Тот и привез Васю в лагерь, угостил всех домашнего засола рыбой и попросил подарить ему наши карты, потому как на них обозначены глубины. Вечер у них прошел в теплой дружественной обстановке, в результате чего в Сашиной машине остались Васина куртка и фотоаппарат, а катамараны оказались практически полностью разобранными усилиями Кирилла.

16 августа, четверг

День уходит на окончательную разборку, просушку и упаковку "Альбатросов" и остального снаряжения. Торжественно отмечаем окончание похода и снова кушаем тушеные грибы с картошкой, правда на этот раз их все набрала Рита, которая отправилась поутру в лес совсем вроде как по другому поводу. Васины вещички Саша доставил нам прямо на место, а мы-то ломали голову, как будем его разыскивать в незнакомом городе! За это мы подарили ему второй наш комплект карт, аккуратно раскрашенный, но без следов моих штурманских упражнений.

Упаковавшись, напоследок недолго купаемся в снова потеплевшей воде Ладоги, и в семь вечера выезжаем на шоссе, ведущее от Питкяранты, через Олонец и Лодейное Поле, к Москве. Сделанная по дороге санитарная остановка, растягивается чуть ли не на час, так как вдоль дороги растет полно грибов, и Вася неожиданно для всех становится фанатом сбора лисичек. Затем еще раз на прощанье увидели Ладогу, непривычно, с высокого берега недалеко от поселка с киргизским каким-то названием Погран-Кондуши. Такого нам еще видеть не приходилось - вода от края до края, островов не видать, язык не поворачивается назвать это озером, а в голову закрадываются крамольные мысли о том, что если бы мы запланировали стартовать отсюда, то не решились бы стартовать вообще.

Ну, это, разумеется, так, для красного словца, на самом деле мы теперь себя чувствуем бывалыми путешественниками, покорителями стихий и прочая и прочая... . И хотя за три недели, что греха таить, соскучились мы по привычному городскому комфорту, теплой ванне, холодному пиву, электрической плите, скоро это пройдет, и тогда опять потянет на свежий воздух, в лес, на озерный, а то и морской простор, к комарам и промокшим штормовкам, к свисту ветра в вантах и пенному буруну за кормой, к звенящей тишине заката и радостному пению птиц на восходе. И хорошо это, и правильно, и пусть подольше так оно и будет.