Глава 22. Дельфиний эскорт

...И возьмут к себе меня дельфины
В стаю, как свою.
Растворят изменчивые воды
Облик мне наскучивший земной.
Средь дельфиньего народа
Обрету тогда свободу
Мчаться наперегонки с волной.

Ирина Богушевская

23 июля

Вчера мы забыли отложить Юрику еду до вбрасывания туда тушёнки. Анька, которая никак не может смириться с Юриными приоритетами в питании, восстала и требовала не вытаскивать мясо из его миски. Типа, пускай ест и не морочит голову. Мы не стали ссориться ни с ней, ни с Юрой. Я повыловила, что могла, но мясной привкус наверняка остался. Правда, сыроеду-вегетарианцу не призналась про мясной жир в пайке. Съел. Все нормально.

Подъём, как обычно, в 5-00. Олег уже варганит завтрак. Утренний бриз прибил прибой. Можно выходить. Хотя спокойствия море не обещает. Но нас тянет вперёд, на маршрут.

Сегодня утром в нашей группе случился первый серьёзный конфликт. Вот как это выглядело.

Собираем лагерь. У каждого уже определился круг обязанностей и действий, за которые отвечает тот или иной человек. В частности, Миша, помимо прочего, пакует герму с ковриками-карематами и газовыми баллонами. Один из карематов используется Аней. Из-за обитания в палатке ей приходится больше времени тратить на сборы. А Мише на это обстоятельство было начхать, и каждое утро он требует от Аньки немедленной выдачи коврика.

Считаю, что неправы оба. Одной не хватает ума и расторопности первым делом выдать коврик, а потом спокойно собираться. Она, видите ли, вещи перед упаковкой раскладывает на этом коврике. А второго бьёт нетерпение поскорее справиться с обязанностями и закрыть вопрос – не хочет дожидаться.

В итоге конфликт зрел несколько дней. А сегодня прорвался взрывом Аниного психа. Тишину деловитой обстановки сборов в дорогу прорезает яростный вопль нашей завхозихи:

— Пошёл вон!!! Я сказала – пошёл вон!!!

Все оторопело замирают, поскольку ни разу в коллективе никто так не орал. Никто не может понять, в чей адрес разрядилась Аня. Никто не может поверить, что кого-то из нас она столь грубо отшила. И главное – за что?!

В наступившей тишине выясняется, что под раздачу попал Миша. Естественно, ибо – самый младший. Надеюсь, что ни на кого из старших товарищей Аннушка не стала бы так отрываться. Приходится мне, как руководителю группы и как маме Михаила, идти разбирать ситуацию. Остальные делают вид, что ничего не произошло и продолжают прерванные занятия.

Естественно, что ни один, ни другая не могут внятно аргументировать причины ссоры. Уяснив, что до правды сейчас не докопаюсь, рявкаю на обоих, приказав закрыть рты и молча делать свою работу. Молодняк, надувшись, повинуется и заканчивает сборы в электрическом напряжении.

Отход в 7-15.

Щенок, ночевавший под нашими катамаранами и плотно позавтракавший туристским кулешом, мечется по берегу и, глядя нам вслед, горестно визжит. Ощущаю себя предательницей. Хотя знаю, что поплачет – и пойдёт в поисках новых гостеприимных пляжников. Но всё равно факт остаётся фактом – малыш нам доверился, а мы его бросили… Ужасно, что бросили. Ужасно, что приходится душить на корню душевные порывы. Всех не приютишь… На всех сердца не хватит…

Очень быстро попутный ветер сменяется жёстким встречным. Правда, не столь суровым, как вчера.

Миновав Рыбачье, проходим встречными курсами с рыболовецким траулером. От него отделяется стая дельфинов и присоединяется к нам. Красавцы, видать, хорошенько наелись рыбы возле траулера и потому пребывают в игривом настроении.

А дальше мы становимся свидетелями и участниками настоящего дельфиньего шоу, которое длится минут сорок и поднимает нам настроение. Это было что-то необыкновенное, волшебное, сказочное!

Весёлая стая несётся наперегонки с нашими катамаранами! Взрослые дельфины, как огромные торпеды, патрулируют по бортам, с невообразимой лёгкостью рассекая воду упругими телами. Время от времени то один, то другой игриво выныривают, и, вдохнув, булькают в воду без единой брызги. Один какой-то лихач регулярно высовывает голову и с целенаправленным плюхом роняет её плашмя на воду, косясь на нас хитрым маленьким глазом: восхищаемся ли?

А между поплавками, всего на считанные сантиметры перед штевнями, вертят хвостами молодые дельфинчики. Ещё и хулиганят – виляют влево-вправо, издеваясь над нашими нервами. Всё боимся, что «Мистраль» налетит на них да зацепит поплавком. Но морское хулиганьё умудряется выскользнуть из-под штевня в самый последний миг и радостно взлететь в воздух, выгнув спинки. Вода прозрачна, как в бассейне. Летящие в ней дельфины великолепно просматриваются во всей красе. Разглядеть их шухарные улыбки и смеющиеся глаза мешают только лишь пенные брызги от гребней волн и бурунчики у штевней.

Восторгу нашему нет границ. Андрей непрерывно щёлкает телефоном, фотографируя братьев по разуму. Аня сидит на носу, заворожённо не спуская с них глаз. Миша эмоции глушит, но, надеюсь, эти чудики тронули и его. По крайней мере, он тоже не отрываясь глядит в волны на дельфиньи кувыркания.

Не выдержав, отдаю румпель Андрею и несусь на нос, где в полном упоении любуюсь дельфиньей грацией, отчаянной смелостью, гармоничностью, целесообразностью и лаконичностью каждого их движения.

На параллельно идущем «Трикстере» Юрик не выпускает из рук фото- и видеоаппаратуру, беспрерывно глядя в видоискатели. Кто же мог подумать, что готового материала из-под «пера» нашего сыроеда выйдет аж на… 4 посредственных кадра! И – на три минуты плохонького видео! Да-а, просто убить его – это мало.

Андрюха скромно изъявляет желание выпрыгнуть за борт и поплотнее пообщаться с дельфинами. Но поскольку ветер довольно крепкий, а волны бросают катамаран, считаю это нецелесообразным. Через пару месяцев, просматривая телерепортажи о нашем путешествии, узнаю из Андрюшиного интервью, что неосуществлённое желание поплавать в дельфиньей стае было самым сильным его воспоминанием о походе. И тогда становится грустно и горько – что не разрешила ему тогда этого. От того, что он не нашёл в себе сил настоять на своей просьбе, что сразу сдался. Если бы поняла, НАСКОЛЬКО ему этого хочется – ну неужели же не уступила бы? Эх, прости меня, Андрей!.. Такого уникального случая может больше не представиться.

Наконец, дельфинам то ли наскучило, то ли мы приблизились к границам владений их стаи, но они как-то враз исчезли. Как и не было. Осталась после них только песня в душе:

"Если бы вошёл ты в эти воды,
То тогда бы наравне со мной
Под огромным небосводом,
Невесомый и свободный,
Мчался наперегонки с волной…"

Воспоминания о гонках в дельфиньей стае сохранятся в памяти навсегда. А пока всё как обычно – встречный бодрящий ветер, надетые в связи с этим спасжилеты, качающая волна и лавировка на курсе бейдевинд. Я снова в целях профилактики беру рифы. Уменьшенная площадь грота не мешает «Мистралю» идти в группе, да ещё и волочить большую часть груза.

Но в этот раз стараемся не расходиться и держать друг друга в зоне видимости, хотя «Трикстер», как всегда на встречке, усвистывает вперёд, а «Космос» сильно отстаёт даже от зарифленного «Мистраля».

Вчера я не давала Андрею рулить, справедливо полагая, что в случае чего винить, кроме себя, будет некого. А сегодня устанавливаю с ним вахту. Причём Андрей – уникальнейший чел. Если надо пригасить ходкость «Мистраля», не растравливая и не сматывая парусов – то проще всего дать румпель Андрюхе. Успех гарантирован. Что он там нашёптывает катамарану, какие мантры поёт – не знаю, но тот исправно притормаживает.

А если надо догнать кого-нибудь или наверстать упущенное – то мантры и заклинания через румпель уже отдаю я. И чуткий «Мистраль» адекватно реагирует, прибавляя скорости. Он знает, что его хозяйка – маньячка по выжиманию скоростей, и потому старается вовсю.

Наступает время обеда. И тут притушенный на старте конфликт вспыхивает с новой силой, угрожая перерасти в драку – с обещаниями треснуть веслом, выбросить за борт и прочее. А поводом служит… куриное яйцо! Хоть стой, хоть падай! Прямо Лилипутия и Блефуску!

Аня, как и положено представительнице женского пола, занимается своими корабельными обязанностями – распределяет и раздаёт на руки пайки. А Миша то ли случайно замешкался, то ли целенаправленно не торопится, но яйцо берёт не сразу. Аня становится в позу – конечно, он ей назло выпендривается. Раздаётся какая-то колкость в его адрес, на которую Миша промолчать не сумел. И – пошло-поехало!

— А ну-ка, закрыли рты! Оба! – рявкаю и я весьма грубо. – Говорю сейчас только я. А вы молча слушаете!

И, вспомянув своё педагогическое прошлое, разражаюсь лекцией на тему терпимости и взаимоуважения. Приплетаю сюда и особенности женской психики, и особенности женской физиологии, и взываю к мужской выдержке своего отпрыска, и напоминаю Ане, что она всё же старше и должна быть мудрее… Цитирую наш девиз. Толкую о братской взаимовыручке в экстремальных условиях. Угрожаю отправить домой обоих, если не засунут свои амбиции куда подальше.

Выясняется смехотворная причина утренней грозы. Оказывается, Аня в палатке переодевалась. А Миша бесцеремонно и неоднократно заглядывал, требуя немедленной выдачи коврика. Поскольку картина наблюдалась уже не первое утро, то Ане пришло в голову, что Миша за ней подглядывает. Это привело её в ярость. А Мише на самом деле голая Аня до лампочки, но разве она в это поверит? Итог – натянутые отношения практически до дня Мишиного отъезда.

Андрей, катастрофический противник напрягов, вынужден долго выслушивать мои гневные воспитательные тирады и сидит в уголочке подавленный, с каменным выражением лица. А поскольку гадёныши продолжают упорствовать в неприязни друг к другу, я сама распалилась и уже не могу остановиться. Поддержать кого-либо одного из них – непедагогично, поскольку в любой ссоре виноваты всегда оба, хотя и в разной степени. Посему пока промоешь мозги обоим…

И тут терпению Андрюхи приходит конец.

— Оля, ну помолчи и ты!

Я затыкаюсь. Наступает вожделённая тишина. Лишь плеск волн нарушает её, но он благостен и лечит расшалившиеся нервы. Ай да Пилипенко!

Проходим пос. Весёлое. Отсюда начинаются более-менее знакомые мне берега – до мыса Чалка. В Весёлом был промежуточный финиш регаты «Морское братство-2009». Вот гора Носорог и его нос – мыс Чикен-Кая. Минуем знаменитый посёлок Новый Свет с гротом Шаляпина. Но далековато от берега, плохо видны достопримечательности.

Проходим Судак. Светового времени ещё полно. Влад устремляется к самой восточной части пляжей, где поменьше народа – под заповедный мыс Алчак-Кая. Но влияние мыса сказывается на характере ветра в этом месте. Он невероятно переменчив и, куда бы ни свернул, дует всегда в нос. Напрасно поелозив туда-сюда, Влад плюёт и направляется дальше – за Алчак. А там надо бы и останавливаться, потому что впереди – гигантский мыс Меганом. Чтоб обойти все его «ноги»-отроги, дай Бог чтоб хватило полного дня. Сегодня переться туда нет смысла. Да и Саша сильно отстал.

По рации Влад спрашивает у пограничников совета, где можно причалить. Те направляют его туда, куда он, собственно, и движется – на новый, ещё малообжитый пляж между двух волноломов.

Ветер слегка стихает, но волна ещё не успокаивается. «Трикстер» учесал вперёд настолько, насколько мы оторвались от «Космоса». Сие мне не нравится. Надо будет Владу сказать в очередной раз – не может рифиться, пускай изыскивает иные способы тормозить своего горячего скакуна. Не дело так разрывать коллектив.

Лишь спустя полчаса после доклада Влада о том, что он причалил, мы замечаем на берегу его парус. Ещё полчаса тратим на подход к месту стоянки. Ветер – с суши, идём в лавировку. Эти подкрадывания уже в печёнках. Час разрыва – это очень много. Высказываю Командору свои претензии.

— Ты что, стаксель смотать не можешь? Мы в часе от тебя, а Саша – в часе от нас. Надо что-то с этим делать.

— Да пробовал я без стакселя! Не получается! «Трикстер» начинает настолько приводить, что перестаёт слушаться руля. Убираешь шверт – никаких изменений. И что я должен по-твоему делать?

— Выбрасывай плавучий якорь. Не знаю, что ещё. Думай, пробуй.

Андрей устал от рванья и убивает маечку окончательно. Ибо Юрик презентовал ему свою белую рубаху, поскольку всё равно ею не пользуется

Тут звонит Саша. Он потерял нас из виду. А мы его видим отлично – чешет на Меганом. Черт-те где в море.

— Разворачивайся, ты нас сильно проскочил. Иди назад и на берег!

Ещё час корректируем Бакулина. Он успевает порядком «завестись» от того, что группа так разорвалась. И что он напрасно проделал приличный путь по морю, а потом пришлось возвращаться. И что нас хрен увидишь на таком расстоянии. В общем, назревает конфликт. Но – люди взрослые и мудрые – мы силой воли гасим нарастающее раздражение.

Мирно принимаем «Космос». Мирно уступаем требуемый кусок пляжа отдыхающим. Мирно приступаем к приготовлению ужина и обустройству места для ночёвки.

Когда Влад первым высадился на этот галечный пустой пляж, к нему немедленно подскочил мужичок и предупредил, что плавсредствам здесь чалиться не положено. Узнав, что с пограничниками всё согласовано, более того – именно погранцы направили нас на этот пляж за скалой, он угомонился, но сообщил, что пляж - платный. Влад не стал спорить и поинтересовался суммой, попутно сообщив подробности о нашем мероприятии. Мужичок пообещал узнать у хозяина и исчез.

Пляж, действительно, практически пуст. И очень удобен для таких странников, как мы. Редкие отдыхающие не совсем довольны нашим вторжением. Оказывается, катамараны перекрывают подступы к морю. Из-за того, что пляж совсем новый, дно ещё не очищено от неприятных камней, устилающих его. Люди долго работали, собирая каменюки со дна, чтоб получилась нормальная песчаная подводная тропа, не травмирующая ноги. А тут мы припёрлись и перекрыли эту тропу.

Стоило нам с извинениями отодвинуть катамараны на несколько метров прочь – и инцидент исчерпан.

Во время причаливания «Космоса» Олег тоже вносит свою лепту в ублажение морского царя – топит наручные часы. Они исчезают с руки мгновенно, каким-то волшебным образом. Бесплодные поиски в ластах и маске занимают весь свободный вечер Рудинского.

Аня, в отвратном настроении после разборок с Михаилом, ставит себе палатку и удаляется в неё отдохнуть от наших рож. Серёга с Саней хлопочут вокруг «Космоса».

А мы – я, Влад, Миша и Андрей – чимчикуем на экскурсию в Судак. Метрах в шестидесяти от лагеря, под лестницей, ведущей с пляжа наверх, обнаруживаем бомжеобразное логово Юрика. Надув один из своих матрасиков, он замотался в кучу всяких клеёнок и одеял и решил, видимо, задавить голод сном. И жалко его временами, и смешно, и иногда придушить хочется.

Поднявшись наверх, в цивилизованную часть пляжа, интересуемся у начальника, сколько же платить за постой? А если мы палатки ставить не будем? Спим-то всё равно на катамаранах. И костры не разводим – готовим на газовой горелке. А завтра ни свет, ни заря очистим территорию от своего присутствия.

Но мужичок, видать, уже созвонился с пограничниками и решил, что дружить с нами выгоднее.

— Ребята, мне ничего не надо! Вы лучше всем рассказывайте про мой пляж. Называется «Медвежонок». И вода есть питьевая, и туалеты, и душ. Кстати, можете бесплатно всем этим пользоваться. И если надо подзарядить телефоны – есть розетки.

Тронутые его гостеприимством, интересуемся именем-фамилией и обещаем рекламировать его заведение. Зовут мужичка Александр Протченко. Доброго ему здоровья!

Туалеты мы посетили. Лучше, конечно, чем под кустами. В душе к вечеру воды уже не было. А питьевую воду уже вовсю набирали в баклаги хозяйственные Саша и Сергей. Кстати, оказалась она довольно противной на вкус.

Ознакомились с подножием заказника Алчак-Кая. Жаль, на экскурсию нет времени. Поздно уже. На берегу соседнего пляжа к нам снова цепляется четвероногий спутник. Ну, блин, чуют во мне собаки свою, что ли? Или Шпилька их так к себе клеит? На этот раз это оказалась сверхпородная американская бульдожка белой с рыжими пятнами масти. Темпераментом она соответствует породе и, носясь кругами возле нас, до полусмерти пугает прохожих своей жизнерадостной зубастой мордой.

Углубляться в город не хотим и удовлетворяемся мороженым из первого попавшегося магазина. Тут к нашей собачьей стае присоединяется ещё и кобель чау-чау свободного поведения, гуляющий сам по себе.

Потом посещаем какую-то забегаловку-кафе, где насыщаемся чебуреками и холодным квасом. Лишь перед её дверьми чужие собаки оставляют нас, наконец, в покое.

Возвращаемся в лагерь сытые и довольные. Вечер тихий. Завтра предстоит очень трудный переход – через встречные течения гиганта Меганома. Но мы даже представить не могли, насколько этот переход окажется экстремальным!

Переход Алушта ("Шанхай") - пос. Судак (пляж "Медвежонок") - 34,9 км, 9 ч ходу
Средняя скорость 3,88 км/ч
пос. Судак (пляж "Медвежонок")N 44° 50’ 03,0 ’’ E 35° 00’ 20,7’’

г.Алушта 066-263-88-46 позывные «Лебедь-141» и «Лебедь-142»; пост Судак 099-030-12-64

Глава 23. Меганом: штормовые страсти

Подъём – в 4-30. Отход в 7-00 по утреннему бризу.

Дует, как в трубе. Волны нет, но вся поверхность моря – тёмная, в ряби. Местные говорят, что здесь всегда так дует, потому что - распадок между горами. И сегодняшний ветерок ещё не самый сильный.

В планах – обойти Меганом, Карадаг и тянуть по возможности на Киик-Атламу. На Меганоме не причалишь из-за рельефа местности, а к Карадагу всё равно не пустят по причине заповедной зоны.

Поскольку курс предстоит фордевинд или бакштаг, мы уже знаем, что «Мистраля» надо зарифить, что я и проделываю. Но резвый мой катамаранчик и на рифах несётся так, что приходится смотать стаксель. Иначе очень убегаем от группы. А так удаётся более-менее сравнять скорости.

Я вообще-то радуюсь попутняку. Потому что слишком свежо в памяти, как мы тут мучались три года назад, обходя этот нескончаемый Меганом во время регаты «Морское братство-2009».

Полуостров Меганом находится между горой Алчак на западе до устья реки Коз на востоке, включая Капсельскую и Козскую долины. С севера эти земли ограничены хребтом Токлук-Сырт. В административном отношении входит в Судакский регион Крыма. Для Меганома характерен пустынный ландшафт. Его восточная гористая часть вдается в море, а западная более низкая, холмистая, с террасами и оврагами. Площадь скалистого полуострова составляет около 20 км?, на нём выделяется наиболее далеко выдающийся в море мыс — мыс Меганом. В пределах полуострова есть ещё ряд мысов поменьше — Рыбачий, Бугас (Богаз), Толстый и другие. Мыс Меганом образован известняковыми глыбами, перемещёнными в далёком прошлом по горному склону к морскому побережью, а также вулканическими породами. То же название, что и сам полуостров, носит его наивысшая точка — гора Меганом (358 м). Длина береговой линии полуострова — около 16 км.

Над Меганомом постоянно дует ветер. Его энергию используют: в 2002 году на вершине Меганома открыли ветровую электростанцию. Ее официальное название - Судакский участок государственного предприятия "Донузлавская ветровая электростанция". 58 ветряков Меганома издали смотрятся заманчиво, почти сказочно, но рядом с ними находиться опасно. Ветровые агрегаты издают сильный шум, свист и, как установлено медиками, тяжелые для психики инфразвуки. Может, эти неслышимые человеческим слухом звуки и являются причиной того, что эти места овеяны почему-то печальной славой. Или все началось намного раньше? Любой местный краевед скажет, что поэты не слишком-то радостно отзывались о Меганоме. А чего стоит название одной из скал – Черный парус… Люди сверхчувствительные утверждают, что на Меганоме действительно ощущается сильное действие энергий – скажем так – не очень дружелюбных. Почему так? Никто не знает. Меганом не раскрывает свои тайны.

Меганом – это даже не мыс, а целый полуостров. Он далеко выдается в море и виден даже из Симеиза, за сто километров. Земля, как известно, круглая, и на таком расстоянии соседнее с мысом побережье прячется за горизонт, лишь вершина Меганома смотрится как некий сказочный остров. Места здесь и правда загадочны: совсем недавно здесь был засекреченный район – из-за множества воинских частей. Это едва ли не последнее по-настоящему «дикое» место на крымском побережье, окутанное таинственностью, подогреваемой всевозможными слухами. Якобы и НЛО тут приземлялись, и привидения тут шастают, а уж любители эзотерических учений облюбовали Меганом серьезно и, похоже, надолго.

Встречные подводные течения, совершенно неприступные берега. А на свежем попутном ветре здорово: любуешься себе каменными красотами, а кораблик легко несётся, куда тебе надо. Без борьбы и напряжения.

Понятно, что лафа вскоре окончится, потому что в любом случае при огибании мыса мы сойдём с курса фордевинд. Но пока летим весело.

Веселье внезапно усиливается. Особенно для «Трикстера». Минуя какое-то ущелье, он неожиданно вылетает на один поплавок. Влад, который, как и Андрей, никогда не пользуется матерными словами, успевает отдать только одну команду:

— Б…дь!

Юрка мгновенно понимает, что надо делать и, бросив всё, прыгает на взмывший в небо борт. Коварный «Трикстер» послушно и мягко опускается на ровный киль и, как ни в чём не бывало, несётся дальше, всем своим видом выражая: «Ничего же не было! Вам померещилось!»

Я этого не видела, зато отлично видели Саня с Серёжей и Олегом, и ещё замечательней - Влад с Юриком. После увиденного Саша велит тоже смотать стаксель. А мы в тот момент несколько поотстали, и я как раз, наоборот, велю Андрюхе размотать стаксель. Андрей разматывает – ровно на минуту. Потому что через минуту наличие такой площади парусов может оказаться чреватым.

Ветер резко меняет направление (понятно, почему «Трикстер» хотел перевернуться) и задувает сбоку, с Меганома. Где-то там, в его межгорьях, он разгоняется, словно в аэродинамической трубе, и вылетает рваными потоками наружу. А ещё через четверть часа вдувает в нос. Судя по всему, пришло Меганомское веселье.

Экспериментируем со стакселем. То частично разматываем его на штаге, то опять подматываем, пытаясь опытным путём вычислить ту площадь, при которой «Мистраль» будет двигаться оптимально – и без перегрузок, и достаточно быстро, чтоб не отстать от товарищей.

Саша, как всегда, уходит мористее. Это его какой-то постоянный «конёк». Возможно, оттягивается подальше от скал. Хотя ветер – отжимной.

Сзади нас догоняет громада торгового корабля. Оказываемся просто у него на пути. Идти острее к ветру, то бишь, ближе к берегу – настоящее безумие. Поэтому уваливаем и пытаемся убраться с его дороги. Капитан громадины тоже не хочет намотать на винты наши паруса и берёт левее, ближе к берегу. Проходит между нами и Меганомом.

Поскольку «Мистраль» идёт ближе всех к берегу и кораблю, мы отлично видим происходящее на палубе. Сначала там стоит только один человек. Потом он, видимо, позвал напарников, и уже группка любопытствующих с высоченного мостика разглядывает нашу эскадру. Наверно, мужики удивляются придуркам, которые на жалких надувных матрасах изображают из себя яхтсменов. Если б ещё барахла на борту было поменьше, чтоб не производили мы впечатление плота с цыганским табором. Да ещё эта бегающая по палубе рыжая собачонка…

Корабль прёт сквозь волну, даже не покачиваясь, как по глади. То, что для нас - волна, для него - гладкий тракт. А нас пенящиеся волны с барашками швыряют, как хотят. Но мы всё равно гордо задираем носы и приветливо машем руками стоящим на мостике. Мужики миролюбиво машут в ответ.

Интересное наблюдение. В Чёрном море кому бы мы ни махали приветственно, все – от больших кораблей до матрасников на педальных катамаранах, от рыбаков на лодочках до молодёжи на надувных матрасах – обязательно отвечали на наше приветствие. Это сильно «грело», создавая ощущение единства всех на море живущих.

А вот Азов… Там, наоборот, если кто и отвечал взмахом руки – то это оказывалось исключением из правил. Вот такое загадочное явление. Повод поразмыслить, почему так.

Корабль уходит в сторону Карадага. А ветер и волна разгоняются по нарастающей. Три наши парусничка – вот и вся жизнь в этом кипящем море. Ни на берегу, ни на воде больше никого нет. Мы остались со стихией, считай, один на один.

Волны высокие, с барашками, но ещё длинные, идти по ним пока можно. Однако судя по тому, что всё только начинается, имеет смысл не тащиться к Карадагу, а сваливаться в бухту между этими мысами. Согласно одним источникам, она называется Лисья, согласно другим – Чалка. Но по моему опыту и точкам, вбитым в навигатор в 2009 г, Чалка – пляжик западнее Лисьей, примыкающий к Меганому. А Лисья – в самом центре, между мысом Меганом и пос. Курортное у основания Карадага.

Лавировка разбрасывает нас по морю. «Трикстер» сильно убегает вперёд на длинных галсах. С Владом регулярно поддерживаем связь, хотя время от времени на пересекающихся курсах в поле зрения попадает его парус. Саша сильно отстаёт, но по телефону говорит бодро и оптимистично. Пока всё нормально.

Когда начинаем спускаться в бухту, характер волн меняется. Они уже не такие высокие, но зато теряют определённое направление. Если на высоких можно было как-то подруливать на волну, хитростью и умением пытаться избежать ударов и сотрясений катамарана, то в этом «бардальеро» просто с ума сойти можно. Зачастую две волны шли в разных направлениях и, сталкиваясь перед катамараном, образовывали третью, удвоенную по высоте. Она имела острую, крутую вершину и чувствительно убивала матчасть. Особенно несладко приходилось "Трикстеру" с его невысоким клиренсом. Он влетал в эти совместно рождённые волны, погружаясь под воду поплавками до самой передней балки. При этом, естественно, резко тормозил, втыкаясь в море, как в препятствие.

Предугадать, откуда налетит и долбанёт толща воды – совершенно невозможно. Спереди, слева, справа, ну разве только не сзади! Эта бойня невероятно затрудняет продвижение катамарана. Навигатор показывает скорость на генеральном курсе… 2 км/ч! А скорость ветра – не менее 12 м/с. В снастях - свист.

До Лисьей бухты – около 4 км. Минимум два часа хода. Но пока техника держится, и мы с Владом решаем тянуть подальше, в Лисью. Потому что там интересней – нудисты, хиппи и прочее. Ну и характер грунта в Лисьей я хорошо помню, а вот что в Чалке, хоть мы и стояли там две ночи в 2009 г – хоть убей! – не помню.

В общем, сквозь немыслимую толчею волн, потеряв друг друга из вида, идём в Лисью на пляж нудистов. Влад движется далеко впереди и ближе к берегу. Он будет выбирать место для стоянки. А мы все подтянемся к нему.

Ветер уже свистит, заглушая все другие звуки. Чтоб услышать друг друга, приходится очень громко орать. Продвижение вперёд минимальное, нагрузка на руль выросла – сопротивление румпеля вынуждает сидеть в постоянном физическом напряжении, упираясь в палубу и не давая рулю свернуть с курса. Наверно, догнало метров до 14 в секунду.

Решаю полностью убрать стаксель и взять ещё одну полку рифов. Не нравится мне эта сверхнагрузка на румпеле. Катамаран так швыряет на волнах, что Миша с Андреем вдвоём не справляются. На подмогу приходит Аня. Ей поручено ответственное дело – пока мужики насилуют полотнище, не давая ему развернуться, следует завязать риф-штерты. Для столь тонкой работы требуется обе руки. Удержаться на скользкой прыгающей палубе без поддержки Аня не может. Ей приходится буквально повиснуть на гике, чтоб освободить руки. Да-а, попала девчонка, как кур в ощип. Парусная прогулка превращается в борьбу за жизнь. Вся надежда на крепость «Мистраля». Выдюжит ли?

Оставив клочок грота на мачте, Миша с Аней залегли, чтоб не создавать лишнюю паразитную парусность. Андрей сидит рядом, внимательно высматривая парус Влада в белом мареве пенных барашков. Доверить ему руль не могу по уже известным причинам: себе доверяю больше и себя, любимую, бить в случае чего не буду. А обзывать последними словами можно – сама на себя не обижусь.

Командор докладывает:

— Я причалил в бухте Чалка. До Лисьей не дотянул – меня выдавил ветер. Идти против него невозможно. Слишком остро – сносит в дрейф, полнее – грозит перевернуть. Давайте сюда, перенастраивай навигатор. Грот я не снял. Вы видите меня на берегу?

Андрей, взяв бинокль, прочёсывает всё побережье и обнаруживает «Трикстер» гораздо восточнее, правее нашего местонахождения. Приходится закладывать несколько длинных галсов, чтоб выйти выше этой точки и потом хоть чуть-чуть более полным курсом выскочить на неё.

Однако стихия напрягает всё больше. Галсование против свистящего ветра и безумных разнонаправленных волн похоже на елозенье туда-сюда вдоль одной линии. Хоть какого-либо малейшего приближения к точке навигатор не отмечает. Впрочем, и сам навигатор тоже, похоже, сошёл с ума. Стрелка мечется влево-вправо и не может показать внятно направление на точку. Угол отклонения – больше сорока градусов. Толку от него – нуль. Разве что узнать, что прибытие – по-прежнему через два часа. Так что остаётся надеяться лишь на показания вперёдсмотрящих, которые ориентируют на парус на берегу.

Но я уже устала. И физически, и психологически. А конца-краю свистопляске не предвидится. Куда ни кинешь взгляд – пустынное пенящееся море. И лишь мы, как идиоты, боремся против встречного ветра в тщетной надежде прорваться сквозь него на берег. Всё это напоминает топтанье на месте, Сизифов труд. Накатывает отчаяние. Наверно, придётся уступать ветру и брать полнее, чтоб выйти на берег уже хоть где-нибудь.

Но дурацкая гордость, ненужные амбиции не дают мне сдаться. Если Влад добрался до Чалки, почему я этого не смогу? Буду идти вперёд до конца. Вот он, парус «Трикстера» - в каком-то километре от нас! Ещё часок продержаться – и мы победим. Я-то, конечно, ни черта не вижу ни паруса, ни «Трикстера», поелику без линз. А зачем утомлять глаза, когда у меня в экипаже двое суперзрячих и один – вооружённый очками? Да ещё бинокль на борту.

Нагрузка на румпель снова выросла до первоначальной. Уму непостижимо, как давит ветер! Там того грота осталось квадрата два, не хватает тяги, чтоб идти бейдевинд, но зато хватает сопротивления, чтоб выламывать руль.

Но «Мистраль», верный мой кораблик, самоотверженно продолжает бороться, послушно выполняя прихоти своей безумной хозяйки. Ползёт, продирается сквозь свист ветра, сквозь бьющие со всех сторон волны – к берегу, где ждут покой и отдых. Медленно, словно и сам он устал до последней степени, но из последних сил выполняет задание, как настоящий боевой товарищ.

Громкий щелчок! Давление на румпель исчезло. Катамаран немедленно уваливает, словно получил ранение в битве. Лопнул трос растяжки баллера руля. Всё! Теперь мы в полной власти ветра и моря. Куда понесёт – туда и отправимся. Но больше всего обидно за «Мистраль». Словно подрубили его живую душу, которую он выворачивал наизнанку, стремясь вывезти нас в нужное место. А сейчас, как подстреленный зверь, беспомощен и ранен. Андрей хватает спасательный конец и пытается намотать его вместо троса. Да куда там! От таких нагрузок даже несколько лопарей верёвки растягиваются, как резиновые.

Докладываемся Владу. Тот велит заводить мотор и сбрасываться за ветром. Мотор – тоже не лучший выход, поскольку дейдвудная труба на таких волнах обязательно будет выскакивать из воды, грозя сжечь технику к чертям собачьим. Но другого выхода нет, ибо ветер - с берега. Андрей занимает привычное место и дёргает стартёр. Матросы уже сидят на правом поплавке. Движок сразу же заводится и на малых оборотах выводит нас на другой курс.

Влад корректирует с берега по рации. И тут выясняется вещь, сразившая меня наповал. Оказывается, тот парус, к которому мы так стремились, вовсе не был парусом «Трикстера»! Мы два часа резались против стихии совершенно напрасно, поскольку Влад в это время уже два часа загорал в двух километрах западнее! Мы промахнулись с точкой на два километра восточнее. Если бы знали, что Чалка гораздо ближе, неужели бы стали так насиловать свою лодку?

Далее наступают минуты, которые вспоминаю с большой досадой, даже со стыдом. Мои нервы не выдерживают, и я обрушиваюсь на всех с претензиями. На Аню с Мишей – за то, что им по херу, куда идём. Зрение отличное, но они им не пользуются. Андрея – за неспособность отличить в бинокль «Трикстера» от какой-то белой массы на берегу. Влада – за то, что видел, как мы прёмся зачем-то мимо него, а он нам об этом не сказал. Думал, видите ли, что я решила взять выше на ветер, чтоб потом попутнячком сброситься к нему. Как будто я такая дура, что буду ломиться в такую штормягу против ветра, чтоб потом покататься на фордачке.

Короче, все они виновны в том, что мы лишние два часа ломали катамаран. И таки преуспели. Поломка «Мистраля» огорчала хуже собственной травмы. Сердце болело за него – бедолашный так старался, так доверял нам, а мы его – на, получай, скотина!

Вот оно какое, женское отношение к технике!.. Блин…

Влад с Андрюхой переругиваются по рации, потому что волны сильно бросают катамаран и разворачивают с курса. Владу издалека кажется, что это Андрюша безрукий и управлять мотором не может. А тот и рад бы, но действительно не может. Не из-за безрукости, а токмо стихии благодаря. Я же готова прибить обоих. И Аню с Мишей за компанию. Справедливости ради скажу, что и на себя злюсь не слабо. Просто – вместе со всеми. Все мы – козлы! А мои друзья – самые-пресамые козлы…

На берегу Влад с Юрой принимают «Мистраль». Хотя прибой небольшой, поскольку ветер – с берега. И вот тут, когда всё, наконец, закончилось благополучно, истерика, как и положено бабской истерике, не ограничивается только психом. Сопровождается слезами и соплями. Эмоции душат и выплёскиваются наружу. Безумно жалко «Мистраль».

Спустя время, когда страсти улеглись, я, конечно, анализировала своё поведение, искала истоки этого психа. Наверно, это была разрядка после дикого напряжения нервной системы во время перехода. Ведь Миша плавает плохо, Аня – физически слабенькая. И ветер – отжимной. А Влад где-то далеко, на берегу. Андрея на всех не хватит. Слишком много «авось». Наверно, где-то на уровне подсознания я боялась. Очень боялась. В этом приходится признаться, хотя в моменты борьбы за жизнь вместе с «Мистралем», самые высшие моменты напряжения, казалось, страха не было. Усталость, отчаяние, желание поскорее всё закончить – да. Но не страх.

А оказывается, был. Страх ответственности. Во как.

Влад пребывает в отличном настроении: мы причалили, Саша Бакулин – тоже, так что всё окончилось хорошо. Его лучезарный настрой бесит меня ещё больше. И тут Командор принимает очень мудрое и по-мужски правильное решение. Вместо того, чтоб сказать: «Оля, пошла вон со своими психами и слезами!», он молча обнимает меня и начинает утешать.

Именно в этом я, видимо, тогда очень остро нуждалась. Потому что слёзы быстро высыхают, злость тухнет. Чтоб окончательно развеяться, он предлагает мне пойти прогуляться в сторону Лисьей бухты, поискать мороженое. И никого с собой не брать. Пока я окончательно не остыну.

Народ растерянно помалкивает. Мою столь сильную и, главное - несправедливую, истерику видят впервые. Юрка бодренько фиксирует на видео нашу «Санта-Барбару». Мишка «наезжает» на него, требуя не снимать столь интимные кадры. Но я машу рукой – пускай! Из песни слов не выкинешь. И если было – значит, было. Пусть все знают, что у нас тут не только тихий Эдем. И мне - наука на будущее.

Потом эти кадры я не постесняюсь поставить в фильм о походе. Это – истинные эмоции, искренняя реакция. В конце концов, даже то, как повёл себя Влад в этой ситуации – пример для подражания. Вот. Это моё мнение.

Отзвонившись пограничникам, докладываем, что в бухте Чалка причалили два катамарана. А третий, получив повреждение рулевого устройства, сбросился чуть западнее – в районе пос. Весёлая Долина. Погранцы отвечают, что штормить будет ещё дня два. Значит, будем тут торчать, пока не распогодится.

Вид на бухту Чалка

Переход Судак (пляж "Медвежонок") - бухта Чалка - 25,6 км, 6 ч ходу
Средняя скорость 4,26 км/ч
Чалка N 44° 52’ 26,8 ’’ E 35° 08’ 36,4’’
(пост Меганом) 099-064-11-18

Глава 24. Лисья бухта

Протяжённость Лисьей бухты составляет приблизительно 4-5 километров. На побережье бухты находится горный хребет Эчки-Даг, что в переводе с крымско-татарского означает «козья гора» (eck — коза, dag — гора). Эчки-Даг имеет две вершины: Кокуш-Кая — «индюшиная скала» — 570 метров и Кара-Оба — «чёрный холм» — 670 метров. Гора Эчки-Даг — одна из самых высоких в округе.

Рельеф побережья Лисьей бухты — изрезанный, перепады высот очень значительные, составляют сотни метров. Множество плато, холмов и скал. В районе горы Эчки-Даг находятся два источника («Верхний источник» и «Нижний источник»), знаменитое «Ухо Земли» — пещера глубиной более ста метров. Кроме этого, из особенностей Лисьей бухты можно отметить её малоосвоенность: в окрестностях нет зданий, только палатки, которых с каждым годом становится всё больше. Дороги только грунтовые, да и тех не много.

В летнее время на побережье открыты несколько переносных магазинов с небогатым выбором пищи, образующих небольшой рынок. В Лисьей бухте находится один из наиболее известных пляжей натуристов на всём Южном Берегу Крыма. В последние годы побережье со стороны посёлка Курортное все больше застраивается «дикими» гаражами и эллингами.

В 2007 году Верховный Совет Автономной Республики Крым принял постановление об объявлении Лисьей бухты с прилегающей природной территорией и морской акваторией ландшафтным заказником местного значения «Лисья бухта — Эчки-Даг».

Некоторые спуски и тропы побережья Лисьей бухты очень обрывисты и опасны. Возможна прямая угроза жизни при нахождении в состоянии алкогольного или иного опьянения во время спусков и подъёмов по горам.

В Лисьей бухте находится большое количество серой вулканической глины, которую местная публика использует для того, чтобы намазаться. Ныне в Лисьей Бухте много мусора. Кроме того, в Лисьей бухте в море лежит множество валунов, на которых обитают крабы. Ныне их уничтожают горе-туристы. И из прочей живности можно отметить наличие мидий возле некоторых камней, и большого количества чаек. В Лисьей бухте обитают сколопендры, редкие виды змей, множество ящериц.

Отправились мы с Владом вдоль берега на поиски мороженого, предоставив ребятам право самостоятельно ставить лагерь и располагаться на длительную стоянку. Несмотря на сильный ветер, очень жарко. Оно и понятно, дует-то с раскалённых гор, а не с прохладного моря.

В Чалке грунт песчано-глинистый, с нечастой примесью отполированной морем крупной гальки. Дальше вдоль берега галька становится резко преобладающей, набирает крупные размеры и вплоть до Нюшки и прочих пляжей натуристов становится повелительницей суши. Пройти под горой, по самой кромке моря, босиком невозможно, да и в тапочках сложновато. Ибо ноги выкручиваются на проворачивающихся под ними камнях. Зато у моря свежее и легче дышать. А если идти по верху, то лёгкие плавятся от раскалённого ветра.

Проходим разрушенные строения Киногородка. В не знаю уж который раз удивлённо пожимаем плечами от действий соотечественников. Обязательно любую красоту надо разломать и обгадить. Киногородок-то ещё ничего, настоящие крепости похуже выглядят. Да только декорациям этим много и не надо – ракушечник, гипс да пенопласт.

Лиска, то есть, Лисья бухта, производит неизгладимое впечатление. Эдакий раскованный мир совершенно без комплексов и условностей. Всё смешалось – розовые голые тела девочек, девушек, женщин и даже бабушек; разнообразнейшая коллекция развевающихся мужских достоинств; аппетитные формы афродит, тощие тела юных хиппи; аполлоновские мышцы рельефных красавцев и мерзкие рыхлые пивные животы зажравшихся гомо эректус; упругие округлости и обвисшие отвратности…

Невообразимое разнообразие жилищ – от парусиновых и брезентовых тентов до сверхсовременных палаток, от соломенно-травяных бунгало до выложенных из плоского камня вигвамов. И над всем этим реют всевозможные флаги, тряпки, эмблемы, лоскутки, ленточки; звенят папуасские бусы из подручных материалов, колокольчики и бубенчики; постукивают индийские и негритянские барабаны; шумит море…

Разморенные жарой тела лениво валяются под ногами – кто прикрывается хоть как-то, кто выставляет всё напоказ. Отдельное государство – Лиска. Мирные жители, полуголодные жители, щедрые и гостеприимные жители, либеральные взгляды…

Базарчик ничуть не изменился с 2009 г, даже, скорее всего, разросся. Свобода нравов и пацифизм царят и тут, в обители пищи и электричества. Заметив невесть откуда выползшего богомола, один из колоритнейших хиппи, сидевший напротив нас за столиком, нежно подхватывает насекомое и сажает себе на голое плечо.

Зеленоватое членистоногое пучит глазки, вертит головой и перебирает суставчатыми лапками, а млеющий от счастья хиппи ласково беседует с ним. Прямо идиллия!

Подкрепляемся каким-то рагу, лакомимся мороженым, набираем вкусного кваса 5 литров с собой – ребятам. Интереснейшая обстановка полностью восстанавливает расшатанные нервы. Ну а то, что мы оказались здесь вдвоём, без доброжелательных наших друзей, наполняет лично меня романтическими настроениями. Как Влада – не знаю.

По возвращении в лагерь обнаруживаем, что Андрей уже отремонтировал растяжку баллера. Вместо лопнувшего троса поставил толстенную ржавую проволоку. Некрасиво, зато надёжно. Мстительно подсовываю Владу под нос ржавый трос в оплётке. Лопнул он из-за того, что банально проржавел и сгнил.

— Так они же в оплётке, вот и поржавели! – отвечает ни на секунду не засмущавшийся Влад. – Да и лет им сколько! Я их ставил ещё в 2007 году.

— Поменять троса можно было? Я же купила нержавеющие!

— Так мне некогда было. Ты же знаешь – я от «Трикстера» не отходил.

Никаких аргументов больше мне в голову не приходит. Ну и как с ним полемизировать?

— Кстати, я бы поменял и второй тросик… - задумчиво резюмирует Влад нашу милую беседу. На этом вопрос о тросах «Мистраля» стихает. Никто ничего больше не меняет. Только Андрей подзывает меня к серебристой сумке и показывает аналогичный кусок ржавой проволоки:

— Я вот тут припрятал, на случай, если и второй лопнет.

Я тогда махнула на них рукой. А напрасно. Надо было настоять, чтоб заранее переделали.

Узнав о том, что штормить будет ещё минимум двое суток, Андрюха принимает решение покинуть экспедицию.

— Я и так перегулял. Дома куча разных дел. Надо ехать. Терять два дня на торчание на месте я не могу. Собирался дойти хотя бы до Коктебеля, но, видимо, пришла пора раньше.

Грустно. Получил от меня на прощание нагоняй, реабилитировался путём ремонта руля и – уходит. Но сегодня уезжать уже поздно, и потому Пилипенко уматывает на разведку: как выбраться в цивилизацию из этих диких мест.

А мы пока занимаемся ревизией продуктов и приходим к неутешительным выводам. Все консервы – на «Космосе», а у нас лишь крупы, хлеб, специи, печенья да копчёная колбаса для перекусов. С водой тоже не густо. А «Космос» стоит в паре километров западнее, за мыском и горами. Причём рядом с ним – обжитая курортная зона посёлка Солнечная Долина с возможностью раздобыть всё, в том числе и пресную воду.

А нас окружают дикие горы да голые люди. Ближайший источник питьевой воды – гора Ечки-Даг, до которой пилить 3 км по жаре вверх. До базарчика за Лиской тоже скрестись по валунам и гальке не менее двух километров. И магазинов нет вообще – только рынок с пищей непонятного происхождения.

Не все знают, что в басне И.А.Крылова "Стрекоза и муравей" словом "стрекоза" неудачно названа цикада. Стрекозы не прыгают (а цикады имеют прыгательные ноги), не поют (а цикады поют) и т.д. - всё, что говорится в басне о стрекозе, не подходит к ней, но подходит к цикаде. дело в том, что Крылов использовал сюжет и образы известного французского баснописца Лафонтена (а Лафонтен использовал сюжеты древнегреческих басен эзопа). На родине Лафонтена стрекотание цикад и сами цикады всем известны, а на севере России, под Петербургом, их нет. И.А. Крылов в энтомологии не был силён и перевёл слово "CIGALE" ("цикада") как "стрекоза".

В тропиках их стрекотание напиминает звук циркулярной пилы, а в Южной Америке и Индии издаваемые цикадами звуки не уступают пронзительному свистку паровоза. Издают звуки только самцы (вернее, самок человек не слышит без спецаппаратуры), у которых на нижней стороне переднего сегмента брюшка есть пара выпуклых пластинок - цимбал. звук вызывается изменением выпуклости цимбал - по такому же принципу, как звучит консервная банка с выпуклым дном, если дно попеременно вдавливать пальцем и снова отпускать. Цимбалы совершают до 600 колебаний в секунду! Пение цикад во многих странах считается красивым (в Индонезии, Франции).

Дубовая цикада живёт и в наших южных лесах. длиной она до 4,5 см.

Древние греки очень любили пение цикад, а римляне его ненавидели.

"Счастливо живут цикады, оттого, что их женщины молчат" (Ксенархос Родосский).

Жаворонок хохлатый. Общая численность популяции в Европе сократилась с 1980 года на 98% и находится в неблагоприятных условиях. Как европейский вид птиц охраняется Директивой по птицам Европейского Союза

Придётся или жрать голую кашу, или тащиться на поиски «Космоса». Кстати, Саша не просто так сбросился на берег раньше. Оказывается, у него лопнула титановая баллерная коробка. Катамаран потерял управляемость. И не обретёт её, пока Саша не отыщет в округе аргонную сварку. Ха! Это в горах-то! В маленьком курортном посёлочке! Аргонная сварка! Да её даже в таком мегаполисе, как Донецк, хрен сыщешь!

Саша расстроился, но Олег заприметил, что баки возле винного завода (эк удачно стал Санёк – под винзаводом!) – из нержавейки. Для её соединения нужна аргонная сварка. Значит, она где-то здесь наверняка существует. Серёга проявляет настойчивость, берёт кэпа под белы рученьки и уволакивает на поиски, оставив Олега на охране катамарана.

Каково же было всеобщее удивление, когда выясняется, что в тот же день они сварку нашли и руль починили!

25 июля

Ветер по-прежнему не меньше 12 м/с, немного поменял направление ночью и теперь дует вдоль берега. Прибой захватывает всё большее пространство суши. Подтаскиваем катамараны выше. Наши соседи по Чалке – цивилизованные люди, не нудисты. Без барабанов, кальянов и конопли. Живо интересуются парусным туризмом и продукцией «Хеппи дрим».

С гор прибегает Олег – он остался на «Космосе» без своих вещей, которые тащил терпеливый «Мистраль». Ночь кое-как переждал и теперь горит желанием сказать Андрюшке «До свидания!».

Вместе с Андреем вострит лыжи и Миша. Уже собрал шмотки. Хотя билетов на Донецк нет ни у кого, но надеется, что вдвоём уехать будет проще. Я огорчена. Миша – первый и единственный из нас, кто так рвётся прочь, в душный и пыльный город. И этот первый и единственный – мой сын.

Отчаявшись повлиять на него, бужу Влада:

— Хоть ты объясни этому олуху царя небесного, что он не прав!

Командор, едва продрав сонные глаза, тихо и спокойно подзывает Мишу к своему ложу на «Трикстере». И так же тихо и спокойно что-то втолковывает. Миша, как ни странно, воспринимает всё молча и даже не сучит в гневе руками и ногами.

Потом совершенно спокойно разбирает свои вещи:

— Я остаюсь.

Позже выясняется, что они пришли к консенсусу, что как только в экспедицию вольётся ещё один человек, Миша может со спокойной совестью покинуть нас. А ближайшим человеком являлась моя сестра Маша. Она неделю назад приехала из Самары и мылилась присоединиться к нам. Изначально встреча планировалась где-то на Казантипе, но мы отставали от графика, и предстояло пересечься в ближайшие два-три дня здесь, в Крыму. Так что Миша вполне мог бы и потерпеть. А там, глядишь, Маше удалось бы вырвать где-нибудь в Симферополе билетик до Донецка для него.

Андрей уже собрал вещи, побрился и принял облик культурного человека. Оставляя своё беспокойное аккумуляторное хозяйство, ищет, кому бы передать полученные знания и умения. Почему-то выбор его падает на Юрика. Наверно, как человек сверхвоспитанный и вежливый, Андрюха сильно переживал, что Юрик у нас оказался средоточием шуточек. И решил, что таким путём поднимет его статус в наших глазах.

Пока Юрик с умным видом внимает лекцию Пилипенки, я тихонечко направляю к солнечным батареям Мишу:

— Иди и ты послушай. Я-то в этом совсем ничего не понимаю, а ты хоть на физика учишься. Если Юрик начнёт чудить и заниматься самодеятельностью, мы лишимся подзарядки мобилок и раций. А, возможно, и самих батарей. Ты же знаешь его отношение к науке и её достижениям.

И хорошо, что Миша хоть что-то послушал. Иначе в первом же самостоятельном запуске в работу солнечных батарей им бы настал каюк от Юркиных ненаучных ручонок.

Расставание с Андрюхой сопровождается небольшими спорами на тему, кто потащит можжевеловую дубину. Дело в том, что брёвнышко из можжевельника Андрюха подобрал ещё в Балаклаве и заботливо пёр на «Мистрале». В тщетной попытке разгрузить свою лодку я неоднократно порывалась выкинуть дубину куда подальше. Но Пилипенко-Плюшкин грудью стоял на защите редкого добра:

— Ты не знаешь, сколько стоит можжевельник! Это же – ценный поделочный материал!

— А заодно и охраняемый законом. Как ты докажешь, что нашёл эту дубину, а не выпилил?

В общем, я спала и видела, когда же Андрюша заберёт с собой эту тяжесть. Наконец, долгожданный миг настал. Но…

— Не возьму я её сейчас с собой! Я и так с тяжёлыми вещами, билетов нет. Зачем мне ещё дерево за собой таскать?

Короче, осталась дубинка на «Мистрале». И добралась-таки до Донецка – через месяц. Но зато я отыгралась на Андрюшиных жердинах, которые мы тоже до сего момента таскали на «Мистрале» мёртвым грузом. Жердины Плюшкин припас ещё в Рыбаковке, когда впервые намотал на них тюлевую занавеску в надежде наловить креветок. С той поры две жерди с намотанным на них тюлевым покрывалом мирно покоились вдоль одного из бортов «Мистраля», мешая доставать вёсла, облокачиваться на борт и не принеся ни единой креветки улова. Правда, на Кинбурнской косе с помощью этого сооружения удалось наловить миску бокоплавов. Но ели их только особые гурманы типа Андрюхи и Ивана.

Раз Андрюха дезертирует, то хотя бы жерди оставлю на берегу. Хотела и тюль, да его перехватывает запасливый Юрик. Отныне занавеска будет путешествовать на «Трикстере». Кстати, способность Юры тащить на борт что ни попадя – тема для отдельной истории. Придёт время – я об этом обязательно напишу.

Андрей, всеми обнятый, кое-кем целованный, начинает своё восхождение на гору. Путь домой для него тяжек и долог, но уже на следующий день он звонит из Донецка – прибыл без проблем. За Андрюхой увязывается Шпилька. Да так настойчиво, что ему приходится всерьёз прогонять её и даже немного возвращаться. Засиделась собаченция в Чалке. Жаждет свободы и пространства.

С грустью смотрим ему вслед. Вот и ещё один товарищ покидает наши ряды.

Пока Олег пытается скамастрячить какой-то завтрак, принимаюсь за шитьё палубы «Мистраля». Разошлась по швам на носу. Хорошо же нас вчера море потрепало!

Потом, оставив в лагере Мишу, идём на экскурсию в Киногородок, Лисью и на базар. Юру, к сожалению, оставлять на охране катамаранов нельзя категорически. Потому что он без зазрения совести уходит гулять. И ещё возмущается в ответ на наши претензии:

— А кто что здесь украдёт? Что вы так плохо думаете о людях? Потому у вас и крадут, что вы так думаете. Выбросьте из головы плохие мысли – и всё будет хорошо.

Проверять правильность его теории никто из владельцев вещей не хочет. Конечно, Юре бояться нечего, как бы он ни думал о людях. Потому что единственные его ценные вещи – фото- и видеокамера – всегда с ним. А на тюль и рваные матрасы никто не позарится. Вот разве что новенький гермомешок… Но там и наши мешки есть, может, ещё до него очередь не дойдёт из-за наших.

Из обитателей Лиски запомнился мне один забавный бородатый, как поп, дедок. Сидел он в прибое недалеко от базара. Естественно, абсолютно голый. Заметив наши с Аней скользнувшие по нему взгляды, демонстративно и с лукаво-ехидной ухмылкой мгновенно перекатывается на спину, расставив ноги и вывалив на наше обозрение своё хозяйство. То ли удивить хотел, то ли напугать. А может, возбудить? Наивный старый хрыч. Но запомниться ему удалось.

А вообще на пуритански воспитанную Аннушку обитатели Лисьей бухты производят просто-таки сногсшибательное впечатление. Попадать сюда ещё раз она категорически не желает. Её эстетические чувства жестоко страдают. А мы – каюсь! - тихо хихикаем над её охами-ахами.

После обеда направляемся на разведку к Бакулину. В лагере остаётся Аня. Олег – наш штурман. Преодолев одну гору, пару холмов, морское каменистое побережье под скалами и асфальтовую дорогу, попадаем в совершенно другой мир – с массой кафешек, платных туалетов, магазинчиков и кучей шумных отдыхающих.

«Космос» расположился на широком песчаном пляже, о который с грохотом разбивается прибой. Накачавшись винчика, удовлетворённые жизнью, Саня и Серёжа отдыхают от нашей компании и варят ужин. В маленькой кастрюльке на двоих. С одной банкой тушёнки. Тоже на двоих. Причём не первой. Да-а, так-то мы её делили на восьмерых, а тут – на двоих… Но сами виноваты – не фиг все консервы было отдавать на «Космос». Правда, встаёт тогда вопрос: а что вообще можно на него отдавать? Если там всё промокает?

Соединить катамараны в одной точке нет никакой возможности. Штормит. Ни им к нам, ни нам к ним. Вообще в море сейчас лучше не высовываться.

Бродим по кафешкам в поисках окрошки. Что-то захотелось. Нашли, заказали, поели. Решили повторить завтра.

Вернувшись в лагерь с несколькими банками тушёнки, купаемся-бесимся в волнах и готовим роскошный ужин. Поцарствуем и мы. С банкой тушёнки на пятерых.

26 июля

По-прежнему штормит. Под катамаранами уже размыло настолько, что половина корпусов болтается в воздухе. Разворачиваем их бортами к обрыву. Если и дальше так гнать будет – придётся заволакивать парусники на обрыв. А тут и без них места мало.

Потом отправляемся в Солнечную Долину. Потому что захотелось принять пресный душ. Второй и последний в этом походе для меня. Первый и последний для Миши, Влада и Олега. Остальные вообще ни разу не мылись в пресной воде - только в морской солёной. Что интересно – кожа никак отрицательно не реагировала на столь жестокое с ней обращение. Ни зуда, ни трещин, ни покраснений. Да и волосы, пропитанные солью и минералами на год вперёд, только лучше отрастают и крепче становятся. Как канаты.

В лагере оставляем Аню. Ну и Юра, понятное дело, бродит сам по себе где-то по ущельям и долинам. Очевидно, в поисках съедобных корешков. Вечно голодный и не жадный, он время от времени и нам предлагает свою добычу. Например, такое экзотическое дикорастущее растение, как каперс. Симпатичные микроскопические арбузики размером со сливу. В недозрелом виде воняют экскрементами. В зрелом – красиво, но пробовать не хочется. Не настолько оголодали. Но Юрик трескает их с завидным аппетитом:

— В них столько витаминов!

Душ стоит те же 10 грн, что и в Орловке. Но зато тёплый и без надзирателей. Нам выдают ключи и оставляют в покое. Моемся по очереди. Стираем свои ветхие белые одежды, просто стоячие, как айсберги, от пропитавшей их соли.

Потом, освежённые и порозовевшие, повторяем процесс поедания окрошки. Заглядываем в гости к «Космосу» и согласовываем свои действия на завтрашний утренний выход. Похоже, что ветер стихает. Утром, скорее всего, можно выходить на маршрут. К сожалению, надеяться на оперативную связь с помощью мобильных телефонов не приходится. В Чалке и Лиске связи нет вообще. Чтоб куда-то дозвониться, в том числе и пограничникам, надо забираться фиг его знает на какую высоту на гору.

Возвращаемся уже в сумерках. Переход через гору, разделяющую Чалку и Солнечную Долину, столь романтичен, что ближе к полуночи возвращаемся с Владом сюда вдвоём. Ну и Шпилька, понятное дело. Куда от неё денешься?

Полный диск Луны освещает, как огромный фонарь, причудливые холмы вокруг. Внизу, под горой, несмолкаемо шумит море. Воздух свеж, тёпл, тягуч. В сухой и редкой растительности разрываются от стрёкота кузнечики и сверчки.

Одно слово – Крым. Лето, южный берег, ночь, звуки и запахи природы, море, горы… И мы – живущие на Земле. Дети всего этого великолепия. Вот оно – счастье бытия.

Переход Судак (пляж "Медвежонок") - бухта Чалка - 25,6 км, 7 ч ходу
Средняя скорость 3,66 км/ч
Чалка N 44° 52’ 26,8 ’’ E 35° 08’ 36,4’’

(пост Меганом) 099-064-11-18

Глава 25. Карадаг - Коктебель - Киик-Атлама

27 июля

Преградой волнам и ветрам
Стена размытого вулкана,
Как воздымающийся храм
Встаёт из сизого тумана.
И над живыми зеркалами
Возникнет тёмная гора,
Как разметавшееся пламя
Окаменелого костра.

М. Волошин.

В 4-30 утра Юрик, как самый бегученький жаворонок, отправляется к «Космосу» - помочь отчалить. Ветер немного стих, не более 8 м/с. Вполне можно продолжать маршрут. Поскольку Бакулину предстояло ещё преодолеть против ветра пару километров, чтоб выйти на траверз Чалки, то мы можем спокойно дождаться возвращения Юры по суше. А пока неторопливо упаковываемся.

Когда «Космос» миновал по морю траверз нашей стоянки, выходим и мы. На «Трикстере» по-прежнему Влад и Юра, на «Космосе» - Саша и Серёжа, а на «Мистрале» - снова перемены. Место уехавшего Андрея занял Олег. Должен же быть на борту хотя бы один мужик, разбирающийся в моторах? Ждать, пока научится Миша, некогда. Мне, конечно, как-то неуютно от осознания, что из туристов-парусников у меня на корабле лишь я сама. А остальные, считай, зелёные новички. И море неспокойно, волнение продолжается.

Ветер с Карадага, встречный, быстро усиливается, поднимает выше волну. «Мистраль» снова под рифами. Но всё равно, не проходит и часа с момента выхода, как на траверзе Курортного не выдерживает ветровой и волновой нагрузки второй ржавый трос – лопается теперь уже правая растяжка баллера. Опять мы остаёмся без руля!

По рации сообщаю Владу о поломке. Олег заводит мотор, и мы не спеша возвращаемся назад. Только теперь не в Чалку, а в Лисью. «Трикстер» не оставляет нас одних и устремляется следом. Понятное дело. Кто же будет ремонтировать руль – я, Аня, Миша или впервые познакомившийся с катамаранами Олег? Кроме Влада, довериться некому. Андрюха-то уехал. На полных парусах «Трикстер» быстрее нас достигает берега и выбирает место для высадки. «Космос» продолжает идти по генеральному курсу. Ладно, догоним.

Обнажённые натуристы с любопытством обступают наши катамараны. Кто-то кутается в наспех наброшенные накидки, а кто-то совсем не комплексует. Олегу даже нравится, что так много голой женской натуры. Но признаётся, что из-за доступности перестаёт работать фантазия и любование женскими прелестями становится сродни любованием цветами. Никакой эротики. А Анечка – в шоке. Мужики, бесцеремонно покачивающие причиндалами, кажутся ей нахалами, которые целенаправленно приходят смущать её нежную женскую психику. А я просто не обращаю на это внимания. Животные ведь не стесняются своего тела…

И тут разыгрывается скандал. Конечно, это слишком громко сказано, но факт остаётся фактом: трения в коллективе. Выясняется, что за прошедший час, пока лодки шли от Чалки в Лисью, волной смыло с борта «Трикстера» Олеговы профессиональные ласты. Как водится, стали анализировать и искать виноватых. В итоге виновными чувствовали себя все, кроме Юрика.

Я виновата в том, что отправила ласты на «Трикстер». Хотелось, видите ли, хоть чем-то разгрузить многострадальный «Мистраль». А на «Трикстер» можно отправлять только вещи, не боящиеся затопления. Таких, к сожалению, очень мало: вода, посуда да овощи. К тому же, «Мистралю» всё равно приходится переть некоторый запас воды – на случай форс-мажора.

Олег виноват, что послушался капитана и расстался со своими вещами.

Влад виноват, что не проконтролировал, привязал ли Юрик ласты к раме.

А Юра, который, видите ли, «задумался» и забыл принайтовить ласты, считал, что во всём виноваты только капитаны. Согласна я с ним в этом вопросе лишь в одном: капитаны виновны в том, что берут на борт матросов, за которыми надо сопли вытирать! Но об этом я уже писала в главе о Затоке. Интересно было бы узнать: на больших кораблях капитан тоже самолично проверяет каждый винтик? Или для этого есть отдельный ответственный человек? Капитан, опять же, самолично проверяет, как закреплён груз? Или для этого есть специально обученные и отвечающие за процесс люди?

Но кто бы ни был виноват, Олег лишился дорогих ласт. И дело не только в цене. Но ещё и в своевременности – «ложка дорога к обеду». Человек поехал на море с ластами понырять. Теперь этой возможности он лишён на бОльшую часть похода. Кстати, в упаковке с ластами находилась и маска. Тоже профессиональная и дорогая. И кто теперь будет возмещать Олегу ущерб? И надо ли? Тут уж как кому подскажет совесть.

По возвращении в Донецк мы с Владом восстановили Олегу пропажу. Таким образом, взяв на себя ответственность и разделив её только друг с другом. Потому что эти деньги мы могли бы оставить для собственных нужд. А Юрик не пожелал присоединиться к процессу. Он ни копейки не выделил на приобретение ласт, к утрате которых тоже приложил руку.

Но продолжу о походе. Здесь же, в Лисьей, причалила вчера «Наяда». Её экипаж, пускай и не поголовно, но тоже не заморачивается условностями и, в чём мать родила, подходит помочь. Но Влад с Олегом и Мишей великолепно справляются и сами. Юрик, как обычно, умчался кого-то или что-то фоткать. А мы «на дорожку» решаем прогуляться в Долину Чёрных Черепашек. Это деликатное прозвище получило ущелье между горами, куда товарищи натуристы относят то, что не переварили в своих кишках. Да-а, сапёрные лопатки очень бы не повредили Лисьей бухте…

Отремонтировав руль «Мистраля», тепло прощаемся с «наядцами» и отчаливаем. Держим путь на Карадаг.

Карá-Дáг— горно-вулканический массив на территории Феодосийского горсовета Крыма, на берегу Чёрного моря. Максимальная высота— 577 м (гораСвятая). НазваниеКара-Даг переводится стурецкого и крымскотатарского языков на русский как «чёрная гора».

В 1914 г на Кара-Даге московским ученым-невропатологом, доктором медицины Терентием Вяземским была открыта природнаябиологическая станция. В дальнейшем, в1979 году, на её базе был созданКарадагский государственный заповедник (площадь 2874,2 га), включающий территорию горного массива и прилегающую морскую акваторию (809 га).

Современный ландшафт Карадага – это результат трех могучих сил: вулканической деятельности среднеюрского времени, последующих горообразовательных процессов в эпоху плиоцена и процессов выветривания горных пород, действующих в наши дни.

Карадагский массив является одним из самых примечательных и живописных мест Крыма. По красоте и оригинальности форм рельефа этот горный массив не уступает самым замечательным местам земного шара.

Очарование Карадага заключается в неповторимых сменяющихся пейзажах. Один другого величественнее, на каждом шагу самые неожиданные сочетания творений природы. Дань восхищения этому самобытному уголку крымской земли отдавали не только ученые, но и поэты, писатели, художники. Однако, чтобы в полной мере оценить красоту и величие Карадага, нужно увидеть все его прелести своими глазами. Это можно осуществить только путешествуя по периферии данного крымского заповедника, или морем – вдоль его берегов.

Сегодня Карадагская биостанция является филиалом севастопольского Института биологии южных морей. Основная специализация станции — исследование морской фауны.

Вокруг Карадага постоянно патрулируют сторожевые катера. Также много прогулочных катеров. Я не помню, на каком расстоянии следует держаться от берегов заповедной горы, и потому стараюсь особо не приближаться.

Ветер постепенно слабеет, по-прежнему идём курсом бейдевинд. Но рифы на "Мистрале" не снимаю - лень, да и незачем. Держимся же в группе - и ладно. Миша находится в приподнятом настроении. Ему всё нравится – и волшебный Кара-Даг, и море, и ветер, и скорость корабля, и волны. Ларчик открывается просто: сегодня Михаил покидает нашу экспедицию. Маша взяла ему билет на вечерний поезд Симферополь – Донецк. Добраться до Симферополя Мишка сможет из любой точки Крыма.

Сама Маша уже находится в Симферополе и спрашивает, в какой населённый пункт ей ехать, чтоб встретиться с нами. Поскольку в наших планах сегодня – мыс Киик-Атлама, то советуем отправляться в пгт Орджоникидзе. Но внезапно поступает сообщение от Бакулина: «Космос» опять получил повреждение баллерной коробки, и они идут в Коктебель чиниться. Естественно, мы тут же переигрываем свои планы и велим Маше брать билеты на автобус до Коктебеля.

Огибаем Кара-Даг. Влад идёт чуть впереди нас, Бакулин – уже причалил у самого основания горы, на территории заповедника. Идём туда же, чтоб стать всем рядышком. Ветер дует с берега, из Коктебельского залива. Прижимает нас к горному массиву. Возбуждённый предстоящей свободой, Миша ёрзает по палубе, а спасжилет, который из-за жары находится под его задницей, грозит вот-вот вылететь за борт. Поскольку о необходимости привязывания ЛЮБОЙ вещи на палубе было сказано неоднократно, рявкаю на него уже очень жёстко:

— Да пристегни спасжилет к раме!

Миша, естественно, пытается что-то возражать, типа, всё под контролем. Разразиться гневными криками мне не даёт подлетевший на всех парах патрульный катер. Охранник в нём аж брызжет слюной от ярости:

— Какого… вы нарушили запретную зону?!! Штрафа захотелось?!! А может, и ареста на судно?!!

Мы и не заметили, как, выдавливаемые встречным ветром, нарушили ничем не обозначенную запретную зону. Поспешно меняем галс, уходя в море. Во время поворота, как и ожидалось, Миша сталкивает за борт так и не привязанный спасжилет. Конечно, надо было дать команду Олегу прыгнуть в воду за жилетом. Тогда был бы повод вернуться за спасаемым человеком. Но я сразу не сообразила. А катамаран стремительно отдалялся от яркой жёлто-голубой точки на воде.

Выпавший за борт спас заметила только я – остальные смотрели вперёд и занимались переводом стакселя с борта на борт. Так что не вернувшийся спасик – полностью моя вина. Слишком уж не хотелось мне повторной встречи с патрульным катером. Хотя если бы спасик был принайтовлен, как положено, ничего бы не случилось. Что ж, будет Миша должен – пускай покупает новый. Чтоб неповадно было перечить капитану. Тем более, после свежей истории с утонувшими ластами.

А тут и новая неприятность: нас не пускают егеря к «Космосу». Мы уже к самому берегу подходим, а товарищи в камуфляжах машут руками: убирайтесь! Саня по телефону объясняет: говорят, у него – форс-мажор, а мы – целы, так что должны искать другое пристанище.

Влад высмотрел на восточной окраине Коктебеля вроде бы дикий пляжик. Направляемся туда. Но ветер в Коктебельском заливе оказывается весьма коварным и крутит в разных направлениях. Чтоб выйти на примеченную точку, приходится буквально подкрадываться к ней, закладывая бесчисленные галсы. «Мистраль» идёт несколько впереди, «Трикстер» поотстал.

В акватории прогуливается ещё один надувной парусный катамаран фирмы «Ducky». Он приближается к нам. На борту – четверо суровых загорелых мужичков. «Дак» садится нам на хвост. Мужики молчат, загадочно и неотвязно преследуя «Мистраль». Меня подмывает спросить, чего им надо. Но как-то стесняюсь начинать разговор первой. Тем более, что они как-то очень уж странно себя ведут – молчат и преследуют.

Как впоследствии выясняется, мужики точно так же думали о нас. Они очень заинтересовались нами и хотели познакомиться. Но никак не могли догнать. И ещё их смущали наши непонятные манёвры на галсах. Никак они не могли догадаться, что так мы идём к берегу. А поскольку мы молчали, то и они не начинали беседу первыми, удивляясь нашему загадочному поведению. Вот уж – смех и грех!

Наконец, к полудню добираемся до берега. Высаживаемся. «Трикстер» и «Дак» - следом. Тут мужики знакомятся и находят общий язык. Оказывается, они хотели пригласить нас к себе на стоянку, да не сумели догнать. У них тут целая организация по прокату водного инвентаря, в том числе и парусных надувнушек. Но стоянка находится в самом сердце Коктебельского пляжа, а нам уже лень туда тащиться. Зато там есть электричество, вода и еда. И это – единственное место в этой части Крыма, где можно совершенно законно причаливать нашим парусным катамаранам.

Первым делом следует идти на вокзал – встречать Машу, провожать Мишу. Если он опоздает в Симферополь – то опоздает и на поезд. Но отправить его раньше, чем встретим Машу – нельзя, поскольку билет на паровоз у неё на руках. А до вокзала телёпать по жаре минут сорок. Пока собираемся, у меня звонит телефон. Адвокат докладывает из Донецка о результатах судебного заседания по поводу взыскания алиментов с моего бывшего супруга. Решение суда поражает, как гром среди ясного неба. А позиция бывшего благоверного оскорбляет всё, что во мне ещё осталось женского. Настроение, естественно, портится настолько, что уже становится полностью безразличной смена экипажа. Счастье Мишки от того, что он покидает парусный коллектив, раздражает. Воспринимаю это, как предательство. Но не хочу на сына давить. Не нравится – ну и гуляй отседова!

Мишу, как любого отъезжающего, пытаемся нагрузить ненужными вещами. Как назло, после Андрюхи таковых нет (тот забрал с собой), а от можжевеловой дубины Миша отбрыкивается всеми силами. Вопит: «Это – статья за можжевельник! Дубину не возьму!» И, как следовало ожидать, уехав, мой отпрыск забыл забрать спальник. Так он и таскался с нами лишним хламом до Керчи.

Как назло, и Влад исчез – сиганул на борт «Дака» и отправился в гости к прокатчикам. Некому поплакаться в жилетку. Чимчикуем вдоль пляжей в центр – на вокзал, оставив на охране катамаранов Аню и Олега. Юрик, как и следовало ожидать, уже в свободном полёте где-то носится сам по себе. По пути тоже заскакиваем к прокатчикам, чтоб забрать Влада. Он там уже освоился, стал своим и вовсю пялится в экран ноутбука, рассматривая фото и видео с парусниками. На мои «наезды» отвечает, что звал меня с собой, да я не слышала (конечно, я в таком ауте находилась после звонка!). Попив холодной водички и немного поглядев на видео, уволакиваю Влада на вокзал. На прощание хлопцы приглашают нас осенью в совместный поход и дают визитку. И ещё выясняется, что они всякий раз летом наблюдают, как мимо проносятся группы парусных надувнушек, но никогда не успевают их догнать. Наверно, это ежегодная регата «Морское братство». Прокатчики горячо приглашают всех нас к себе в гости. Вот их координаты: +38-050-135-35-81 ddkava@ya.ru

Коктебельские пляжи – шумное место. Толкучка. Жара. Пляжники вперемешку – нудисты со стеснительными. И ладно бы было что красивое и здоровое предъявить миру, а то зачастую такие противные телеса валяются на солнце… Фу!

По асфальтовым раскалённым дорогам добираемся до вокзала. Встречаем бледную после Самары Машу. Отправляем просто улетающего от восторга Мишу. Он успевает приехать в Симферополь буквально за 10 минут до отхода поезда. Но крепкое здоровье, быстрые ноги, не самая плохая соображалка и горячее желание уехать позволяют ему сориентироваться и добежать, куда надо. Наутро он уже дома, в Донецке. Рад, что вернулся. Походом доволен. А уже вечером скажет бабушке: «Какой я дурак, что так рано уехал!..»

Звонит Бакулин: снова отыскал аргоновую сварку и починил руль. Отправляется дальше по маршруту, потому что егеря стоят над душой и требуют уходить. Интересно - какие-то маленькие пгт в Крыму оснащены аргоновой сваркой гораздо лучше промышленного мегаполиса. Может, из-за обилия мелкого металлического флота?

На обратном пути с вокзала, хоть и торопимся, но не можем устоять, чтоб не приобрести холодного кваса и чебуреков. Подкрепившись, окунаемся в воду возле катамаранов и отчаливаем вслед за «Космосом». К слову, место, где мы стали в Коктебеле – довольно гадкое. Берег – гладкая галька, море – неглубокое, сплошь каменистое с частым вкраплением больших каменюк, водоросли, глина… Ни понырять, ни понежиться.

Маша, конечно же, отправляется вместо Миши на «Мистраль». Так что Олег гордо топорщит свои казацкие усы: все бабы – его. Сколько есть в походе – все с ним, на «Мистрале». Ну и ладно, пусть гордится. Лишь бы не дал своим бабам утопнуть. Он, по-моему, с радостью готов выполнять всю мужскую работу на корабле – один за всех. А ничего другого ему и не остаётся.

Ветерок немного усиливается, переходит в боковой. Рифы на "Мистрале" я сняла ещё при отходе, но на галфвинде приходится смотать стаксель, чтоб пригасить скорость парусника и не вырываться вперёд из группы. Легко и быстро летим к Киик-Атламе. Хотя уже вечереет, но очень не хотелось бы ночевать в Коктебеле. Помимо гадкого пляжа, слишком много непонятных личностей бродит окрест. А маленький уютный каменистый пляжик на Киик-Атламе запомнился мне ещё с 2009 г, с регаты «Морское братство». Там стоит побывать. Чудное местечко!

«Космос» причалил в Орджоникидзе. Мы проходим мимо и сигнализируем, чтоб догонял. Саша присоединяется. Дружной эскадрой движемся к намеченной цели.

Завернув за мыс, за островок Иван-Баба – отколовшийся от Киик-Атламы кусок скалы, попадаем в зону лёгких сумерек. Потому что клонящееся к закату солнце оказывается наполовину скрыто за гористым мысом. Зрительно замечаем небольшую бухточку, но навигатор упрямо ведёт левее, чуть не на самый кончик мыса. И лишь доверившись прибору и приблизившись, замечаю искомый пляжик. Он такой маленький, что с моря его и не заметишь, если не знаешь.

Направляю «Мистраль» туда. Поскольку я – единственный человек из присутствующих, кто здесь бывал, то остальные безропотно следуют за «Мистралем». На часах - половина шестого.

За три года ничего не изменилось. Те же камни, тот же склон горы, то же глубокое и безумно-тёплое, невероятно прозрачное море. Вот ещё один маленький рай на Земле – пляж «Лаваш».

Выволакиваем катамараны на берег. Олегу тяжелее всех, но на помощь бабскому батальону приходят все мужики. Палатки ставить лень всем, кроме Ани. Пока позволяет освещённость, на скорую руку готовим ужин. Прогуливаемся по доступным окрестностям. Маша просто зачарована этим местом.

Но накатывающая темнота привносит свой колорит. Дойдя до странного каменного домика, сильно напоминающего туалет (в точно таком же виде он здесь стоял и три года назад) Маша, загадочно блестя глазами, советует:

— Я бы на твоём месте в тот туалет по темноте не ходила. Возле него обитает НЕЧТО. Страшное и непонятное, потому что невидимое. Или НЕКТО.

Меня и саму не тянет шляться ночью по склонам Киик-Атламы. Во-первых, огромного паука-аргиопу мы уже встретили при первом обследовании местности. А во-вторых, в 2009 г здесь кто-то или что-то ядовитое сильно укусило Шпильку. Она всё вылизывала заднюю ногу, потом собачку стало клонить в сон. Из лекарств у нас было что-то десенсибилизирующее да антитоксическое для печени. Дали Шпилёндре этих таблеток и стали молиться, чтоб всё прошло. К ночи у неё началось возбуждение с галлюцинациями: скакала по катамаранам и лаяла беспричинно в темноту. Наутро всё прошло. Но в памяти осталось. Повторения подобного ни на Шпильке, ни на ком-либо из своих спутников я не хотела. Так что воздержимся от ночных прогулок по диким местам. Утро вечера мудренее!

Все пауки аргиопы безвредны для человека. Они могут укусить в случае обороны, но сами никогда не нападут на крупных животных. Их укусы не рассматриваются в качестве серьезной опасности для людей. При этом яд А. lobata содержит полиаминовые токсины, которые в будущем могут применяться в качестве терапевтических лекарственных средств.

Серёга совершает маленькую пакость - роняет нож на поплавок "Космоса". Нож, как и ожидалось, но не хотелось, вонзается вертикально и протыкает ткань. Серёга испуганно замирает:

— Мне - конец. Несколько дней назад я сломал Бакулину весло. А теперь поплавок продырявил. Он меня убьёт!

Сочувствуем Серёгиному горю, но помочь ничем не можем. Саша кряхтит, однако убить своего матроса не убивает. Распоряжается всё заклеить. Остаток вечера они этим занимаются.

Переход бухта Чалка - мыс Киик-Атлама (пляж "Лаваш") - 30,9 км, 6 ч чистого ходу, с остановками - 10 ч
Средняя скорость 5,15 км/ч
Коктебель N 44° 54’ 27,5 ’’ E 35° 21’ 50,3’’
Киик-Атлама (пляж "Лаваш") N 44° 57’ 18,0 ’’ E 35° 23’ 05,6’’

г.Феодосия 066-880-28-39, 066-440-40-92; пост Коктебель 099-046-46-92, 050-809-37-58

Глава 26. Двуякорный - Чауда

Просыпаемся с первыми лучами солнца. Наши «жаворонки», как обычно, уже «шуршат» - кто бегает по горе, кто варит кулеш. На восходе Киик-Атлама ещё более прекрасна, чем вечером. Маша в неописуемом восторге от прозрачности воды.

Уединённость этого уголка от каких-либо путей, кроме морских, придаёт ему необычайную притягательность и красоту. Маленький галечный пляжик очень чист, уютен, аккуратен. Киик-Атлама – словно маленький остров, отрезанный от цивилизации. Конечно, цивилизация всё равно протягивает сюда свои щупальца в виде прогулочных катеров с новопосвящаемыми дайверами. Но это – такая мелочь в сравнении с прессингом, который испытывает морское побережье в других, легкодоступных местах!

Поднявшееся солнце вызолотило гору. Зрелище сказочное!

Всё утро купаемся, ныряем, наслаждаемся каждой минутой. Потому что больше ТАКОЙ воды мы не увидим. У мыса Чауда берега глинистые. Ждать прозрачности воды возле неё не приходится. Есть надежда на Опук, но никто из нас там не был, что ждёт – не знаем. За Опуком – грязная портовая Керчь. А за ней – тоже не блещущий чистотой Азов.

Киик-Атлама (Кеатлама, Кятлама) - голый обрывистый мыс, далеко выдающийся в море; северная часть массивная, с высокой пирамидальной вершиной; южная - более низкая и узкая. Название традиционно толкуется как "прыжок дикой козы" (от тюрк. кийик – дикая коза и атлама – прыжок); второй вариант от тюрк. катлама - блюдо из слоеного теста – по аналогии со слоистыми обрывами мыса; третий вариант куда как более прозаический – в переводе с греческого - «Выступающий вперед». Возможно, название происходит от того, что мыс далеко выдается в море.

Двуякорная бухта окружена с севера хребтом Тепе-оба (оканчивается мысом св. Ильи), с юга – хребтом Биюк-Енышар (оканчивается мысом Киик-Атлама). Оканчивается Киик-Атлама небольшим, высотой всего 30 метров каменным островком Иван-баба («Отец Иоанн»), на котором когда-то находилась часовня в память о моряках, потерпевших здесь кораблекрушение.

Двуякорная бухта славится своими штормами, которые начинаются внезапно. Происхождение названия бухты не выяснено до сих пор. Самая известная версия утверждает, что всему виной коварные местные ветры, заставлявшие корабли отдавать одновременно два якоря, чтобы удержаться на месте. Более вероятно объяснение, что в бухте существовали две якорные стоянки для судов. Бухта упоминается в итальянских средневековых письменных источниках. Здесь находился венецианский торговый порт Провато еще до того, как крымское побережье было захвачено генуэзцами.

В советские времена одна из подводных лодок потеряла в Двуякорной бухте свой якорь. После этого моряки-подводники в шутку называют эту бухту Трехякорной. Местные рыбаки же называют Двуякорную бухту «наш Бискайский залив» - за сходство очертаний и такой же крутой нрав. Бывали случаи, когда внезапно поднявшийся шторм уносил в открытое море мирно плавающих на матрасах курортников. Приходилось пользоваться услугами спасателей.

Берег моря возле мыса Киик-Атлама образует несколько пляжей, которые называют под номерами: первый, второй, третий, четвертый, пятый. Мыс и обрывы над ним сложены крепкими юрскими конгломератами. Там, где под обрывами лежат податливые глины, к морю спускаются оползни. Их ступенчатые поверхности изрезаны оврагами, покрыты степной растительностью и редколесьем из фисташки, держидерева, скумпии. Напротив таких мест из прибрежного мелководья выступают подводные камни.

От хребта Тепе-Оба в сторону Орджоникидзе по холмам Двуякорной бухты проходит грунтовая дорога с тремя древними полуразрушенными мостами. Среди местного населения она известна под названием «старая римская дорога».

На мысе Киик-Атлама обнаружено несколько стоянок древнего человека времен неолита. В 1784 году в бухте находилась Двуякорная артиллерийская батарея. На берегу бухты находилась дача известного российского инженера-кораблестроителя Г.И.Бубнова. Возникший вокруг нее небольшой поселок называли Бубновкой. В 1911 году на мысе Киик-Атлама началось сооружение минной станции акционерного общества заводов Лесснер. Строительство закончилось 26 марта 1914 гг., а сам поселок получил название Двуякорный.

Созданная в Двуякорной бухте пристрелочная станция стала базой для испытания первых построенных в Советском союзе электроторпед и торпед с турбинными двигателями, а сама станция вскоре была реорганизована в самостоятельный завод под названием «Гидроприбор».

В тридцатые годы это предприятие, функционирующее в обстановке строжайшей секретности, было одним из авторитетных и перспективных в строящемся военно-промышленном комплексе страны. Поэтому после смерти в феврале 1937 года наркома тяжелой промышленности СССР Серго Орджоникидзе поселку было присвоено имя этого партийного и государственного деятеля. И это несмотря на то, что его деятельность с историей поселка никак не связана и в нем он ни разу не бывал.

Несколько позже, на полпути от Феодосии до Орджоникидзе, под западными склонами Тепе-Оба, был построен еще один завод того же направления, получивший название «Гидроаппарат». Оба предприятия напрямую подчинялись Москве и курировались Министерством обороны и морским военным ведомством. На их базе проводилось не только испытание созданных торпед, но и проектирование новых военных аппаратов. Большинство жителей пгт Орджоникидзе работали на этих двух заводах.

После развала СССР завод «Гидроприбор» прекратил работу,и долго стоял в запустении. В настоящее время на его территории предполагается построить яхтклуб, а бывшие работники завода переквалифицировались в работников курортной и туристической сферы.

Вдоволь напрощавшись с изумительной водой, обнаруживаем, что вчера сдуру не пополнили в Коктебеле запасы питьевой воды и хлеба. А сейчас стоим в месте, оторванном от магазинов. Дальше – ещё безлюднее до самой Керчи. По суше проникнуть в Двуякорный посёлок нет возможности. Обходить Киик-Атламу в обратку, до Орджоникидзе – полдня убить. Самое быстрое – махнуть в бухту Двуякорную одним катамараном и попытаться оттуда пешком пробраться в посёлок.

Шустренько появляется команда желающих, и «Мистраль», как самый оптимальный для этих целей (быстрый и вместительный) отчалил. На борту - я, Влад, Сергей, Юра и Олег. Аня, Маша и Саша остались охранять лагерь, купаться и паковать шмотки.

Берег в Двуякорной песчаный, пологий. Это - местный пляж. Народа – одна-две семьи, неизвестно каким образом сюда попавшие. Слева выдаётся в море пустой причал для небольших судов.

Бухта Двуякорная

Оставив Олега на охране «Мистраля» и набрав полные руки пустых пластиковых баклаг для воды, отправляемся на разведку. По давней традиции Юрик уже умчался со скоростью горной серны, никому ничего не сказав. Подождав минут десять, отправляемся без него.

Местность, видимо, богато заселённая в недавнем прошлом, теперь пустует. Налёт заброшенности на всех зданиях уже перешёл в разряд тления. Очень жаль, что хорошее дело рук человеческих позабыто и никому не нужно. Хотя, если на это посмотреть с другой стороны… Нет людей – нет проблем у природы.

Там и сям на берегу попадаются трупики молодых дельфинов, уже начавшие разлагаться. Один из них валяется на асфальтированной дороге метрах в трёхстах от моря. Причём дорога всё время поднимается вверх. Возможно, бродячие собаки его сюда заволокли. Пляжники нам потом сказали, что, когда здесь пару дней назад штормило (мы как раз отсиживались в Чалке), то очень много молодых дельфинчиков разбивало волнами о сваи причала: по младости им не хватало силёнок бороться с прибоем и уйти в море на глубину.

Заброшенная промзона приводит нас в уныние. Здесь мы явно не найдём ни еды, ни воды. Но искать надо! Продвигаясь по той же единственной, более-менее похожей на магистральную, дороге, слышим за спинами шуршание автомобильных шин. Размахивая руками, тормозим легковушку и интересуемся, где тут можно раздобыть хлеб и воду. В машине – двое:

— Садитесь, мы вас подбросим! Тут далеко, да и могут не пропустить.

— Да нас слишком много – вас двое да нас трое!

— Ничего, поместимся.

Мужики доставляют нас до каких-то ворот с охранником и, побеседовав с ним, провозят дальше, на территорию.

— Будете идти обратно – просто доложитесь, что вы ушли.

Потом выгружают в посёлке и сердечно машут руками на прощание. Идём на рынок. Здесь приобретаем всё, что нам надо и даже больше того: пьём кофе, лакомимся персиками. На долю наших друзей, оставшихся в лагере, к сожалению, взять не можем, ибо предстоит нелёгкий обратный путь с хлебом и водой.

Посёлок, как и все курортные поселения: шумный, многолюдный, грязный. Есть многоэтажные дома. Достаточно крупный посёлок. Только я так и не поняла – это был Двуякорный или Орджоникидзе?

Путь назад занимает, конечно, гораздо больше времени, но компания у нас весёлая, так что не скучаем под тяжестью баклаг.

Юрик уже тусит в окрестностях «Мистраля». Но с Олегом дружеские отношения у них не задались с самого начала, так что каждый – сам по себе. Олег предъявляет Юрику претензии: мол, пока он где-то шлялся, Оля была вынуждена таскать тяжести.

Юра парирует, что сами виноваты: надо было его дождаться из разведки, а не лететь сломя голову в никуда. Мы, конечно, тоже возмущаемся:

— Ты же не сказал, куда побежал, зачем и надолго ли. Мы тебя подождали да пошли. Ведь можно было ждать фиг знает сколько. А время дорого.

— А надо было в Коктебеле покупать, а не здесь искать.

— Это мы и сами знаем. Что же ты, раз такой умный, не напомнил вчера?

— Так вы же – руководители. Вот и думайте своей головой!

В общем, мы лишний раз убеждаемся, что с Юры взятки гладки. Он постоянно живёт своей отдельной жизнью, а мы для него – средство достижения цели. В данном случае – цели попутешествовать вдоль морских берегов Украины. От нас он совершенно не зависит, а мы от него – зависим, поскольку ждём фото- и видеосъёмку. Кстати, в одной из немногочисленных бесед на борту «Трикстера» Юрик как-то признался Владу, что ему уже неинтересно снимать экспедицию. На что Влад заметил, что поскольку уговор был с ним именно на эту деятельность, и при этом никакую другую работу для группы он делать не в состоянии, то пускай будет добр выполнять возложенные на него в походе обязанности.

Посему не удивительно, что в итоге большинство фото и видеоматериалов оказались сняты в плохом качестве. Если какое насекомое крупным планом – то кадры просто супер, хоть на выставку. Как только мы… Помолчу, ибо ругаться хочется. Юрику просто «чего-то расхотелось» делать хорошо. При этом с камерами он не расставался, и мы были свято уверены, что всё идёт по плану.

Вернувшись в лагерь, быстро переупаковываемся и отчаливаем в 10-30 ч. Впереди – 35 км Феодосийского залива.

Ветра практически нет. Зато идёт очень высокая встречная волна, которая не позволяет гружёным катамаранам с почти полным отсутствием тяги продвигаться по генеральному курсу. Сбрасывает к мысу Илии.

Промучившись с час, собираемся в связку и под мотором выгребаемся подальше из бухты. Здесь волна не такая крутая, да и ветерка добавилось. Правда, встречного.

Идём в лавировку. Противоположный берег залива едва виден на горизонте узкой полоской. Гористая часть Крыма закончилась. Конечно, ещё будет гора Опук, но она не сравнима по колоссальности с Меганомом и компанией.

Путь малоинтересен. Всё, как обычно. Держим друг друга в поле зрения – «Трикстер» и «Мистраль» поочерёдно впереди, «Космос» - замыкающим. Купаемся с борта, болтаем на различные темы, смеёмся. Олег топорщит усы перед тремя женщинами на «Мистрале». У меня понемногу рулят все, поскольку погода тихая. Влад – единолично. Саша предоставил это почётное право Сергею, а сам наслаждается отдыхом.

К вечеру ветер скисает. Мы оказываемся не чётко напротив Чауды, а глубже в заливе. Саша сильно отстал. «Трикстер» не менее сильно вырвался вперёд. Из-за лёгкости веса он по тихому ветру хорошо обходит «Мистраль». А мой парусник по слабому ветерку начинает тихоходничать.

До заката часа два, а до Чауды – более семи километров. С такой скоростью нам не добраться до неё до темноты. Придётся или чалиться в первом попавшемся пригодном месте, или становиться под мотор. Предпочитаем второе, так как за «Космосом» придётся возвращаться в море.

Стаскиваем тяжёлое барахло на правый поплавок, девчонки перелезают туда же, Олег заводит мотор. Хорошо, море гладкое, можно не опасаться за дейдвудную трубу. Да и Олег – не Андрей. При всей своей сверхаккуратности в быту он не церемонится с движком и заставляет его работать как следует. С мотористом Олегом наша скорость под мотором выросла до показателя 10 км/ч.

Мы сгоняли за «Космосом», по дороге цепляем «Трикстера» и бодренько по навигатору чешем в точку, на которой находился один из промежуточных финишей «Морского братства-2009». По воспоминаниям из тех соревнований, Чауда – совершенно дикое место с отвесными глинистыми берегами и узкой полоской плоского пляжа перед ними. Населена змеями, ядовитыми пауками и пограничниками. Причём все они имеют привычку появляться неожиданно и сильно пугать.

В тот год, когда мы – десять лодок-участниц «МБ-2009» - ночевали на Чауде, всё небо полыхало от зарниц, а воздух был до предела насыщен влагой. Предчувствие грозы и шторма висело в воздухе. Самым старшим и опытным в нашей группе был Серёжа Мельничук. На мой тревожный вопрос, что делать, если начнётся буря с навальным ветром, философски заявил, что придётся лезть с катамаранами на обрыв. Воспоминание, сколько наверху, на плато, я увидела днём гадюк, заставило задуматься: что безопаснее – море или ядовитые змеи? Так что память о себе Чауда оставила ещё ту!

К 20 ч вечера, в сумерках, причаливаем. Мои рассказы о каракуртах, тарантулах, гадюках и морских ужах приводят к достигаемой цели: никто далеко от лагеря не уходит (кроме Юры, конечно). Аналогичную роль сыграли всевозможные стращалки и шуточки наших мужиков. Например, когда я сидела с миской на борту «Мистраля» и в темноте уписывала ужин, «добрый» Сергей подкидывает мне под нос огромного паука. Не имея возможности отпрыгнуть (ибо уроню миску), включаю сирену – от страха. Серёга просто катается со смеху:

— Ты что, хотела визгом паука оглушить?

Самое смешное, что то был вовсе не паук, а нечто растительное, дюже на него смахивающее в неверном свете Луны.

Мужики – в восторге. Периодически повторяют нечто подобное с Аней и Машей. В общем, весело.

Берега Чауды ничуть не изменились за три года. Разве что, немного конфигурацией. Прогулявшись вдоль обрывов в поисках дров, обнаруживаем массовые залежи дельфиньих, чаячьих и бакланьх костей. Просто кладбище какое-то. В некоторых особо костлявых местах и запашок стоит соответствующий.

Море возле Чауды – мелкое. Долго мелкое и очень мелкое. По колено - метров пятьдесят. Дно – в мелких неприятных камушках. Но вода относительно чистая и прозрачная, особенно поутру, в лучах восходящего солнца.

Спим на катамаранах.

Высота мыса 15-30 метров над уровнем моря. Здесь произрастает большое количество различных растений, в том числе орхидеи и тюльпаны двуцветковые, занесенные в Красную книгу Украины. Территория также примечательна тем, что здесь гнездятся редкие, занесенные в Красную книгу Украины дрофа и стрепет. Местные жители приезжают сюда за растущим только на территории мыса чаудинским грибом. Говорят, что сюда его завезла Екатерина II – здесь он выращивался для подачи к императорскому столу. Помимо растительности и птиц мыс интересен окаменелыми остатками животных организмов, населявших море в юрском периоде мезозойской эры.

Крупные плиты ракушечника, сцементированные естественным образом в прочную породу, успешно противостоят размыву морских волн.

В песках и ракушечниках древней морской террасы мыса Чауда можно увидеть многочисленные окаменевшие раковины моллюсков Чаудинского моря: дрейссензий, сердцевидок и др. Это уникальное обнажение на Украине, где обнаружены морские отложения с ископаемой фауной чаудинского морского бассейна. По имени единственного на Украине местонахождения морских осадков этой эпохи получил название и весь бассейн.

Опресненное Чаудинское море существовало на месте нынешнего Чёрного моря более миллиона лет назад. Чаудинское море соединялось по Манычскому проливу с Каспийским, а на юге, по-видимому, с Мраморным морем.

На площади 5 га в 1964 году создан геологический памятник природы местного значения "Мыс Чауда", а в 1972 году на 3 км вдоль побережья - полосой 300 м - гидрологический памятник природы местного значения "Прибрежно-аквальный комплекс у мыса Чауда" (90 га). Неподалеку от мыса Чауда археологи открыли древнее городище Казека. В 1888 году, после трагического кораблекрушения пассажирского парохода «Орест», был построен маяк.

Мыс Чауда интересен ещё координатами географической широты: 45 градусов 00 минут. Именно через эту точку пролегает середина северного полушария земли, отсюда ровно по 5 000 км до экватора и до северного полюса.

На самом мысе представляют интерес Чаудинский маяк и ископаемая Чаудинская устричная банка, замечательные песчаные пляжи и Бухта Космонавтов, где проводились испытания первых советских спускаемых аппаратов для возвращения космонавтов на Землю.

Сейчас на Чауде располагается крупный военный полигон. Попасть на мыс можно только по пропускам: с разрешения военного руководства или для охоты по лицензии.

Переход мыс Киик-Атлама (пляж "Лаваш") - мыс Чауда - 39 км, 9,5 ч ходу
Средняя скорость 4,1 км/ч
Чауда N 45° 00’ 45,0’’ E 35° 50’ 02,5’’

г.Феодосия 066-880-28-39, 066-440-40-92; пост м.Чауда 066-925-86-24, 050-386-73-38

Глава 27. Чауда - Опук

Чауда на рассвете гораздо более привлекательна, чем Чауда на закате. Мы даже немного прогуливаемся по её пустынным окрестностям. Но на этот раз что-то не видно ни гадюк, ни водяных змей, ни каракуртов с тарантулами.

Море прозрачно и гладко. Веет утренний, очень лёгкий бриз. Когда уже вещи упакованы и парусники навьючены, на прощание Чауда приоткрывает одну из своих маленьких тайн. На сушу, прямо под поплавок одного из катамаранов, выползает морской уж с только что пойманной рыбкой. Добыча неистово бьётся в змеиных челюстях. Ужик, борясь с нею, поспешно стремится на земную твердь, словно понимает, что воздух очень быстро лишит его жертву способности к сопротивлению.

И тут он замечает нас – стоим полукругом, вытаращив кто глаза, а кто - объективы фотокамер. Мозгов у змеёныша, конечно, поменьше, чем у млекопитающих, но тоже соображает, что дело нечисто. И поспешно ретируется в море. Рыбка на радостях дёргается и вырывается на свободу. Бедняга остался без завтрака. По нашей вине.

Выпускаем «Космоса» вперёд на час раньше. Во-первых, Саша нервничает, что долго собираемся. А во-вторых, он вообще что-то в последнее время много нервничает. «Первая ласточка» мелькнула крылышками ещё в посёлке Мирный, когда мы ходили к банкомату. Из разговора Саша понял, что мы не собираемся заканчивать поход 1 августа. Для него это почему-то оказалось полной и очень неприятной неожиданностью. Кэп «Космоса» возмутился.

— Почему вы мне не сказали, что это так надолго?

— Саш, ну как же не сказали? Ещё зимой, в стадии подготовки, мы тебе давали раскладку, описывали маршрут, упоминали километраж. Более того - ещё советовались, сколько дней брать про запас, потому что на паруснике чётко планировать сроки не приходится. Полторы тысячи километров можно пройти самое быстрое за тридцать дней – если делать ежесуточные переходы по 50 км и если не задержит форс-мажор. А у нас уже получилось несколько задержек. Впереди – бОльшая часть маршрута. Так что бери в среднем 45 дней и расслабься. Пройдём быстрее – и слава Богу! Не пройдём – значит, не судьба!

— Я этого не знал!

— Не хотел знать! Почему-то знают все, до последнего матроса, кроме тебя.

— Ну и ладно, вот выеду на середину моря да утоплю «Космос» к чёртовой матери!

Мы промолчали. Потому что утопить свой катамаран Саша обещает систематически – когда сломает что-нибудь, когда якорь не держит, когда паруса не тянут, когда покупатели в очередь не выстраиваются. Знаем, что не утопит и в этот раз.

— Или вот, ещё лучше – дам его Серёге! А что? Рулит он отлично. Вот пускай и идёт вместо меня.

Мы тогда, в Мирном, дружно уговаривали его не делать этого – вместе начали, вместе и закончим. Но когда в Чауде намёки на Серёжино капитанство повторяются, уже помалкиваем. Нас это вполне устраивает. Серёга всегда всем доволен и никогда ни на что не жалуется. Очень комфортный человек.

«Космос» уже завернул за мыс, когда мы, наконец, выходим на воду. Ветер попутный. Хорошо! Но сразу перед мысом вода рябит и приобретает тёмный цвет. Значит, там дует сильнее.

Ага. Вдуло так, что полетели, как на крыльях! Хорошо, что попутняк. Однако сразу за мысом попутный сменяется на весьма жёсткий встречный. Идём бейдевинд. Заливает очень крепко даже «Мистраль». А на носу разложены солнечные батареи, к которым присоединён с целью подзарядки мой мобильный. Мозгов не хватило убрать технику куда подальше от брызг – ни мне, ни Олегу, ни Маше с Аней.

Ветер очень силён. Велю ребятам взять рифы на гроте. Пользуясь моими подсказками, экипаж справляется с заданием. Начинаем отставать от «Трикстера». А «Космос» не виден даже на горизонте. Но по телефону Бакулин докладывает, что всё нормально, идут по маршруту.

Разгулялась волна. Катамаран прыгает, ныряет, разбрасывает брызги от разбивающихся о корпус волн. Довольно холодно. И очень хочется в туалет! Причём всему экипажу сразу.

Но я пока прошу потерпеть. Ибо берега обрывисты, а вытаскивать из воды женские тела Олегу, конечно, приятно, но может оказаться непосильно. Сцепив челюсти, все терпят. Олег бы смог забраться обратно самостоятельно, но мне не хочется отправлять за борт единственного мужика. Мало ли что? Его физическая сила может понадобиться в любой момент.

Связываемся с Владом. Рекомендую ему заняться поиском пологого берега на случай усиления ветра или – не дай Бог! – поломки. Влад, галсуя, всякий раз максимально приближается к берегу и высматривает рельеф. Тщетно. Сплошные глинистые обрывы, без какого-либо даже намёка на подходящие условия для выхода на сушу. Не так чтобы высокие – не Чауда, но всё равно совершенно не пригодные. На своих длинных галсах тоже просматриваем берег при сближении, но утешительного ничего не замечаем.

Тем временем ветерок начал стихать. Команда с вожделением почерёдно ныряет за борт. Пока я расслабляюсь за кормой, рулит Олег. Очень тороплюсь, ибо как-то не спокойно, что румпель в такую погоду в неопытных руках. К сожалению, Маша сильно порастеряла навыки рулевого за время вынужденного простоя. И не знаешь, кто из них надёжнее – Олег или она.

Дав нам временную передышку для реализации заветной мечты, ветер наподдаёт с новой силой. Радуемся, что успели воспользоваться его милостью. А дальше – беспрерывная и неустанная толчея волн, свист в снастях, медленное продвижение вперёд длинными зигзагами, перекатывание экипажа с борта на борт при смене галса… Несколько часов тяжкого труда наших катамаранчиков. Кстати, не знаю, как там у Бакулина, но у Влада перемещение экипажа с борта на борт выглядит весьма забавно, если не сказать – опасно.

— Приготовились к повороту! – говорит капитан "Трикстера". В ответ на предупредительную команду экипаж в лице Юрика молча берёт в руку стаксель-шкот.

— К повороту готов? – в ответ на молчание матроса кэп вынужден задать уточняющий вопрос. А катамаран в это время продолжает лететь вперёд с немалой скоростью. В ответ – тишина.

— Готов к повороту? – резко повышает голос Командор. А катамаран летит вперёд.

— Ну видишь – я взял в руки шкот, значит, - готов, - безмятежно отвечает матрос Протасов. «Трикстер» по-прежнему поглощает метры морского пространства.

— Мне некогда присматриваться, взял ты шкот в руки или нет. Ответь – «Готов!» - резонно возмущается Влад.

К тому времени намеченная точка для смены галса осталась в двухстах метрах позади. И хорошо, если направление – в море. А если – на берег? А, никакой разницы для Юры! Потому что диалоги эти происходят на борту регулярно и неизменно. Никакие воспитательные меры не помогают. Разве что взять весло и стукнуть по голове – так, чтоб сразу убить.

— Готов! – тихо и нехотя рапортует Юрик.

— Поворот! – раздаётся долгожданная команда. Судно меняет галс и кренится на другую сторону. Рулевой пересаживается на наветренный борт, а матрос приступает к основательной подготовке к переселению туда же. Для начала на противоположную сторону перетаскивается один из матрасиков. Утрамбовывается-принайтовливается, чтоб не улетел. Потом передвигаются кулёчки с операторской аппаратурой. Закрепляются. И лишь после этого неторопливо перемещается на наветренный борт тело самого обладателя этих ценностей. Не успевает Юрик как следует угнездиться, как вскоре слышится всё та же, надоевшая, как оскомина, команда «Приготовились к повороту!».

Процесс повторяется сначала. Видимо, у Влада вместо нервных волокон – канаты из дайнимы. Потому что никакая стандартная нервная система не выдержала бы такого матроса более часа. А они идут в паре уже почти месяц!

Наверное, пришла пора подробнее остановиться на занимательной способности Юры стаскивать в лагерь всякий хлам. Вообще-то, похвальне умение. Никогда не знаешь, что интересное можно найти в пути. А Юра прочёсывает большие пространства с прилежным трудолюбием.

Вот только надо бы дифференцировать полезные или интересные находки от ненужного, а то и опасного хлама. К примеру, подбирание пластиковых бутылок и использование их для содержания питьевой воды. Никто не знает, кто предыдущий хозяин бутылки, не был ли человек носителем какой-нибудь гадости. Ведь подбираются всегда относительно новые бутылки, ещё не успевшие как следует выжариться на солнце. И – главное – к чему вообще их подбирать, когда среди нашего барахла встречается куча собственных?

На возмущение Влада (как-то Юрик ничтоже сумняшеся подсунул ему такую бутылочку на борту, чтоб хлебнуть воды), наш фотограф с безмятежной улыбкой, но очень поучительным тоном парировал:

— А ты не думай о микробах. Все болезни – внутри нас. Да-да! И желтуха, и СПИД, и герпес. Надо просто о них не думать, и тогда никогда не заболеешь.

На одной из стоянок Юра со светящимися от счастья глазами приволок полиэтиленовый мешок с остатками чьего-то пикника: помидоры, огурцы, болгарский перец, обглоданные кости, пластиковые мятые тарелки с размазанными по ним останками съестного, корочки хлеба. Всё это – вперемешку. Овощи где битые, а где – целые.

Получив в ответ порцию возмущения, сильно расстроился. Так хотел помочь, а коллектив не принял его помощи. Мне даже стало его жалко – всё-таки человек старался от чистого сердца. И потому пришлось выудить из месива целые, относительно крепкие овощи и тщательно вымыть их в море.

— Спасибо, Юр. Пригодятся, съедим.

Ещё Влад как-то наблюдал смешную картинку из сериала «Наша Раша», яркую иллюстрацию эпизода про рублёвских бомжей Сифона и Бороду. Как те, обитая на помойке и имея доступ к выброшенным в мусор вещам, с интересом изучают иностранные надписи на предметах и пробуют на себе, что это такое. Так и наш Юрик.

Притащив откуда-то очередной мешок с непонятным барахлом, он уединился с ним на пригорочке и стал тщательно изучать содержимое. Вытаскивая один за одним флакончики и баночки, сосредоточенно пытался прочесть этикетки, принюхивался, а потом последовательно использовал по назначению. Брызгал подмышки, ароматизировал шею, смазывал руки.

Конечно, подробно рассмотреть, что же валяется под ногами, всегда интересно, особенно, если вещь тебе не знакома. Можно даже внимательно изучить надписи. Но чтоб экспериментировать на себе - правда ли то, что пишут на баночках? Тем более, если надписи на иностранном языке и перевести их не представляется возможным…

«Трикстер» постоянно был опутан сетью из резинок для волос, верёвочек, ленточек, тряпочек. Всё это, найденное Юрой в странствиях по суше, прикреплялось к вант-путенсам и прочим тросикам на палубе. Командовала парадом тросовых украшений деревянная ложка, с помощью которой Юрик трапезничал на борту в любое время, когда захочется. Посему она тоже гордо покачивалась, прикреплённая к тросу.

Личный багаж Юрца рос не по дням, а по часам, грозя затопить катамаранчик. К трём выловленным в море матрасам и тюлевой занавеске Андрея добавились спасательные круги, мячи, красивые флакончики, пластиковые ящики, вёдра, коробочки, полиэтилен со стоянки в Рыбачьем и Бог знает, сколько ещё всего.

С тоской глядя на любовно выпестованный, в прошлом идеально новенький и блестящий «Трикстер», ныне превращённый в свалку мусора, Влад время от времени проводил «зачистки». Я бегала смотреть на эти представления, словно в цирк.

Итак, шоу начинается. Командор мрачно оглядывает захламлённое пространство парусника и выуживает какой-нибудь предмет, с его точки зрения здесь лишний.

— Это тебе надо?
- Да не знаю… - мямлит Юра.
- Сжечь!
Извлекается другой предмет.
- Это – надо?
- Да! – поспешно отвечает Юра.
- Сильно?
- Да нет, не очень.
- Сжечь!
Извлекается третий.
- Надо?
- Да-да!
- Сильно?
- Да-да!
- Прямо на ходу будет надо?
- Нет, может понадобиться когда-нибудь потом.
- В герму! Это? В герму! Это? Сжечь! Это? В герму!

Более-менее расчистив жилое пространство, Влад получает в итоге неподъёмно тяжеленную и распухшую от хлама столитровую герму Юрика. Зато она не парусит.

Но вернёмся на маршрут.

На горизонте вырисовывается гора. Влад обзывает её Фудзияма. Кстати, очертаниями очень похожа. Наверное, это Опук. Но против сильного встречного ветра нам до неё юзать до вечера.

Мне несколько тревожно, поскольку на «Мистрале» весьма ненадёжный экипаж из трёх баб и одного малоопытного мужика. Хорошо хоть, Олег чувствует себя в воде, как рыба. Есть надежда, что спасёт в случае чего.

И тем не менее, свой кайф от перехода получаю. Всё же свежий ветер – это постоянный восторг. И контроль над парусником – своя изюминка. И даже – чего греха таить! – осознание, что я такая вся из себя супер-пупер-тётка-морячка – тоже греет. Ибо пройти по морю с готовым и сильным мужским экипажем – это одно. А вот с молодыми и «зелёными» девчонками – совсем другое! Как-то так начинаешь уважать себя, и без того любимую. К тому же, после месива в Лисьей бухте и высоченных волн за Алуштой, перед Рыбачьим, этот ветер и такие волны не кажутся большими и страшными. Да и андрюшкина ржавая проволока вместо тросов растяжки баллера руля исправно держит нагрузку – за руль можно не беспокоиться.

Впереди обозначаются силуэты торчащих из моря скал. Это – знаменитые Скалы-Корабли, на которые мне так хотелось посмотреть вживую. Скоро сбудется очередная мечта.

Недалеко от них белеет парус «Космоса». Наконец-то мы его догнали. Умеет Бакулин выдавливать скорость из парусника, когда захочет! Весь переход догнать не могли, хотя разница в старте – всего тридцать минут.

Поскольку время перевалило далеко за полдень, а до Яковенково – намеченной цели – ещё около 10 км, предлагаю высадиться перед Опуком.

Во-первых - время. Вряд ли мы успеем против ветра засветло притащиться к намеченной цели.

Во-вторых - неизвестность впереди. Никто из нас никогда здесь не был и не знает, что может ожидать за Опуком – пологие берега или обрывы.

В-третьих - погода. Обходить мыс Опук при навальном ветре - ненужный риск.

Перед глазами расстилается идеальный пляж для высадки на сушу – несколько километров оранжевого песка. Пологий берег, заповедник Опук, Скалы-Корабли, безлюдье… Что ещё надо туристу-паруснику для счастья? Из графика мы давно выбились, но не сильно этим фактом заморачиваемся. День туда, день сюда… Резервных ещё достаточно, поскольку в план похода заложен немалый их запас.

Связываюсь с Владом и Сашей. Мои аргументы без труда принимаются, и катамараны направляются к берегу.

Поскольку первым шёл «Космос», то в этот раз выбирает место для стоянки он, а мы подтягиваемся следом. При этом Влад успевает высадиться несколько раньше – к редким и одиноким пляжникам-дикарям; очаровать их своим появлением, провести небольшую пиар-компанию и снова отчалить под их радостные причитания.

Опукский природный заповедник находится на южном побережье Керченского полуострова и захватывает весь массив горы Опук. Заповедник занимает площадь 1592,3 га, из них 62 га – это акватория Черного моря с возвышающимися легендарными Скалами-кораблями. Вершина горы Опук расположена на высоте 185 метров над уровнем моря, что делает ее одной из самых высоких на Керченском полуострове.

С западной стороны к горе Опук примыкает Кояшское соленое озеро, которое отделено от моря 100 метровой песчаной пересыпью. Со стороны Опукская возвышенность напоминает силуэт медведя, постепенно погружающегося в воды Черного моря. Склоны горы представляют собой крутые обрывы, ступенчатые уступы, каменные россыпи и глубокие расщелины.

Особенностью этих горных склонов является то, что здесь находится единственное в Крыму место гнездования красивейших птиц – Розовых скворцов. С незапамятных времен селились эти птицы в зарослях шиповника, боярышника и терновника. К середине весны Опук напоминает прекрасный ковер, а многоцветие тюльпанов поражает воображение.

Природный заповедник Опук напоминает затерянный мир: песчано-галечные и песчано-ракушечные косы, гарофитные и ковыловые степи, Скала Розовых Скворцов, Скалы-корабли, катакомбный комплекс, соленое озеро Кояшское, изобилие множества редких птиц и животных, дикие орхидеи и многое другое – все это уникальный симбиоз природного разнообразия.

Здесь обитает около 60 видов животных и растений. Из них 39 видов занесены в Красную Книгу Украины, из них травяной, мраморный, каменный краб, насекомые – подалирий, махаон, ксилокопа, аскалаф пестрый, рыбы – азово-черноморский осетр, черноморская белуга, морской конек, темный горбыль и другие.

Гора Опук также признанна культурно-археологическим памятником. Здесь находится античное поселение городище Киммерик – столица Киммерийского царства. До наших дней на плато горы сохранились оборонительные стены, цитадель, жертвенники, каменные ящики, алтари, древние колодцы и акведуки.

С мыса Опук открывается удивительная панорама на возвышающуюся в четырех километрах от берега в море группу из четырех островов – это Скалы-корабли (Элькен-Кая). Высота самой высокой из этих скал составляет 20 метров. Свое название скалы получили благодаря поразительному сходству с идущими под парусами кораблями.

Скалы-корабли сложены из прочного меотифического рифового известняка, поэтому за тысячелетия морю не удалось их разрушить, а в береговом обрыве только создать несколько глубоких гротов. Лучше всего можно рассмотреть удивительные ландшафты заповедника, если обходить мыс по морю в четырех километрах от южной стороны горы.

Место, заложниками которого мы станем на ближайшие трое суток, оказывается сказочно-изумительным, несмотря на весь присущий ему аскетизм. Оранжевый издалека песок, как выясняется – вовсе не песок, а дроблёный до размера расплющенной гречневой сечки ракушечник. Настолько гладкий и отполированный, что на ощупь напоминает бархат. В него так приятно погрузить руки, пропускать его меж пальцев, кататься в нём и кувыркаться…

И, конечно, поражает воображение сочетание цветов – ярко-оранжевого берега и лазурно-синего моря на фоне серо-зелёной горы Опук. Мы ещё не знали, что в этих удивительных местах существуют РОЗОВЫЕ озёра!

Долго любоваться красотой не пришлось, потому что пожаловали пограничники. Сразу трое. Быстро же они среагировали на появление в их вотчине парусных плавсредств! И даже удалённость от цивилизации не помешала. Впрочем, ребята в камуфляжах оказываются привычно вежливыми и в курсе нашего маршрута. Так что просто интересуются, всё ли у нас в порядке и предупреждают о трёхдневном шторме.

Понятно, что придётся здесь задержаться. Все, кроме Бакулина, по-моему, только довольны – очень уж местечко интересное и удалённое от привычных мест дислокации отдыхающих.

А вот Саша расстроен не на шутку. Снова возмущается, что мы не предупредили его о том, что поход затянется больше, чем на месяц. И что у него на работе начинает работу КРУ. Следовательно, его присутствие в Донецке необходимо. Так что решение принято: «Космос» и Саша сходят с маршрута в Керчи. Керчь - самое цивизованное место, откуда без проблем можно добраться домой как экипажу, так и катамарану. Дальше начнутся безлюдные Генеральские пляжи, пустынная Арабатка…

Оставить «Космос» на Сергея уже не хочет. Да оно и понятно – какой же капитан сможет покинуть своё судно? Я, наверное, тоже не смогла бы расстаться с «Мистралем» в подобной ситуации. Не понятно лишь, зачем о Серёжином капитанстве нужно было неоднократно повторять, в душе понимая, что этого никогда не произойдёт?

Но Сашино возмущение – просто ничто на фоне гнева нашего Командора. Да, Влад впервые за весь поход как следует прогневился. И, что самое смешное – не на Юру! А на безмозглый экипаж «Мистраля»!

Сунулся наш шеф заряжать то ли рации, то ли мобильник. А прибор – не работает! Контроллеру наступил каюк! Оказывается, когда начало заливать, мы забыли закупорить солнечные батареи вместе с контроллером и всей массой проводочков к ним! И полоскало их на носу «Мистраля» от души! Промок мой очередной мобильник. Правда, его удалось просушить и вернуть к жизни, но сим-карта в итоге скорродировала, позеленела и умерла к середине Арабатской стрелки.

А вот контроллер упрямо не подавал никаких признаков жизни, что только с ним ни делали. Псих Командора радикально отличался по внешним проявлениям от моего. Никаких слёз, воплей и упрёков. Наоборот – гробовое, но ужасно напряжённое молчание, сосредоточенная деятельность по реанимации, осознание бесполезности её и безнадёжной утраты нужной вещи.

Сначала мы робко пытаемся оправдаться: мол, у Андрюхи батареи всегда болтались на носу, прятал он их как-то незаметно и тихо, все напрочь забыли об этих чёртовых батареях, и вообще, состав экипажа на «Мистрале» не предполагал наличия знаний о непромокаемости данной техники…

— А то ты не знаешь, что вся электроника боится влаги! – огрызается Влад. – Уж сколько мобильников утопила!

После этого аргумента все дальнейшие оправдания приходится засунуть навсегда куда подальше. Да, тупость я показала беспросветную, забыв дать указание спрятать батареи. И от этого факта никуда не деться.

Расстроенный Командор гневно выдирает из прибора лишние, с его точки зрения, провода. То, что проводов было как-то многовато, и мне казалось. Никто, кроме Андрея, был не в состоянии разобраться с их хаотическим и диким переплетением. Потому полным властителем зарядного устройства являлся Андрюха.

После его отъезда с горем пополам этим делом стали заведовать Миша, Юрик и Олег. Результат их заведования нынче безжизненно расстилался на палубе «Мистраля». Конечно, Влад, которому до сего момента лень было заниматься всей этой рутиной, теперь берёт власть в свои руки.

Удивительное дело, но при уменьшенном количестве проводов устройство работало ничуть не хуже, чем с полным комплектом. Батареи исправно поглощали фотоны солнечной энергии, но контроллер умер навсегда. Он оказался не защищённым от такой тяжёлой жизни. В оправдание нам, убийцам электроники, уже потом, в Донецке, разобрав контроллер, Андрюша вынесет вердикт, что погиб он не столько от залития в этом переходе, сколько от того, что длительное время поглощал водяные морские пары. Нужно для таких целей приобретать контроллер, наглухо запаянный в пластик, продемонстрированный стоящими лагерем по соседству дайверами из Харькова.

Но об этом – в следующей главе.

Штормит.

Переход мыс Чауда - Опук - 30,6 км, 7,5 ч ходу
Средняя скорость 4,08 км/ч
Опук (начало заповедника) N45°02'15,76" E36°09'42,87"
пост Опук 066-196-39-10

Глава 28. Чудеса и красоты Опука

Дайверы первыми проявляют инициативу и подходят знакомиться. Сочувствуют укокошенному контроллеру и предлагают посмотреть на нормальную электронику для таких путешествий. Для этого отправляемся к ним на экскурсию. А заодно - зарядить аккумуляторы для раций.

Ребята стоят в сотне метров от нас, раскинув большой лагерь – брезентовый шатёр-столовая, штук пять-семь палаток, пара-тройка автомобилей, катамаран на больших надувных корпусах, взрослые и дети – настоящий бивак.

Мужики доброжелательны, предлагают посильную помощь. Оказывается, они – из Харькова, прекрасно знают наших харьковских приятелей-парусников, а поплавки на катамаран заказывали у Олега Хамидулина. Приезжают сюда более двадцати лет и занимаются погружением под воду возле Скал-Кораблей как себя, так и всех желающих. Вывозят их на грузовом катамаранчике с очень мощной палубой под скалы и там «кунают».

Дайверы весьма расстроены предстоящим трёхдневным штормом: выйти в море для погружения нереально. Наш деятельный Олег впадает в тоску – и ласты с маской потеряны, и шанс погрузиться с дайверами у таких экзотических скал равен нулю. Остаётся уповать на силы природы – вдруг смилостивятся? А пока этого не случилось, то чем заняться? Конечно, приготовлением пищи! Они с Машей отправляются кашеварить, а мы с Владом относим аккумуляторы от раций на зарядку под брезентовый полог наших щедрых соседей и внимательно выслушиваем познавательную лекцию о водозащищённых электронных причиндалах. Надо бы приобрести у них такой контроллер. Да больно дорого. Но ужасно хочется!

Заодно получаем предупреждение о засилье в этих местах смертельно ядовитых пауков каракуртов. В степи их полным-полно, заползают в палатки, но по ракушечнику близко к морю практически не подходят. А вообще следует быть предельно внимательными и осторожными – перетряхивать одежду, спальники, не шастать в темноте без фонаря и босиком. Год или два назад жену одного из их компании укусил каракурт. Пришлось срочно везти её за несколько десятков километров в больницу – хорошо, автомобиль под боком. Женщину спасли.

А у нас авто нету!

Я прошу при случае показать, как вживую выглядит каракурт. Потому что фото и видео – это одно, но натуральное животное в естественной среде обитания – совсем другое.

Вернувшись к себе, стращаем каракуртами товарищей. Не скажу, что в нашем стане паника, но как-то народ приуныл. Ведь такие красивейшие места! А могут оказаться смертельно опасными. Вот почему здесь практически нет отдыхающих.

Первые несколько часов очень осторожничаем, пристально вглядываемся в малейшее чёрное пятнышко на земле или вещах. Но безмятежное спокойствие природы расслабляет и притупляет бдительность. К тому же, есть подозрение, что при этаком ветрище вряд ли членистоногие будут шариться по окрестностям. Скорее, заховаются в норки да будут пережидать непогоду.

На следующий день катамараны переставим гораздо выше очага, потому что вода будет подкатывать к тому месту, где сейчас сидим

Поэтому к вечеру расслабляемся окончательно и даже не надеваем штанов, продолжая лазать в купальниках и шортах. Идиллия заканчивается, когда в сгустившихся сумерках мы, сгрудившись в предвкушении вкусного ужина возле импровизированного светильника из пятилитровой баклаги, обнаруживаем вблизи чьей-то голой ляжки… гигантскую сколопендру!

Одновременно мерзкая и роскошная, огромная многоножка чимчиковала куда-то по своим делам и могла представлять угрозу только в случае придавливания её. Впрочем, укус сколопендры не смертелен, хоть и неприятен. Хуже другое. Потревоженная, она выделяет на кончиках многочисленных лапок ядовитое вещество, которое приводит к местному болезненному раздражению кожи, а в случае аллергической реакции может закончиться печальными последствиями.

Мы срочно бежим надевать штаны. Вот уж, воистину, пока гром не грянет… А если – каракурт?

И тут Олег вскрикивает:
- Оль, где Шпилька?
- Тут, - говорю, - рядом со мной лежит.
- А это тогда кто?

И направляет луч фонарика в ближайшее низкотравье. По самой границе степи и ракушечника, совершенно не стесняясь наличия разговаривающих людей, семенит рыжая копия моей собачки. Лисица! Бедолагу замечает и Шпилька. В мгновение ока собачонка срывается с места и несётся в погоню, истерично взвывая. Но лисичка – не тут-то было! – вместо того, чтоб сдрыснуть в степь, резко разворачивается и контратакует Шпилёндру. И тут начинается просто какофония. Обе рыжие зверюки тявкают, лают, щёлкают зубами, визжат, прыгают и мечутся. Уже трудно разобрать, кто кого гонит, кто кого атакует. Похоже, что обе они одновременно и убегают, и нападают, стараясь громкими звуками учинить психическую атаку на соперницу. Прыгающие и визжащие клубки мыщц подкатываются чуть не к нашим ногам, а потом мгновенно меховое кольцо распадается и замирает: Шпилька – у моих ног, лисичка – у кромки моря. Прибой окатывает её брызгами, но бедный зверёк терпит. Потому что все выходы на сушу внезапно оказываются перекрыты сбежавшимися на шум людьми.

В первый момент, увидев деловито поспешающую к лагерю дайверов лисицу, я подумала, что она у них тут прикормлена. Но реакция дайверов рассеивает подозрения. Ребята столь же искренне удивлены появлением лисы, как и мы.

Ярко освещённая многочисленными фонариками, зверушка продолжает оторопело стоять на мокром ракушечнике, повернувшись к нам мордахой.

Судя по размерам и пропорциям головы, корпуса и костяка, это – молодой лис, мальчишка-подросток, который по глупости и неопытности встрял в такую передрягу, а теперь не знает, как ему выкрутиться. Словно в подтверждение моих мыслей, лисовин внезапно ложится на землю. Обычно псовые так поступают тогда, когда «отпускает» пережитый стресс и надо оценить обстановку и пораскинуть мозгами.

Шпиля, хрипя, рвётся продолжать «разборки», но держу её за ошейник. Лисовина жалко. Он и так перепуган дальше некуда.

Женщины из стана дайверов умилённо начинают разговаривать с ним и пытаются подойти ближе, чтоб приласкать и успокоить – естественная реакция нормальных женщин.

— Отойдите! – рявкаю на них. – Он сейчас в состоянии сильного напряжения. Может внезапно, со страху, атаковать. А вдруг он заражён бешенством? В дикой природе всё может быть. Откуда у него такое неосторожное поведение? Давайте лучше разомкнём кольцо и позволим ему уйти!

Мужики соглашаются, женщины повинуются. Воспользовавшись моментом, лис ныряет в образовавшуюся прореху в наших рядах и исчезает в степи. Больше он не приходит.

Хочется верить, что не по болезни, а по глупости зверь так подставился. И что полученный опыт научит его бояться людей и не попадаться охотникам.

Спать предпочитаем повыше от земли – на катамаранах. Палатки не ставим. Ну её на фиг, эту опукскую фауну!

30 июля

Все три дня купаемся в бушующем прибое. Есть свой кайф в борьбе с волнами. Они норовят сбить тебя с ног, протащить по берегу, затем - или унести с собой, или вышвырнуть на сушу, а также - накормить тебя морской пеной и напоить до отвала горько-солёной водицей. А ты прыгаешь в них, сопротивляешься, стараешься меньше наглотаться «подарков» моря. Да только прибою плевать на твои робкие потуги. Швыряет, как мячик, забивает мутью волосы и уши.

День, ветреный и буйный, начинается и заканчивается купаниями. Восхищает невероятно нежный ракушечник. Предлагаю устроить гигантский SPA-салон. Тут тебе и солярий, и душ Шарко, и массаж, и лечебные ванны, и природный пилинг. Отпилинговать шелушащуюся кожу элементарно. Достаточно не лезть глубоко в воду, а просто расслабиться на границе суши и моря. Бьющие в берег волны с радостью подхватывают твое обмякшее тело и начинают прилежно таскать его вперёд-назад, как тряпку, полируя до блеска как ракушечник тобою, так и поверхность твоего тела о ракушечник. Был бы песок – было бы слишком грубо и больно, как наждаком. Но здесь – нежнейший, ласковый, удивительно гладенький ракушечник. Настолько отшлифованный, что даже не режет глаза в случае попадания в них!

Единственный побочный эффект такого природного SPA-салона – полные волосы, уши, глаза и ноздри ракушечника. Сначала я пугалась, высмаркивая из ноздрей вместе с водой битые ракушки, но потом поняла, что до лёгких они не доберутся, а с током воды замечательно выходят наружу, прочистив, как мягкий абразив, воздухоносные пути изнутри.

Кстати, у Шпильки из глаз приходилось постоянно выколупывать эти ракушки. Потому что собачонка регулярно тёрлась о землю мордой, спиной, боками – видимо, тоже свой кайф получала.

И ещё одна изюминка нашего SPA-салона – мощный налёт эротики. Потому что море знает: что естественно, то нечего скрывать. И потому нагло стаскивает плавки и купальники. Мы уже совершенно не стесняемся друг друга, однако постоянно пытаемся вернуть на место кусочки мокрой ткани. Даже смешно, зачем мы это вообще делаем. Изображаем из себя порядочных, хотя белые округлости систематически мелькают в клубящемся месиве ракушек и пены.

От нечего делать захотелось нам прогуляться по окрестностям. Ближайшие пару километров в радиусе от нашего лагеря я уже изучила в утренних и вечерних прогулках с собакой, но нас тянуло дальше.

Юрик, понятное дело, отсутствует на стоянке с рассвета до заката – где-то шерстит степь и горы. Время от времени он неожиданно возникает среди нас, как белобрысое привидение. И притаскивает трофеи – интересные кости неопознанного зверя, красивые камушки, съедобные коренья или плоды. Судя по тому, что загадочные кости полые внутри, прихожу к выводу, что они принадлежали какой-то огромной птице. То ли страусу (если поблизости есть страусиные фермы, что не исключено), то ли дрофе (редчайшая степная птица, самый крупный представитель орнитофауны наших широт отряда куриных). Но скорее, страусу, для дрофы великоваты будут.

Как апофеоз находок, на Опуке Юрец притаскивает… детский горшок! Идеально новенький, пластмассовый, яркий, как игрушка.

— Устроим конкурс! – радостно сообщает добытчик хлама и орешков. – Победитель получит в подарок настоящий гальюн!
- Где ты его нашёл здесь, в пустынной степи?
- А там дальше – полуразрушенные казармы. В них.
- Юр, неси-ка ты его обратно! Небось, кто-то из отдыхающих с детьми припрятал до будущего приезда, а ты спёр.
- Да не понесу я его обратно! Я уже там был, больше не хочу. Вам не нужен – вы и несите.
- Но здесь горшок выглядит, как чёрт-те что среди чистоты берега и моря. Вокруг него начнут складировать хлам. Знаешь, как рождаются помойки? Один бросил бутылку, другой рядом с ней – свою, а третий видит – кучка, значит, можно и ему добавить.
- А тут людей нет. Не с чего собираться мусору.
- Как нет? Люди есть везде. Пусть мало, но есть. А где люди – там мусор. Неси обратно, с глаз долой!
- Не, что-то мне не хочется.

И исчезает. Результатом его исчезновения являются вот эти снимки:

Мы тоже идём на экскурсию на знаменитые розовые озёра – Кояшское и другие мелкие и для нас безымянные. Необыкновенная красота увиденного поражает воображение. На фоне серо-зелёной выжженной солнцем степи распахивается гигантское блюдце, полное нежно-розовой воды. Края-бортики – ослепительно белые, середина – реально розовая! При определённом освещении цвет становится ещё более насыщенным, а при каких-то других условиях переливается в светло-коричневый. Стоим, открыв от восхищения рты. Такое чудо – и буквально под боком, в каких-то трёхстах-четырёхстах километрах от нашего дома, если брать по прямой. На территории Украины! Как же много мы ещё не знаем о нашей стране!

Спускаемся ближе к озеру. Чтоб добраться до розовой воды, следует пройти метров двести-триста по ослепительно-белому покрову соли. Толстая соляная корка шагов через сто начинает проламываться под весом наших тел, и ступни по щиколотки погружаются в вязкую тёмно-серую жижу. Первыми шли Маша и Олег. Они, что называется, «попадают» по полной. Заметив такое, мы с Владом не решаемся продолжать путь. И правильно делаем, поскольку уже через минуту и Машенция, и Олежек начинают пищать: перенасыщенный солью раствор, облепивший ноги плотной цементной коркой, немилосердно разъедает малейшие повреждения кожи. Оказывается, что с виду вполне благополучные ступни на самом деле – все в микротравмах от укусов насекомых, наколов ракушками и колючками, потёртостях от никто не знает чего. И самое страшное, что смыть проклятую жгущую соляную корку нечем! А до моря бежать – километра полтора-два. Так что страдальцам-экспериментаторам приходится терпеть!

По возвращении в лагерь нас ожидает ещё один сюрприз. Дайверовские дети приносят плоскую стеклянную бутылочку с… помещённым в неё пауком каракуртом! Мы впервые видим это животное наяву.

— Ось, - объясняет ребятня на суржике русского и украинского, - тато казалы, що вы пыталы про каракуртив. Тато казалы вам виддаты оце. Мы йийи знайшлы биля палаткы.

С любопытством и некоторым ужасом рассматриваем заключённое в стеклотару чёрное страшилище. Вот уж никак не ожидала, что каракурт обладает такими гигантскими размерами! Согласно литературным данным, самка крупнее самца и имеет диаметр брюшка около полусантиметра и общую длину - до 20 миллиметров. Окраска – чёрная с красными пятнышками, очень характерная, и попутать её нельзя ни с каким другим пауком. Но у этого экземпляра размеры тела чуть не вдвое больше!

А учитывая растопыренные лапки, общие габариты приближаются ко всем сорока миллиметрам! И – никаких красных пятнышек. Радикально чёрный цвет.

Это - самка. Потому что она заботливо обнимает лапками гигантский, 1,5-2 см белый шарик-кокон.

— А как же вы её сюда, в бутылку, засунули? Да ещё и с коконом? – интересуюсь у малышни. И ангельскими голосками детишки совершенно спокойно повествуют о своей смелости и находчивости:

— Та мы йийи яйцэ закатылы у бутылку, а вона потим сама сюды заповзла.

Глядя в их безмятежные личики и наивно распахнутые глаза, я с содроганием представляю, как это происходило. Вот дети, на вид лет 7-9, роются в ракушечнике возле палатки. Внезапно они замечают белый шарик с обвившим его чёрным пауком. Дети отыскивают среди родительского барахла пустую бутылку из-под водки, с помощью то ли пальцев, то ли палочек закатывают в горлышко кокон и терпеливо ждут, когда паучиха сообразит, куда девалось её будущее потомство, и заползёт следом в бутылку. Потом радостно несут показать свою добычу папе, а папа велит отнести нам. А может, наоборот, рассказывают папе об увиденном каракурте, потому что получили такое задание от него. По его же команде закатывают шарик в предоставленную бутылку, заманивают паучиху и относят нам. Как бы там ни было, но я, наверное, получила б разрыв сердца от ужаса, что мои дети вот так, запросто, охотятся на каракуртов.

А тут это – в порядке вещей. Двадцать лет сюда ездят отдыхать. Детей берут. Дети шарятся по всему побережью. Ну и что, что маму укусил каракурт? Ведь выжила же?

Что я могу на это сказать? Такая обезбашенная смелость родителей может вызвать только безграничное уважение. Фаталисты. В конце концов, живут же люди в Средней Азии среди скорпионов, гадюк, щитомордников, кобр и тех же каракуртов? Детей выращивают. И дети отнюдь не держатся за мамину юбку, а с раннего возраста помогают родителям по хозяйству.

Эти маленькие дайверовские отпрыски тоже вызывают искреннее уважение. Провожаем их зачарованными взглядами и словами благодарности. Встаёт вопрос, что делать с каракуртихой. Отнести в степь куда подальше да выпустить? Убить? Звоню подруге Юльке Маевской – Биологу с большой буквы, фанатично любящей всё живое на этой Земле, кроме людей (особенно – охотников) и советуюсь, что делать с паучихой. Но даже эта Фанатка Жизни уверенно кричит в трубку:

— Сжечь! К чёртовой матери! Вместе с коконом! Не вздумай выпустить! Их и так расплодилось немеряно!

В полной растерянности чешу затылок. Убивать – жалко. И Влад в нерешительности:

— Пленных убивать как-то так…

А я вспоминаю, что в подполье у Влада обитает странный паук, до боли напоминающий каракурта. Единственное, что настораживает – влажность подвала. Каракурты любят сухость и не живут во влажных местах. Может, это просто какой-то родственник. Механически уничтожить подпольного оккупанта не получалось – убегает в щели. Но и сам Влад настроен патологически пацифично:

— Он же меня ещё не укусил. За что его убивать?
- Если это - каракурт, то потом, когда укусит, окажется поздно, - предупреждаю.
- Ну, может, я какими дымовыми отравами его потравлю, а заодно и всё, что тут в подвале по стенам окопалось.

Но воз, то есть, паук, и ныне там, в подвале. Уже с потомством.

Поэтому не удивительно, что никто каракуртиху не убивает. Выпустить на волю тоже как-то стрёмно. Остаётся она нашей пленницей. Отныне дважды в сутки, по утрам и вечерам, я отвинчиваю пробку и выставляю бутылочку на проветривание. Потому что проколотые в крышке дырочки не успевают испарять всю влагу замкнутого пространства. А каракуртиха дышит и выделяет за двенадцать часов весьма много жидкости. Влага каплями оседает на стенках бутылки, на тончайших нитях кокона, на бархате паучьей чёрной спинки. Во влажной среде начинают размножаться грибы и вирусы. Через несколько дней на спинке каракуртихи появляются пятна плесени. Усиленная просушка приводит к гибели грибков. Новые пятна больше не возникают, а старые не увеличиваются. Но само наличие их меня беспокоит.

Потому что я успеваю проникнуться уважением даже к такому, казалось бы, ничтожеству, как паук. Самоотверженная мать не отходит от кокона. Можно не опасаться, что она выбежит из бутылки во время проветривания. Даже мухи, запущенные в бутылку, не вызывают у паучихи интереса. Мамаша охраняет потомство. Ей не до еды и свободы.

А вечером полку домашних каракуртов прибывает. Вот как это происходит.

Маша сидит у дровяной печки в десяти метрах от уреза воды, на ракушечнике. Кашеварит. Уже сгустилась темнота. В неверном отблеске скрытого печкой огня мелькает какое-то шевелящееся тёмное пятнышко возле её голой ноги. Краем глаза Маша отмечает это шевеление, но даже не делает попытки отодвинуться. К счастью, подходит Серёга с налобным фонарём и по просьбе Марии наводит луч фонарика на подозрительное место.

Освещённый ярким лучом, к Машиной обнажённой ляжке ползёт Его Величество Каракурт! Сергей сориентировался мгновенно. Схватив пустую банку из-под кофе, загребает ею паука вместе с изрядным количеством ракушечника. Так Маша становится счастливой владелицей второго каракурта. Судя по размерам, самца.

Мы с ней строим планы на будущее. Вот привезём каракуртиков в Донецк. Будем размножать и продавать тем, кто хочет избавиться от тёщи, сожителя и прочих неугодных личностей. Или незаметно подсовывать нашим обидчикам. Начнём, например, со своих бывших мужей. А что? Запустил такого паучка в квартиру – и жди развития событий. Главное – самому в эту квартиру не заходить потом никогда.

Спать ложимся на катамараны, опасливо переглядывая и перетряхивая спальники.

31 июля

С утра отправляемся в далёкую экскурсию – ближайшее село, кажется, Марьевка, расположенное в 12,5 км от нашей стоянки. Во-первых, от нечего делать, а во-вторых – просто интересно изучить окрестности. Очень тянет заглянуть в заповедник, но и Саша Яницкий по телефону (парусник из Феодосии, организатор соревнований «Морское братство»), и дайверы хором предупреждают, что лучше этого не делать. Охраняемая территория есть охраняемая территория. Мы и так стоим на самой границе заповедника.

А вот Юрик не стесняется, и уходит именно туда.

— Если меня егеря поймают, я расскажу им о нашей экспедиции, - нагло заявляет наш фотограф.
- Ага, ещё нас подставлять собрался! – возмущаюсь я. – Уж если попёрся куда не просят – будь добр сам за себя отвечать. Нечего нас приплетать.

Юрик беспечно отправляется в путь, на восток. Мы – в другую сторону, на север.

В лагере на охране катамаранов остаются Олег (в надежде, что ветер стихнет, и дайверы таки отвезут его понырять на Скалы-Корабли), Саша (поленился тащиться так далеко без определённой цели) и Аня (болят вены на ногах от столь длительных скитаний).

Грунтовая дорога причудливо извивается по степи. Весело шагаем по ней, делясь интересными историями из жизни. Шпилька неутомимо носится по округе, что-то вынюхивая и охотясь на всё живое – от кузнечиков до птичек. На такой скорости никакой каракурт укусить её просто не успеет.

Часа через два нашу группу, поднимая пыль, настигают две легковушки. Оказывается, это дайверы тоже решили прошвырнуться в село за продуктами. Ребята предлагают подвезти нас до магазина. Не отказываемся. Залезаем в кузов пикапчика и с ветерком за считанные минуты долетаем до села. Харьковчане терпеливо ждут, пока мы совершим покупки, и грузят припасы в свой пикап. Чтоб на обратном пути мы шли налегке. А ребята к вечеру привезут их в лагерь.

А дальше – обыденные вещи: зарядка мобилок в розетках магазина, кружение по селу в поисках достопримечательностей; квас, мороженое, пиво; беседа с рембригадой в старой сельской школе; разрушенные коровники, плодоносящие сливы и алыча…

Обратный путь проделываем пёхом. Начинается моросящий дождь. Но мы жуём бутерброды с колбасой, заедаем персиками, и поначалу дождик только радует: прибил пыль и жару. Но двенадцать километров под дождём, полуголыми, когда единственным спасением является солнцезащитная кепка – уже не шутка. Наподдаём темпа, чтоб согреться. В лагерь приволакиваемся, что называется, «без задних ног». И вымокшие до последней нитки.

Итог – забытое в розетке зарядное от телефона Сергея, о чём он вспоминает лишь по возвращении в лагерь. Тащиться обратно, наворачивая лишние 25 км, не хочется никому даже ради зарядного устройства. Тем более, под дождём.

Слава Богу, в наше отсутствие Олегу с Сашей хватило ума попрятать вещи от дождя под кусками полиэтилена и соорудить подобие шалаша из Серёгиного тента. Подкреплённые свежими силами, мужики сдвигают «Мистраль» и «Трикстер» нос к носу и оборудуют большой шатёр в образовавшемся пространстве из всех наличных тентов и накидок. Под катамараны стаскиваем вещи, там же раскладываем коврики, и становится очень уютно. Одна беда – низко. Влезать приходится на четвереньках. И ещё хочется верить, что каракурты и сколопендры не захотят путешествовать под дождём, чтоб преодолеть расстояние от степной части берега до нашего убежища.

Остаток дня и ночь проводим под катамаранами. Жаль, что погода нарушила наши планы. Мы вообще-то хотели пригласить гостеприимных дайверов на совместный песенный вечер под гитару. Они, кстати, оказались настолько проницательными, что привезли из села наше позабытое зарядное!

Но как-то не сложилось. Попели сами.

Согласно прогнозам, к завтрашнему дню ветер должен стихнуть. И потому сегодня ложимся спать пораньше, чтоб завтра проснуться на рассвете. На всякий случай. Если погода устаканится и надо будет отправляться в путь.

А вот фоторезультат Юркиного путешествия в заповедник:

1 августа

Как и ожидалось, погода не подкачала. Решаем выходить на маршрут. Сколько можно тут торчать?

Сборы в дорогу. На переднем плане - синенький детский стульчик-горшок, ещё целый и живой

Ветер хоть ещё и очень сильный, но явно ослабел в сравнении с прошедшими днями. Однако дует так, что даже Бакулин берёт на «Космосе» рифы. Отправляем Сашу на час раньше, поскольку по-прежнему ветер встречный, а его катамаран, как известно, против ветра бегает плохо.

Дайверы тепло прощаются с нами. Очень жаль, что так и не погрузились возле Скал-Кораблей. Из-за сильного ветра и волнения даже приблизиться к ним не довелось. Больше всех огорчён сим обстоятельством, конечно же, Олег.

На прощание разыгрывается ещё один забавный эпизод. Маша, обычно терпеливая и терпимая не хуже Влада, внезапно взрывается гневным криком:

— Убирай отсюда свои скипидарные пузырьки!!!

Вот что выяснилось. Когда Юрик взгромождал на «Трикстер» свой неподъёмный гермомешок, он заметил, что Маша, сидя у костра, сжигает весь наш и не наш мусор. Внезапно Юрец решил подкинуть в общую кучу и свой, ставший уже не нужным, еще недавно бесценный хлам. В частности, стограммовые аптечные скляночки из-под хвойной живицы. Сей жидкостью он в течение всего похода проводил чистку организма. А пузырьки когда выбрасывал, а когда складировал в герму, если выбросить было некуда.

Наверное, Юрка надеялся, что они сгорят в братском костре. Но Маша-то, в отличие от него, науку уважает. И потому знает, что стекло в таком костре не горит. И насыпалась на Юрика, чтоб не бросал на берегу ошмётки своего оздоровления.

— Мало того, что я твой горшок еле-еле спалила, так ещё и стекло за тобой убирать должна!

Новенький горшок, конечно, жалко. Не ожидали мы, что Маша так радикально с ним расправится. Но что с ним делать – никто из нас не знал. Мария отважно взяла решение вопроса на себя.

Такое явление, как оставляемый мусор, всегда доводило меня до белого каления. Но моё стремление к отсутствию такого явления – просто ничто по сравнению с машиной манией чистых стоянок. По нашему уходу никогда не оставалось мусора. Мы всегда сжигали всё, что горит. А что не горит – таскали на катамаранах до ближайшей цивилизованной помойки. Исключение составляли лишь пищевые объедки (шкурки овощей, скорлупа яиц, шелуха лука и пр.), а также пустые жестяные консервные банки. Их мы топили в море. Природный мусор быстро разлагается в воде, а железная банка корродирует и распадается тоже гораздо быстрее в море, нежели если её закопать в землю.

Маша в этом вопросе пошла дальше меня. Банки она топила в море только после того, как сплющит их камнем в блинчик и прокалит на огне. Так что можно представить, сколь моя сестрица рассвирепела от идеи Юрика оставить на пепелище стеклянные пузырьки!

Дождавшись, когда Маша развеет по ветру пепел от сгоревшего мусора, «Мистраль» отходит. На его борту - прежний женский экипаж и казакующий Олег. Вытолкав нас на воду, отчаливает и «Трикстер».

До свидания, чудесный Опук – место суровой многоцветной красоты, дикий пляж, пристанище каракуртов! Когда-нибудь мы обязательно сюда вернёмся!

Подножие горы Опук (начало заповедника) N45°02'15,76" E36°09'42,87"
Источник питьевой воды(нижний) N45°01'52,78" E36°13'46,99"
О роднике мы не знали и его не искали. Координаты пост-фактум любезно предоставил житель Крыма Андрей - капитан парусного надувного катамарана "Набег", за что ему спасибо.

пост Опук 066-196-39-10

Глава 29. Керчь. Большие перемены

Первые два-три часа встречный ветерок нас трепал основательно, но потом стал стихать. «Трикстер», как и следовало ожидать, умотал очень далеко вперёд. «Мистраль», который с каждым переходом навьючивался всё больше и больше, неприлично отстал. «Космос», разгруженный до минимума, держится в хвосте. И даже уборка рифов с «Мистраля» и «Космоса» расстановку на маршруте не меняет.

Эта невозможность уравнять ходовые качества лодок меня раздражала на протяжении всех переходов, начиная от первого вступления в Крымские воды – от Бакальской косы. Всеми правдами и неправдами я старалась привести эти ходовые качества к какому-то более-менее общему знаменателю, но всякий раз ничего не получалось.

Пригасить ходкость «Мистраля» удавалось разнообразными манипуляциями с площадью парусности. Но притормозить «Трикстер» Влад никак не мог (или не сильно хотел). Подозреваю, что на встречных ветрах наш Командор выигрывал фору на случай, если вдруг ветер поменяется и «Трикстер» начнёт отставать на попутных.

А вот с «Космосом» дело обстояло весьма и весьма загадочно и непредсказуемо. На попутных ветрах он, благодаря неплохой парусности, бегал резво. На встречках из-за фанерности грота и ветхости стакселя – отставал. Чтоб ускорить его, я постепенно, после каждой стоянки, переваливала часть его груза на свой катамаран. Сначала с «Космоса» ушли все промокаемые продукты. После Меганома, когда мы остались без тушёнки, - то и часть консервов.

На протяжении всего маршрута Саня постоянно высказывал жалобы на перегруженность своего парусника. Самое интересное, что «перегруженность» «Космоса» не уменьшалась с исчезновением груза. Как так выходило – для нас загадка. Вес перебирается на «Мистраль» и «Трикстер», а «Космос» по-прежнему перегружен. При выходе на сушу поднять гружёный «Трикстер» невозможно даже силами четырёх мужиков, «Мистраль» и ввосьмером от воды не оторвать (пока не разгрузим хотя бы наполовину), а «Космос» легко переставляется четырьмя людьми. И тем не менее, он по-прежнему отстаёт из-за перегруза, ломается из-за перегруза и все остальные негаразды – всё от того же перегруза.

Понятно, что каждый из нас стремится облегчить жизнь своему судну и не перенапрягать матчасть. Но как-то надо же тащить вещи, продукты и питьевую воду? «Мистраль» уже хуже баржи прёт шмоток, к тому же у него экипаж вдвое больше, чем на «Космосе» и «Трикстере». А площадь движителей – такая же, как у «Космоса» и всего на три с половиной квадрата больше, чем у «Трикстера». При этом чуть не половину переходов он прошёл под рифами.

А после перехода Опук-Керчь мои подозрения в наличии человеческого фактора укрепились. Потому что «Космос» всё равно отставал. А причина – оказывается, Саня расслаблялся на маршруте и получал удовольствие от путешествия. Об этом, наконец, он сам честно рассказывает по телефону:

Подозреваю, что и всё остальное время он не заморачивался нюансами ускорения своего катамарана. Не пытался, к примеру, как-то поэкспериментировать с углом атаки на встречных ветрах, как-то побороться с трепыханием шкаторин стакселя… Как будто отдых на маршруте и попытки идти максимально быстро – взаимоисключаемые вещи. Я понимаю - Влад не отдыхал в пути, ибо заменить его на управлении судном некому. Но ведь Сергей отлично управляется с катамараном, и провёл за румпелем не менее половины всего маршрута.

В общем, за месяц путешествия мы, видимо, поднадоели друг другу, и начался период трений. Ибо Саня всё чаще и чаще замыкался в себе, высказывал какие-то обиды и претензии. Мы старались гасить нараставшее напряжение: и забрали бОльшую часть общественного груза с «Космоса», и полностью освободили его капитана от кулинарных хлопот, и самостоятельно решали вопросы пополнения провианта… В общем – отдыхай и не страдай над бытом.

Но в целом всё шло к конфликту. Наверно и хорошо, что Саша всё же решил уходить в Керчи. И хорошо, что забирает «Космос». Уравнять оставшиеся два катамарана будет, надеюсь, проще. Да и людей лишних нет, чтоб хватило на три парусника. Как в песне – «их, живых, осталось только семеро». Семеро (из которых трое – женщины) на три катамарана – очень мало, да и рискованно в море, как ни рокируй экипажи.

Вот и в нынешнем переходе напряжение в коллективе перерастает в лёгкую ссору. Я «наезжаю» на Влада с застарелой песней: «Притормози, не убегай, сделай хоть что-нибудь, если не можешь рифиться и снимать лишние паруса». Влад ничего не делает, я зужу в течение длительного времени, потом начинаю психовать. В ответ на мой псих улетевший за горизонт Влад возвращается к нашим катамаранам и психует сам. Олег-миротворец пытается уладить наши трения. А Саша… отстаёт всё больше! «Оне» прогуливаются, оказывается!

Нет лучшего способа помириться, как начать дружить против кого-то. Так и мы с Владом, накопив изрядную долю гнева друг на друга, мысленно переключаемся на Сашу и утихомириваем свои страсти. Высказывать Бакулину свои претензии не торопимся, поскольку знаем наверняка, что это приведёт только к взрыву психологического напряжения. А уже через день-другой мы разлучимся, и потому ругаться в последний день не имеет смысла. Потерпим. И конфликт, назрев, рассасывается сам собой.

После огибания мыса Такиль ветер переходит в попутный, стихает метров до четырёх-пяти в секунду, и постепенно скорости корабликов выравниваются. Я сматываю стаксель. Мы сближаемся и идём почти параллельно, выпустив вперёд «Космос».

При этом на борту «Трикстера» происходит забавнейший диалог, о котором все узнают впоследствии из записи с Юркиной плёнки.

Запаковав видеокамеру в черный полиэтиленовый пакет, Юрец забывает выключить запись. И потому плёнка мотается, звук записывается, но изображения, увы, нет. А на недалеко идущем «Мистрале», видать, экипаж зашуршал обёртками конфет. Уши вечно голодного Юрика уловили эти сладкие многообещающие звуки. И он, видимо, заявил Владу, что надо бы к «Мистралю» подойти поближе и набрать конфеток на «Трикстер». И вот что записалось на случайный диктофон.

Влад (очень недовольным голосом):

— У меня от сладкого уже изжога.

Юра (мечтательно):

— А мне хорошо было бы…

Пауза несколько секунд. И потом – ещё более пакостные интонации в издевательском тоне Влада:

— А у них остались только «Белочка» и «Медвежонок». А ты мясное не ешь.

Очень длительная пауза. Юрик так и не нашёлся, что на это возразить. Тем более, что ни «Белочки», ни «Медвежонка» у нас никогда не было. Мы потребляли только карамельки.

На горизонте вырисовывается столпотворение кораблей. Приближаемся к порту. «Космос» идёт значительно правее нас. Подтягиваемся к нему. Саша спешно торопится нам навстречу. Оказалось, мы чуть не влезли на российскую территорию. Не ожидали, что Керченский пролив так узок.

Берём левее. Прижимаемся к берегу. По правому борту в туманной дымке горизонта отлично просматривается нечто очень длинное и тёмное. Предположив, что это – корабли на рейде, с удивлением через некоторое время убеждаемся, что это – берега России. Сопредельное государство видно невооружённым глазом!

А также – знаменитую в последнее время косу Тузлу, которую мы поначалу путаем с российским берегом.

На воде, между странами, - толкучка флота. Огромаднейшая выставка кораблей всех мастей, размеров и разных флагов. Преобладают, конечно, особо крупные суда. Наши мужики с интересом рассматривают это разнообразное великолепие. Кстати, парусников нет ни одного. Кроме нас.

Идём очень близко друг к другу. Как обычно, на попутняке «Трикстер» отстаёт, а «Космос» выравнивается. На «Мистрале» мало того, что смотан стаксель, так ещё и выброшен плавучий якорь. Экспериментирую с парой кружек, привязанных к верёвочкам. Начинаем обгонять – за кормой обе кружки. Отстаём – одну кружку забираем на борт. Назидательно обращаю внимание Влада на такой действенный способ притормаживания особо резвых катамаранов. Во избежание продолжения старой песни о главном.

А у Командора появляется другая тема для возмущения – произвол российской мобильной связи. Ему позвонила мама, но разговор длится всего пару минут, после чего все деньги на счету оказываются «съеденными». А через минут десять Влад получает издевательскую эсэмэску: «Добро пожаловать в роуминг!» Как говорится, без меня меня женили. Ведь идём-то по отечественным водам, по территории Украины! Так какого чёрта оказываемся в роуминге?

Потом керченские друзья нам сообщат, что близость российской территории «забивает» отечественные мобильные вышки. И все керченцы вынуждены заранее отключать роуминг, чтоб не разговаривать друг с другом через Россию. Вот тут мы во второй раз возмущаемся действиями некогда дружественной республики. Что за экспансия в жизнь украинцев?

Тем временем, надвигаются сумерки. Пора срочно отыскивать место для ночлега. Но, как назло, все берега обрывисты и негостеприимны. Судя по карте, с такой скоростью нам до Керчи пилить ещё не один час, а пологих берегов не видно. Хотя несколько населённых пунктов мы минуем, в том числе посёлок Аршинцево, но можно ли там стать на ночлег – неизвестно. Как потом разъяснил нам коренной керченец Володя Усов, это всё-таки уже была Керчь. Просто город состоит из отдельных районов, разнесённых по побережью. Один из них – Аршинцево, в прошлом – Камыш-Бурун, который до 60-х годов двадцатого века являлся самостоятельным посёлком, а потом его объединили с Керчью.

На карте отыскиваем вроде бы удобное место – бухту Павловскую, и направляемся туда. Но солнце садится быстрее, чем мы рассчитывали. Влад замечает пологий песчаный бережок гораздо ближе бухты Павловской. Поворачиваем к нему.

И хорошо, что так получилось, ибо само Провидение привело нас в единственное место, где в Керчи могут с комфортом причалить туристские разборнушки. Бухта Камыш-Бурунская, подножие Керченской крепости, район Семь Ветров. Около 70 метров длины песчаного пляжа глубиной около 10 м. А в Павловской, как потом выяснилось – камышовые джунгли, комарьё и невозможность выхода на берег – рай для Валентина Филиппова, капитана днепропетровской надувнушки «Винни Пух».

Вытащив катамараны на песок уже в полных сумерках, докладываемся пограничникам по рации. Нам немного повезло в этом вопросе. Потому что, прежде чем и мой телефон нагло подключили к роумингу, я успела сделать звонок знакомому туристу-паруснику Владимиру Усову, капитану парусной разборнушки «Викинг».

Несмотря на закатное время, Володя был у нас уже через 15 минут. С двумя литрами самодельного виноградного вина и пакетом сочных сладких помидоров. Оказывается, он живёт именно в районе Семь Ветров, в пятнадцати минутах ходьбы вдоль берега.

Опустошив литр замечательного вина на шестерых, мы с Владом, Машей и, естественно, Шпилькой отправляемся проводить Володю домой, поставить там на зарядку рации, а заодно прошвырнуться по ночной Керчи – поглазеть жизнь города, поесть мороженого.

Путь к Усовым проходит по узкой тропинке между обрывистым морским берегом и развалинами Керченской крепости. К постройке крепости приложил руку и Володин прадед. Так что грандиозное фортификационное сооружение недалеко от родных пенатов было тщательнейшим образом исследовано правнуком Вовочкой, проработаны горы литературы и вообще всякой информации. Усов-парусник сыпал сведениями так, словно сам строил эту крепость. Его увлечённость, его задор знатока и гида сражают нас наповал.

Естественно, что мы заглядываем в ближайшие оставшиеся целыми строения и, освещая мрачные стены фонариками, внимаем потрясающей лекции о величии и грандиозности замыслов наших не таких уж далёких предков. Володя обещает провести завтра экскурсию в светлое время суток. Ибо сегодня ему уже пора спать - завтра на работу в пять утра просыпаться.

Этот путь по тропе, освещаемой ярким лунным светом, я запомню надолго. Присутствие алкоголя в крови придаёт туманности и бесшабашного веселья мозгам, да и тропинка под ногами из-за этого тоже весело пляшет, а Луна подмигивает и соблазняет на всяческие выкрутасы. Ха-ха!

Заодно исследуем местность на предмет завтрашней разборки «Космоса». Нужен кусочек пологого берега для размещения трёх катамаранов, одному из которых предстоит быть разнесённым на составляющие. Весь берег представляет собой высокий, не менее 10 метров, обрыв. У самой кромки моря есть пологие участки пляжей, но глубиной не более двух метров и сплошь покрытые каменюками. В паре-тройке указанных Володей мест мы спускаемся к воде по почти вертикальным лестницам, но более-менее пригодное место обнаруживаем только одно. К счастью, оно максимально близко к Володиному дому, и к нему возможен подъезд на автомобиле. Завтра сюда передислоцируемся.

Познакомившись с заботливой женой Володи – Ириной и испив в доме Усовых вкусной водицы, оставляем в розетках зарядные устройства для раций и отправляемся в город на поиски мороженого. Где его купить ночью, семья Усовых не знала.

Но мы всё равно прёмся, поскольку настроение взывает к поискам приключений. Миновав частный сектор одноэтажных домиков, выходим на пустынные узкие и плохо освещённые улицы с многоэтажками.

У группы вполне прилично выглядящих молодых людей интересуемся местонахождением ночного магазина. Один из пареньков лет семнадцати-двадцати догоняет нашу группку и испуганно-умоляюще просит:

—Ребята, можно, я пойду с вами? За мной гонятся. Они уже сломали мне руку и ещё бить будут. А я с вами до дома спокойно дойду.

— Так тебе же в больницу надо! – заботливо советует Маша. – Если у тебя перелом.

— Не-не, домой! Скорее, ребята, пойдёмте! Мне страшно. Помогите! Я покажу вам дорогу к магазину.

Как не помочь человеку!

Но поведение товарища с переломом руки просто на глазах меняется от молящее-униженного до нагло-развязного. Пытается обнять Машу. Та молча и решительно сбрасывает его руку. Парняга что-то возмущённо высказывает и уже довольно агрессивно прихватывает за шею Влада. Командор ещё более решительно рявкает:

— Руку! Убрал!

Тот убрал, но агрессия в позе, интонациях и движениях нарастает с огромной скоростью. Я уже, что называется, наложила в штаны. Воображение рисует ужасную картину: местная гопота расправляется с двумя заезжими глупыми девахами и одним-единственным отнюдь не Рэмбо Владиком. Знают, что идём в магазин, значит, есть деньги. А за деньги наркоманы готовы на всё. Молодой человек - «в хлам упоротый», как потом высказалась Маша, и явно не страдает от перелома руки, поскольку его, перелома, нет.

Далее разговор приобретает агрессивно-напряжённый характер. Я уговариваю своих спутников плюнуть на поиски мороженого и срочно ретироваться, пока это чучело не завело нас куда подальше. Маша мастерски парирует «наезды» наркоши. А Влад, как любой мужик, полон решимости довести начатое дело до конца. Но мне очень страшно. Я не хочу испытывать судьбу на пустынных улицах окраины Керчи. И Влад сдаётся.

Решительно разворачиваемся и быстрыми шагами идём в обратном направлении. Наш «упоротый» гид страшно возмущён и какое-то время кричит о близости магазина, вспоминает о несуществующем переломе и группе преследователей. Уходим, не отвечая и не оглядываясь. Трясусь, пока не оказываемся у моря на знакомой тропе. Во, зараза, и не думала, что я такая трусиха.

А как геройски держалась Машка! Выражаю ей своё восхищение. Но она признаётся, что тоже струсила, но поскольку опыт общения с наркоманами имеет, то вела себя именно так, а не иначе. А Влад вообще удивляется, чего вдруг мы свернули с намеченной цели. Если что – у него всегда с собой нож. Я окинула взглядом его фигурку ростом в 164 см и весом в 67 кг…

— Блин, нашёлся Шварценеггер! Тебя твоим же ножом и прирежут!

В лагерь возвращаемся без дальнейших приключений. Нас ждут друзья и остывший вкусный ужин. Ночь интересна: по лунной дорожке бесконечно снуют вдоль берега большие, расцвеченные огнями корабли. Видимо, фарватер пролегает вблизи Павловской бухты.

02 августа

Утром наспех грузимся и выходим в море. Предстоит километровый переход от нашей стоянки до найденного бережка, более близкого к городу. Ветерок попутный и довольно свежий, на воде – тёмная рябь.

Причаливаем на узкую полоску суши, перемежаемой крупными камнями. Места так мало, что катамараны приходится размещать перпендикулярно берегу. «Трикстеру» длины хватает, а у «Мистраля» часть поплавков болтается в воде. При этом возникает маленький инцидент, весьма характеризующий Юрика, как матроса.

Вытаскивая «Трикстер», Влад командует протащить судно на полметра левее, чтоб не повредить поплавок об острый камень.

— Ничего, у нас есть клей! – весело сообщает Юрик. – Заклеишь!

— Давай двигай! – рявкает Влад. – Купи себе катамаран и тогда рви и клей его, сколько влезет!

Лишь после этого Господин Фотограф соизволили передвинуть лодку.

Редкие пляжники сильно возмущены нашим вторжением, потому что мы полностью перекрыли дорогу наверх, на обрыв. Да и мимо расставленных катамаранов и разбросанных вещей ходить неудобно. Пляжик и без того маленький.

Я срочно потрошу собственные вещи, выискивая, что ненужное можно отправить на Большую Землю. То же самое прошу проделать и остальным ребятам. Больше такой возможности не представится. Отныне состав нашей экспедиции будет неизменен до самого финиша.

Правда, и Ваня, и Лёша собирались подсесть к нам где-нибудь на Бердянке или Белосарайке. Но в связи со сходом с дистанции Бакулина и его катамарана мест для них уже не будет. Увы.

Избавляемся, наконец, от андрюшиной можжевеловой дубины, мишиного спальника, машиной дамской сумочки, трёх килограммов аниных шмоток, пары дырявых матрасиков Юрика, десяти килограммов камней, ракушек и пр. Всё это упаковывается в «Космос».

Происходит интересный и неприятный эпизод с Лёшиной палаткой. Уезжая домой, он оставил свой домик Ане. Но поскольку мы всё равно спали на катамаранах, а на борту присутствовала большая палатка Влада, в которую могло поместиться в случае непогоды четверо, я решила избавиться от лишнего веса и отправить на «континент» Лешину палатку. Если Аня захочет спать непременно в палатке – поставим ей нашу.

Потому что катамараны надо освобождать по максимуму. Теперь на «Трикстере» пойдут трое, и придётся немного разгружать его от барахла, которое отправится на и без того заваленный вещами «Мистраль». Так что нам каждый лишний килограмм – как нож по сердцу.

Я откладываю Лешину палатку в кучу вещей, увозимых Сашей, и громко аргументирую своё решение. Аня сильно переживает по этому поводу и даже звонит Алексею спросить разрешение на такие манипуляции с его палаткой. А когда, отправив «Космос» и Сашу в Донецк, мы вернёмся к своим катамаранам, я с возмущением обнаружу злополучную палатку среди вещей «Мистраля». Интересно, каким образом она смогла здесь оказаться? Явно не своими ногами пришла, а кто-то помог. Но, как говорится, «не пойман – не вор», хотя осадочек остался…

Разбираем «Космос» на составляющие. Предстоит поднять его по крутой, почти вертикальной лесенке на почти десятиметровую верхотуру и уже наверху упаковать. Дружно, как муравьи, перетаскиваем парусное судно с барахлом Бакулина наверх.

Окидывая взглядом малюсенький каменистый пляжик у подножия обрыва, не перестаю восхищаться тем, что целое парусное судно мы сумели здесь разместить, разобрать и поднять на почти вертикальную высоту берега усилиями членов экипажа! Всё-таки отличная вещь – туристские парусные разборнушки!

Оставив народ наверху трамбовать упаковки, отправляемся с Владом и Шпилькой на поиски отделения «Новой почты». А заодно берём деньги и маршрутную книжку. Предстоит пополнить съестные припасы и проставить печать о посещении Керчи. Юрик, естественно, убегает в город сам по себе. В итоге всё успеваем. И находим «Новую почту». И через долгие уговоры ставим печать на книжку в местном почтовом отделении (женщина очень не хотела ляпать печать, почему-то боялась). И даже через Усова выходим на человека по имени Марк с микроавтобусом для доставки разобранного «Космоса» в город, за что керченцам – отдельное «спасибо».

В городе у бедолаги Шпильки случаются старые неприятности: встреча с очередным агрессивным черноморским котом. Злобный хищник выцеливает мою собачку и даже вынуждает перебежать на противоположную часть мостовой. Где её атакует местная собака. Да, Керчь – негостеприимный город, если не брать во внимание Усова и компанию!

Возвращаемся в лагерь, навьюченные продуктами. «Космос» уже упакован, а его капитан принял цивилизованный облик. Возле тюков на мопедике… Роман Жога, член экипажа «Викинга»! Времени на общение очень мало, но всё равно приятно, что человек не поленился прилететь на встречу с нами. Хотя знакомы мы всего лишь по одному Чемпионату Украины-2009, где команда «Викинга» пару раз стояла рядом на промежуточных финишах, помогала отчалить в суровую прибойную волну и разделила с нами пару совместных ужинов.

— Мы, - говорим, - Володю и не признали без усов!

— Так он всю жизнь с усами! - смеётся Роман. - А в 50 лет обещал сбрить - и сбрил. Так что был Вова Усов, а теперь - Вова Безусов!

Доехав с «Космосом» до «Новой почты», помогаем отправить лодку в Донецк, оплачиваем все расходы (доставка одного «Космоса» из Керчи в Донецк обходится, между прочим, почти на столько же гривнов, как и ТРИ катамарана в Одессу из Донецка!). Заодно взвешиваемся на напольных весах для груза и приятно удивляемся потере лишнего веса – от четырёх до шести килограммов у каждого! Всего за месяц путешествия!

Потом провожаем Сашу на автобус до ж/д вокзала и снабжаем деньгами на поезд. Утром он уже будет в Донецке.

Возвращаемся к катамаранам, заново переупаковываемся и уходим по морю на старое место – к подножию Керченской крепости. Володя Усов уже там – с арбузом и нашими рациями.

Пока ещё светло, совершаем интереснейшую экскурсию по крепости, оставив на охране лагеря добровольца Влада. Усов – это просто кладезь информации! Помимо прочего, он настолько моторен, так хочет успеть показать нам побольше всего до наступления темноты, что мы едва успеваем за ним. Бегаем, как первоклашки, разинув рты, распахнув глаза и насторожив уши, чтоб успеть всё увидеть и услышать, не пропустить чего-нибудь ценного.

Крепость «Керчь» является одной из крупнейших в Украине. Ее общая площадь - более 400 га. В свое время она была одной из самых мощных фортификационных сооружений Европы. На вооружении крепости было 437 орудий, один залп которых мог выбросить во врага 20 тонн снарядов. В крепости были новые (на то время) 11-дюймовые нарезные пушки, один снаряд которых весит 245 кг, а стреляли они на расстояние до восьми километров. Крепость состояла из трех сотен сооружений, а охранял и обслуживал всю эту "махину" шеститысячный гарнизон во главе с тремя генералами.

Как это ни странно, но больше половины зданий крепости сохранились до наших дней, поэтому «Керчь» имеет все шансы, стать одним из самых посещаемых туристических объектов Крыма. Но одновременно эта крепость является одной из наименее известных крымских крепостей.

Долгое время в крепости находилась воинская часть. Здесь даже была расположена своеобразная военная тюрьма - дисциплинарный батальон (дисбат). Но в 2003 году военные покинули крепость, передав ее в распоряжение Керченского историко-культурного заповедника. Фактически только с 2003 года народ узнал о существовании крепости «Керчь».

Крепость «Керчь» полностью блокировала вход кораблей неприятеля в Азовское море. Однако в активных боевых действиях за всю свою историю не приняла участия ни разу, ведь на конец 19 века она уже не имела большого фортификационного значения через абсолютный переход армий на нарезное оружие. Крепость же строилась еще в период гладкоствольной артиллерии, поэтому была сооружена? исключительно из камня и земли. Она очень хорошо вписывается в местность и со стороны пролива совершенно не заметна, ведь все триста каменных сооружений полностью прикрыты земляными валами. Чтоб противостоять мощной нарезной артиллерии, она должна была иметь укрепления из бетона и брони. Поэтому в 1907 году крепость «Керчь» исключили из состава действующих крепостей.

Во время Великой Отечественной войны в 1941 году крепость «Керчь» была захвачена немцами. Интересно, что при отступлении советская армия не потрудилась эвакуировать склады с боеприпасами и врагам достались 3-4 тысячи крупнокалиберных снарядов и авиабомб.

Крепость потрясает основательностью построек, грандиозностью замысла и планировки. Вчера Володя говорил что-то о «великолепно красивой» казарме. Это определение в моей голове никак не лепилось к слову «казарма». Разве может быть унылая и строгая казарма «великолепно красивой»?

Оказывается – может! Построенные в более позднее время казармы именно такое впечатление и производят. А тут – великолепная красота. Двухэтажные, основательные, практичные, украшенные лепниной. Казармы!!!

Ещё запомнился выцарапанный на одной из стен череп со свастикой. Вова сказал, что это ещё фашистское произведение, когда они тут окопались, а советские войска вышвыривали их из крепости.

Кэп «Викинга» знал предмет своего увлечения досконально – о каждом уголке огромной территории ему было что поведать нам. От закладки крепости до наших дней. От социального происхождения строителей до дикой природы Павловской бухты, куда мы тоже сбегали с ним на разведку. Кстати, там я впервые видела в большом количестве и на свободе ходулочников – интересную краснокнижную птичку размером чуть крупнее воробья и на гигантских длинных ногах-ходулях.

Жаль, что снова темнеет и экскурсию приходится завершить. Завтра нашему гиду предстоит ранний подъём на работу, а нам – выход на маршрут. Володя приглашает приезжать в любое время погостить и побродить по лабиринтам удивительной крепости. Очень хочется продолжить знакомство и с ней, и с гостеприимным семейством. Когда-нибудь мы обязательно это осуществим.

Возле катамаранов выпиваем очередной литр вина «от Усова» и поедаем прощальный арбузик.

Сегодня – годовщина смерти Феденюка. Поминаем нашего наставника и друга. Пытаемся выйти на связь с регатой парусных катамаранов «Чемпионат Украины и Кубок Коломойца», чтоб в коллективном братском молчании почтить добрую память Виктора Ивановича. Но – увы! – затерянные на Тендровской косе сотоварищи находятся вне зоны покрытия. Пишу им эсэмэску, что и наша команда мысленно с ними, на Тендре, в компании Феденюка.

Тепло расстаёмся с замечательным, очень увлечённым и во всех смыслах душевным человеком Владимиром Усовым. До новых встреч! А неподражаемый наш фотограф не удостоил Володю НИ ОДНИМ ФОТО! И мы не проконтролировали, увы.

Отныне мои полномочия руководителя похода официально переходят к Владу. Конечно, всё это время решения принимались коллегиально капитанами катамаранов. И впредь так оно и будет, только теперь без Бакулина. Однако официально за исход экспедиции ответственность несла я – от Затоки до Керчи. А теперь с радостью переваливаю эту почётную обязанность на Ульянова – от Керчи до пос. Счастливцево на Арабатской Стрелке.

Переход мыс Опук - Керчь (Крепость Ак-Бурун) - 57 км, 9,5 ч ходу
Средняя скорость 6 км/ч
Керчь (подножие крепости Ак-Бурун) N 45° 18’ 13,4 ’’ E 36° 28’ 33,6’’

комендатура г.Керчь 065-61-5-45-52;
позывные: м. Такиль - «Лебедь-20», Героевка (район Керчи) – «Лебедь-21», г.Керчь – «Лебедь-22», коса Тузла – «Лебедь-25»

Глава 30. Генеральские пляжи

03 августа

Итак, Керчь явилась переломным этапом нашей экспедиции.

Во-первых, произошла смена морей – Чёрное плавно поменялось на Азовское.

Во-вторых, закончился маршрут официального спортивного похода 4 категории сложности, которым руководила я. Начался поход 2 категории сложности, которым руководит Влад.

В-третьих, сошёл с дистанции один из катамаранов. Осталось два парусника.

В-четвёртых, добавлять в экипажи людей мы уже не сможем, и потому состав нашей группы останется неизменным.

Аннушка радостно передаёт полномочия завхоза Марии. До сего момента Машка добровольно взвалила на себя эту почётную обязанность, но официально считалась коком и завхозом Аня. Начиная с Киик-Атламы, Аннушка тихонько и незаметно уходит в тень, а после Керчи окончательно «забивает» на обязанности. А чего напрягаться, когда есть Маша? Личное обаяние моей сестрицы прочно держит в тонусе всех мужиков в группе, и они вовсю стараются помочь ей в приготовлении пищи. Особенно распинаются Олег и Сергей. Для них этот процесс является легальным поводом лишний раз потусить с «комсомолкой, спортсменкой и просто красавицей».

Отныне Аня занимается, в основном, расчёсыванием своих роскошных волос и телефонными разговорами. Вязание автоматически прекратилось с полным расходом припасённых ниток. А больше заняться нечем.

Подъём не такой ранний, как обычно. Не в 5, не в 6, а в 7 утра. Теперь регулирует это Командор, любящий по утрам спать, а не бегать по горам-морям. Предстоит переход через оставшуюся часть Керченского пролива и интенсивные судовые хода - в Азовское море. Ближайшая цель – мыс Зюк. Если позволит погода – будем тянуть дальше. Судя по карте, начнутся великолепные для туриста-парусника места, где можно причаливать чуть ли не везде.

Состав экипажей в очередной раз меняется. Теперь на «Трикстере» - Влад Ульянов, Юра Протасов и Аня Белогурова. На «Мистрале», соответственно - Ольга Дмитрук, Олег Рудинский, Мария Карпенко и Сергей Дудник.

Ветерок поддувает весьма свежий, 5-7 м/с и, как обычно, встречный. Из Донецка Михалыч передаёт прогноз погоды вперёд на неделю. Якобы, нам желательно побыстрее попасть в Азов, потому что там нас ждут попутные ветра. Всю ближайшую неделю. Ну-ну… То, что прогнозам верить нельзя, мы уже прекрасно поняли.

Выходим из Керчи в 8-00. Держим путь по прямой через Керченскую бухту – на мыс Фонарь, самый восточный мыс Крыма.

Выпускаю «Трикстер» на пару корпусов вперёд и иду следом, стараясь держаться чуть выше на ветер и повторять за Владом манёвры. Как ни странно, это удаётся без каких-либо проблем. Катамараны практически равны по скоростям благодаря удачно распределённому грузу.

Переход запомнился огромным количеством кораблей, чьи судовые хода мы были вынуждены пересекать. Среди громадин торгового флота разных стран наши катамаранчики кажутся детскими игрушками. Но какого-то напряжения, чувства опасности от близости таких мастодонтов мы не испытываем. Идём себе по маршруту, галсуем, никому не мешаем, под носами не крутимся.

И даже паромная переправа не представляет препятствий нашим планам. Корабли и паромы живут своей жизнью, мы – своей. Но нам интересно. С любопытством всё это разглядываем в бинокль и фотографируем. Всё же мы – жители сухопутного города, и морская судоходная жизнь нам в диковинку.

Узость Керченского пролива продолжает восхищать. Обалдеть: слева – берега одной страны, справа – другой! И там, и там можно рассмотреть редкие строения. Здорово! А ведь на нашей памяти это были берега ЕДИНОЙ страны, одной шестой части земной суши, могущественнейшей державы…

Вода уже на подходе к Керчи потеряла свою прозрачную черноморскую синь, но ещё занимает промежуточное положение по цвету и прозрачности между Азовским и Чёрным морями. Течение в проливе встречное, но ветер начинает нам помогать. Теперь, когда мы подвернули влево, обогнув Керчь, он дует не в нос, а в борт. На галфе катамараны с лёгкостью преодолевают сопротивление втекающей в пролив Азовской воды.

Сматываю стаксель, и «Мистраль» с «Трикстером» с идеально равными скоростями бороздят уже зеленоватые просторы Азова. Здравствуй, родное море детства!

Прозрачность и голубизна воды закончились. Необыкновенное Чёрное море – позади, как сказка, как сон, как вечная мечта о возвращении к его волшебствам. До свидания, море для взрослых!

Обогнув мыс Хрони, становимся на курс бакштаг. Теперь грех не воспользоваться попутняком, по которому мы так соскучились – не видели, считай, от самой Евпатории. Минуем намеченный для ночёвки мыс Зюк и движемся вдоль берегов северной части Керченского полуострова. Красота необыкновенная! Не устаём любоваться, восхищаться и фотографировать.

Побережье представляет собой нескончаемую цепь из маленьких аккуратных бухточек, отграниченных друг от друга каменистыми мысками. Камень – рыхлый, щербатый, ноздреватый, превращённый фантазией ветра и волн в живописные и бесконечно разнообразные фигуры. Если не брать в расчёт птиц, то других живых душ на огромном протяжении диких природных пляжей, за редким исключением, не встречается.

Когда-никогда покажется одинокое авто на вершине плато, обозначатся контуры человеческого жилья, сосредоточенного в одном месте, куда, наверное, подведено электричество. А так – пустыня, дикая и прекрасная, без питьевой воды, без электрического света, без продуктов питания. Только – море, камни, песок и птицы… Очередной рай!

Нет-нет, да промелькнёт в какой-нибудь из бухточек человеческая фигура. Как правило, отдыхают семьями и нагишом. Разделительные мыски служат надёжным забором для посторонних. Чтоб проникнуть из бухты в бухту, следует преодолеть подъём в горку, на плато, по верху обойти каменные нагромождения природной загородки, а потом спуститься к пляжу. А поскольку 90% пляжей пустуют, то никому неохота проделывать такой путь, чтоб посмотреть на голых людей.

Идём до 15.30. Пора бы причаливать, если хотим по-светлому хоть немного погулять по окрестностям.

Влад с трудом выбирает место, потому что красиво – везде, и на каждом из пляжиков хочется высадиться на берег. За выбранной бухточкой открывается ещё более заманчивый вид на следующую, за ней – ещё более манящую, и так – до бесконечности.

Наконец, смутив небольшое голопопое семейство, направляемся к берегу. Люди с любопытством глядят на наши парусники, а потом ныряют в какую-то пещеру и вылезают оттуда уже в плавках и купальниках. И навсегда исчезают в камнях. Видимо, они пришли сюда понежиться с соседнего пляжа, где у них стоит палатка.

При подходе к берегу море мельчает, и шверты скребут песок. Вытащив на сушу катамараны, с воплями восторга прыгаем в море. Влад ныряет в набегающие волны, по-детски радуется и, зачерпывая воду ладонями, кричит:

— Море, которое можно пить! В котором нельзя утонуть! В котором нельзя замёрзнуть!

И действительно, Азов радикально отличается от Чёрного пресностью и теплотой воды. А также мелководностью.

С удовольствием брязгаемся в зелёных непрозрачных (но не мутных!) волнах, играем в латки. Словно малые дети, а не сорокалетние дяди и тёти. Естественно, лучше всех справляется с задачей Олег. Заныривает надолго и может вынырнуть где угодно, так что спасения от него нет никому. Один только Юрик не принимает участия в бесиловке – снова бегает по окрестностям сам с собой.

Связь здесь тоже очень ненадёжная, и потому для доклада пограничникам и созвона с родственниками приходится подниматься на плато. Материковая часть полуострова выглядит, как обыкновенная степь. Как замечательно, что человек ещё не протянул сюда свои алчные щупальца, не настроил магазинчиков, не загадил окрестности дерьмом и мусором! Как хочется, чтоб подольше не подводили сюда блага цивилизации в виде воды и электричества, чтобы и мы, и дети наши, и внуки с правнуками могли наслаждаться уединением этих роскошных диких мест!

Побродив по неблагоустроенной степи, погоняв со Шпилькой какую-то живность, возвращаемся в лагерь. Олег с Машей доваривают вкуснейший ужин. Прогулка по самой кромке моря открывает красоты ещё более невиданные, чем пейзажи сверху.

Мысочки образуют невообразимой красоты каменную вязь из выступов, выемочек, валунов, площадок, округлостей, сколов, всевозможных фигур и пещер. Фантазия природы в полном расцвете сил!

В одном месте образовалась уютная комнатка с каменными стенами и песчаным полом. В узкий лаз между камнями долетают морские тёплые волны. Получилась этакая скрытая от посторонних глаз ванная комната. Прибегаю сюда с комплектом чистого нижнего белья, шампунем и бритвой. Навожу марафет на просоленное черноморскими струями тело. Азовскую воду кожа воспринимает, как пресную. На очереди в потайную природную комнату - Машенция.

Чистые и красивые, ложимся спать на палубы катамаранов. Азовское море воспринимается, как дорога к уже близкому дому. Хотя впереди ещё очень долгий путь! Но глядя на карту, не перестаём удивляться, до чего же много мы прошли. Становится и немного грустно, что всё это уже позади, и радостно, что окончание нашего грандиозного мероприятия не за горами.

Переход Керчь - бухта Обезьянья (Генеральские пляжи) - 56,2 км, 7,5 ч ходу
Средняя скорость 7,5 км/ч
Бухта Обезьянья (Генеральские пляжи) N 45° 28’ 29,0’’ E 36° 14’ 55,6’’

комендатура г.Керчь 065-61-5-45-52;
позывные: м. Фонарь - «Лебедь-23»

Глава 31. Обезьянья бухта - Казантип - Каменское

04 августа

Подъём в 5-00. Снова совершаем променад по полюбившимся местам. И сюда тоже очень хочется когда-нибудь вернуться. И чтоб не наскоком, а вдумчиво и прочувствованно ощутить и исследовать всё очарование Генеральских бухт.

Очевидно, кто-то из Нижнего Новгорода недавно был в месте нашей ночёвки. На песке сохранился построенный из него же, песка, игрушечный город с одноимённой надписью. Сделано умело и с любовью. Рассматриваем, восхищаемся, фотографируем.

Влад сверяется с автомобильным навигатором и с удивлением определяет по координатам название приютившего нас места – бухта Обезьянья! Прикольно.

Завтракаем, навьючиваем катамараны и в 7-00 отчаливаем. По плану – стоянка на мысе Чаганы, но ведь мы вчера перевыполнили километраж, так что можем попытаться сегодня проскочить за Чаганы, пересечь Казантипский залив, миновать мыс Казантип и осесть где-нибудь в пос. Мысовое. Поглядим по погоде.

Ветер – умеренный и снова встречный. Кто б сомневался? Встречка – наш вечный сопровождающий. Идём вдоль живописных берегов, любуемся и грустим, что застревание в крымских штормах забрало у нас драгоценные запасные дни, и нет возможности погостить на Генералах.

Катамараны бегут ровно, друг за дружкой. «Мистраль» даже чуточку резвее – всё-таки третий человек сильно повлиял на ходкость «Трикстера». Зато некоторая фора в скорости даёт возможность держать ситуацию под контролем. Захотели – догнали, захотели – отстали, захотели – идём параллельно. «Мистраль» идеально чутко реагирует на остроту угла атаки ветра к гроту. Достаточно на пять сантиметров подобрать гика-шкот – и парусник поддаёт прыти. На те же пять сантиметров потравил – и замедляется. По-прежнему держусь чуть выше по ветру, чем «Трикстер», чтобы иметь запас скорости.

Привлекает внимание странный цвет воды. Обычно зеленоватый, оттенок азовских волн в некоторых местах резко, широкими полосами, радикально меняется на откровенно коричневый. С чем это связано, нам так и не удаётся понять. Но коричневые полосы в произвольном порядке чередуются с зелёными до самого Арабатского залива.

Входим в Казантипский залив около 12 ч. Времени впереди – вагон и маленькая тележка. С такими темпами можно сегодня проскочить даже до пос. Каменское, что на Арабатской Стрелке. Казантипский залив – это уже знакомые, родные, хорошо исхоженные места. Были мы здесь и в 2006, и в 2007, и в 2009 годах.

Ветерок незаметно стихает, а течение своё дело знает – столь же незаметно уносит нас в залив. Долго-долго выбираемся из него к некогда загадочному и манящему Казантипу, долго-долго пытаемся побороть течение и проскочить злополучный мыс. Но многочисленные бакланы поднимают на смех нашу затею. Тучи чёрных птиц облепили скалы и машут нам вослед крыльями, и кричат, и смеются над наивными путешественниками.

Ну и фиг вам, товарищи птички! У нас есть палочка-выручалочка – мотор! Связываемся друг за дружкой. Олег заводит движок. Получаса тарахтенья хватило, чтоб обогнуть нескончаемый и прекрасный мыс и войти в Арабатский залив.

Мимо снуют прогулочные катерки. Зеваки с одинаковым вниманием разглядывают что Казантип, что бакланов на скалах, что «бакланов» под парусами на надувных раскладушках. Машем им приветственно руками. В ответ – никакой реакции. Это – первая «ласточка». Скоро мы привыкнем, что Азов – это не Чёрное, и махать руками в дружественном приветствии здесь не принято.

В Арабатском заливе ветер умирает полностью. Находимся в раздумьях, что делать. 16 ч пополудни. Времени дойти до Каменского хватает, да только ветра нет. Если он не появится, то придётся махнуть в Мысовое с ночёвкой. Хоть на вёслах, хоть под мотором. До него – рукой подать. А пока устроим-ка весёлые купания с борта!

И с полчаса развлекаемся ныряниями и прыжками с катамаранов. Коричневая вода оказывается невероятно тёплой. Даже вылезать из неё не хочется.

И тут подул ветерок. Временное затишье было вызвано переменой его направления. Теперь дует попутный, тем самым разрешив наши сомнения, что делать дальше.

Единственный, кого огорчает принятое решение идти в Каменское – это Маша. Ей ужасно хотелось сбегать на экскурсию к недостроенной атомной электростанции. Прослышав о её существовании и узнав, что в 2007 г мы уже делали попытку туда попасть, Машенция прямо извелась от мечтаний. Но – увы!

Попутный ветер весело гонит катамараны в нужное место. Однако «Трикстер» начинает отставать. Не его это курс! Можно, как обычно, смотать «Мистралю» стаксель. Но интереснее было бы не тормозить более быстроходное судно, а ускорить второе.

И тогда нам приходит в голову поэкспериментировать. Замеряем навигатором скорость отдельно бегущих катамаранов при полном вооружении. Потом решаем связать их бортами друг с другом и проверить, будет ли совместная скорость на четырёх парусах быстрее, чем скорость отдельно бегущего «Трикстера».

При этом процессе возникает серьёзный инцидент с далеко идущими последствиями. Сблизили катамараны бортами. Народ ухватился за шпангоуты соседней лодки, не давая им разойтись. Всё это происходит на приличной скорости курса фордевинд и лёгком волнении.

«Мистралем» рулю я, «Трикстер» поручили Аньке. Остальные заняты привязыванием верёвочек к шпангоутам и удержанием катамаранов от разбегания. И тут Юрик совершено некстати заявляет, что ему «что-то захотелось поесть», бросает вверенный пост и отправляется за приготовленной заранее пластиковой мисочкой с замоченной в ней гречкой.

Конечно, шокированный народ вопит, чтоб Юрик подождал с приёмом пищи, пока катамараны не свяжут друг с другом. Однако наивные люди до сих пор не поняли, что на Юру давить не то что бесполезно, а даже вредно – «наезды» вызывают обратный эффект. Он всё равно будет делать то, что ему внезапно захотелось. Или не будет делать то, чего делать ему не хочется.

Так и сейчас – матрос «Трикстера» огрызается с издевательским смешком:

— Ничего, можно подождать! – и приступает к трапезе.

Конечно, можно было бы и подождать, ведь это семеро одного не ждут, а нас - шестеро. К тому же мир не рухнет, если свяжем катамараны на четверть часа позже. Но очень уж не хочется терять время и скорость, пока попутный ветер. Вот свяжемся – и кушай, Юрик, на здоровье, сколько влезет! К тому же уже полдела сделано, кормовые части катамаранов плотно сомкнуты и связаны. Осталось прихватить носовые.

И ещё мы упустили из виду темперамент Олега. Очень деятельный, он терпеть не мог недоделанных дел и беспорядка на палубе. Поначалу даже немного напрягал своим неудержимым стремлением навести лоск, блеск и порядок. Вечно суетился, что-то перекладывал, перепрятывал, улучшал, подгонял младших матросов распоряжениями и дёргал меня вопросами, что и куда можно упаковать получше. А потом мы привыкли и оценили полезность его деятельности.

В данной ситуации Олег не собирался нарушать свои принципы и откладывать связывание катамаранов в долгий ящик из-за Юркиного оголодавшего желудка. Держа босой ногой норовящий убежать нос «Трикстера», он руками пытается доделать брошенную Юриком часть работы. На волне катамараны подпрыгивают, расходятся носами, и Олег получает травму: непонятно каким металлическим выступом такелажа «Трикстера» буквально выдирает кусочек плоти из большого пальца ноги. Мы потом тщательно просматривали и прощупывали «Трикстер» в поисках травмоопасного места. Но – тщетно. Владом еще при строительстве аккуратнейшим образом было заделано всё острое и гранёное на своём кораблике.

Однако факт остаётся фактом: из пальца буквально потоком льётся кровь. Мы ошарашены, а Юрик мгновенно отставляет недоеденную кашу и хватается за видеокамеру. Разъярённый Олег крутит кукиши и тычет ему в камеру с воплями:

— На! Вот тебе! Снимай!

Юрик не обижается на дули и весело смеётся. Жаль, что столь интересные кадры куда-то подевались. То ли наш оператор забыл нажать кнопку записи, то ли потом втихаря стёр записанное.

Коллектив дружно обрушивается на Юру с нотациями и наставлениями. Особенно старается обычно терпеливая и довольно молчаливая, абсолютно неконфликтная Маша. На что получает невозмутимый совет от Юры, что нужно научиться уважать мужчин.

Далее развивается целая полемика на тему, что такое Настоящий Мужчина, присутствует ли таковой среди нас и кого, кому и по каким причинам следует уважать и слушаться. Уяснив, что Юрик искренне не считает себя состоявшимся Мужчиной и только готовится им стать, нас, женщин, тут же попускает и к дальнейшему мы начинаем относиться с юмором.

Серёга потрошит аптечку, извлекает бинты и помогает Олегу перевязать ногу. Юра доедает гречку. Влад вытаскивает из воды руль и шверт «Трикстера». Руля одного «Мистраля» вполне хватает для управляемости. Замеряем скорость связанных катамаранов под всеми четырьмя парусами – 11 км/ч. Заметно быстрее, чем одинокого «Трикстера».

Так и шуруем на Каменское, пока не стихает ветер. А потом оказываемся почти посередине Арабатского залива, в темнеющих сумерках, в 7-8 км от намеченной цели. Хоть в море ночуй! Ни туда, ни сюда. Но у нас есть мотор!

На «Трикстере» оставляем только Юрика. И без того индивидуалист, после сегодняшнего инцидента он становится если не изгоем, то уж отщепенцем точно. Такое поведение некоторые наши товарищи не смогут простить ещё очень долго.

Остальные перебираются на «Мистраль» и пригружают правый поплавок. Сматываем паруса, Олег привычным движением заводит мотор, я берусь за румпель, и путь к Каменскому входит в новую фазу – моторную.

Вскоре на море ложится темнота. Но берега подсвечиваются редкими огоньками. Идём по навигатору. Точка у развалин Арабатской крепости забита ещё с Чемпионата Украины-2007.

Скорость связанных катамаранов под мотором такая же, как была под парусами на попутном ветре - 11км/ч. Сдав вахту Владу, наслаждаюсь отдыхом на носу «Мистраля». Хорошо здесь поваляться-понежиться в темноте! Романтично. А Влад вспоминает «боевую молодость» за рулём моего катамарана.

Вскоре Командора сменяет Сергей. К десяти часам вечера он приводит маленькую эскадру к берегу.

Великолепная лунная дорога освещает наше прибытие. И – фонарики подбежавших взволнованных местных мужиков:

— Вы сети не цепляли? А то у нас там растянуты везде. Мы светим-светим фонарями, а не видим, кто там тарахтит мотором в темноте.

Успокаиваем рыбаков, что всё в порядке, не цепляли. У "Трикстера" давно всё выбрано из воды, а конструктивные особенности руля и шверта "Мистраля" великолепно позволяют проскакивать любые сети: при натыкании на препятствие срабатывают амортизирующие растяжки, приподнимая все подводные части парусника. А, миновав препятствие, шверт и руль мгновенно сами становятся на место. Очень удобно.

Выволочив катамараны на сушу, оглядываемся:

— Ну здравствуй, Арабатская Стрелка! Три года не виделись! Соскучились. Как поживаешь, родная?

Разместив катамараны напротив знакомых развалин Арабатской крепости, озабочиваемся ужином. Готовить лень. Тем более, что основная движущая сила в лице Олега Рудинского пребывает в травмированном состоянии. И после инцидента с Юриком настроения в команде не совсем весёлые.

Посему принято решение отправиться на поиски пропитания в цивилизацию – село Каменское и близлежащие кабаки. На охране лагеря оставляем раненого, предварительно рассмотрев и обработав его ногу. При этом выясняется, что тщательно подобранная доктором Иваном аптечка не содержит антибиотиков! Вероятно, Ваня – такой же их противник, как и я. Но принятие внутрь и обработка раны – совершенно разные вещи. Аптечка не предусматривала для этого случая ничего, кроме спирта и бинтов.

А дырка в пальце Олега – довольно глубокая и сильно кровоточит. По-видимому, при расхождении катамаранов на волне тупым и гладким винтиком от чекеля ему буквально вырвало из большого пальца кусок мяса. Лучше, чем море, такую травму не вылечит ничто. Хотя поначалу антибиотик в рану оказался бы самое то. По счастливой случайности, у Машенции в загашнике обнаруживается какой-то антибиотик. ТолкУ его между ложками в порошок и, промыв дырищу перекисью водорода, плотно набиваю её антибиотиком. Остаётся лишь забинтовать.

Способ этот неоднократно проверен на собаках после собачьих драк, и даже очень глубокие раны от клыков заживают волшебно быстро.

Куда подевался второй герой инцидента – Юра, мы не знаем. Наверное, безмятежно отправился на покой на гору своих матрасиков.

А наш поход по местным забегаловкам отбирает два часа сна и остатки душевных сил. Разносимые по побережью запахи шашлыков и грохот музыки отнюдь не есть гарантия приятного ужина. Подавляющая часть гаштетов закрыта по причине позднего времени, а ночные забегаловки настроены весьма неприветливо. Видимо, наш непрезентабельный внешний вид не вызывает у них энтузиазма. Ну и подавитесь своими шашлыками!

Огорчённые, отмахав по ночному берегу километров пять туда-обратно, оседаем в каком-то скромном местечке с квасом, мороженым и чипсами. Конечно, совсем не то, о чём мечталось, но сил и желания продолжать поиски не осталось.

Спим на катамаранах.

Переход бухта Обезьянья (Генеральские пляжи) - с. Каменское (Арабатская Стрелка) - 77,4 км, 15 ч ходу
Средняя скорость 5,16 км/ч
с. Каменское (возле крепости) N 45° 17’ 50,0’’ E 35° 28’ 47,6’’

Глава 32. Арабатская Стрелка

5 августа

Подъём в 6-00 и - экскурсия на развалины крепости. Владу давным-давно хотелось здесь тщательно обследовать местность на предмет эха войны. Но обстоятельства – сильнее желаний. Временной цейтнот ещё не душит, но уже дышит в спину. К тому же до крепости, наконец, у кого-то дошли руки. Прежде изгаженная «минами» многочисленных дикарей-отдыхающих, заросшая сухостоем в человеческий рост, оккупированная гигантскими пауками и ещё более гигантскими кузнечиками, нынче крепость предстаёт пред нашими очами в ином ракурсе.

Арабáт (от арабского «рабат» — «воинский пост») — единственная татаро-турецкая крепость на Азовском побережье Крыма, Украина, была построена в двух км на северо-запад от села Ак-Монай (совр. Каменское). Вместе с Перекопской крепостью и крепостью Ени-Кале прикрывала Крым от вражеских нападений с севера и востока.

Впервые крепость упоминается в книге «Описание Украины» француза Г. Боплана в 1651 году. Эвлия Челеби пишет об Арабате как о крепости, которая должна была перекрывать запорожцам и калмыкам путь в Крым. Однако в 1668 году запорожцы под командованием кошевого Ивана Рога взяли Арабат штурмом и уничтожили всех, кто там находился.

В 1737 году полк запорожцев, которым командовал полковник Онисим Билый, провел российские войска через Сиваш во время отлива и помог захватить крепость. В 1771 году Арабат снова пал, не выдержав штурма российской армии под командованием В. М. Долгорукова. После присоединения Крыма к России в крепости находился гарнизон, который во время Крымской войны не допустил высадки вражеского десанта на Арабатскую стрелку. В 1856 году Арабат был лишен городского статуса.

Растительность выжжена. Боюсь, что в огне поголовно погибли жильцы её – пауки-кузнечики. Каменные кладки, ров, стены, бойницы и прочее теперь обнажены и вычищены. Копоть оставляет следы на ногах, а запах гари неприятен для наших чувствительных носов. Интимность поисков эха войны теперь нарушена – всё, как на ладони. Вот и не знаешь, что лучше – в дерьме и траве с пауками, но укромно, или без оного, да подобно эксгибиционистам.

Так и не определившись, как нам больше нравится (я знаю – в буйстве природы, но без человеческих какашек, а это, видимо, невозможно), принимаем решение не дневать здесь, а уходить по маршруту.

Но впереди ждёт многокилометровое безлюдье, и следует пополнить съестные припасы и, самое главное, купить масло для мотора. Собираем экспедицию в Каменское – я, Влад, Сергей, Маша, Аня и, естественно, Шпилька. Юра, как обычно, нышпорит по местности в свободном полёте. Раненый Олег оставлен на охране катамаранов.

Топаем по пыльной дороге. Жара давит. Всё-таки нахождение на воде, на борту парусника, нивелирует все негативы от пекла. Там и ветерок, и влажность, и свежесть. Сам воздух другой.

Рыночек отыскиваем по старой памяти. Но в этом году он почему-то довольно скромен. Продавцы говорят, что сезон закончен, поэтому так мало товара. Удивляемся – что же так рано-то закончен? «А уже август!» - отвечают.

И всё же нам удаётся прикупить по сходной цене овощей и хлеба. И, наконец, осуществить вчерашнюю ночную мечту – поесть вожделённых чебуреков. Свежеиспечённых, по две штуки на нос. И притрамбовать это объедение мороженым.

Одна незадача – нигде нет масла для лодочных моторов. Торгаши гоняют нас из угла в угол, от Ивана к Исмаилу, от Рената к Василию Ивановичу. Но – тщетно. Или им для своих нужд нужно, или просто нет. В конце концов кто-то советует обратиться к таксистам – те всё знают.

Несколько обшарпанных пыльных машин тосковало неподалёку. Подходим, беседуем с одним из водителей. Придётся ехать в магазин, в соседнее село Семисотка, и молить Бога, чтоб не пришлось тащиться в Феодосию, если в Семисотке масла не окажется.

Цена прогулки за маслом ввергает в уныние. Но выхода нет. Надо ехать. А жара доконала уже настолько, что, раззадорившись, обещаем мужику доплатить, если он привезёт нас обратно не в Каменское, а к крепости. Представить, что прёмся с покупками по адовому пеклу и дышим пылью… Эх, гулять – так гулять!

В Семисотку проехались не напрасно. И масло в спецмагазине купили, и солёной сельди. Будет сегодня пир! Обратно докатили с ветерком и в отличном настроении. Тяжело было решиться на выбрасывание денег, но когда решение принято и пришёл конец мучительным колебаниям – то жить становится проще и веселей.

На часах перевалило за полдень. Шустро пакуемся и в 12-30 выходим в море. Погодка – отличная, ветерок хоть и встречный, но по силе и направлению удобный, стабильный. На воде – мелкая невысокая волна.

Летим весело, дружно, одним галсом. Как обычно, «Трикстер» на пару корпусов впереди, «Мистраль» - выше по ветру и чуть позади товарища. По планам – 30 км до безлюдного и дикого урочища Рожкова. Координаты вбиты с прошлых Чемпионатов Украины. Рожкова – излюбленное место для промежуточных финишей.

Наша скорость позволяет проскочить эти жалкие 30 км даже с учётом позднего выхода на маршрут. Постепенно ветер заходит правее, и курс из бейдевинда превращается в галфвинд. Ещё лучше. Можем даже перевыполнить план на сегодня.

Внезапно, без какой-либо предварительной подготовки, происходит резкое усиление ветра. Словно кто открыл заслонку. Причём налетевшее усиление продолжает со страшной быстротой наращивать мощь. Это – не шквал. Это – надолго. Радирую Владу с предложением не ждать неприятностей, а срочно сбрасываться на берег.

Командор несколько секунд раздумывает. Ведь главный теперь – он, и когда подчинённые в чём-то сомневаются, последнее слово именно за ним. Ветер жмёт с нарастающей силой.

— К берегу! – командует Влад и первым разворачивает своего «Трикстера» на 90 градусов влево. Повторяю его манёвр. Брать рифы или майнать паруса нет времени, да и незачем его на это тратить. Ибо не зря Арабатку считают раем для туристов-парусников. Сто двадцать километров песчаного пляжа: выскочить можно в любом месте и в любой момент. Мы идём невдалеке от берега, параллельно ему. Посему достигнуть спасительной суши не представляет никакого труда.

Развернувшись кормой к ветру, получаем немыслимое ускорение. Травим стаксели, чтоб хоть немного погасить скорость, и маленькие паруса неистово полощут и хлопают на ветру. Из-под поплавков «Трикстера» вздымаются фонтаны брызг. «Мистраль» своими штевнями режет воду чисто, как ножами масло. И выносится на берег со всею мощью разгона. А там резко «втыкается», мгновенно останавливаясь.

Приготовившаяся к прыжку Шпилька выстреливает с носовой палубы, как из катапульты, и беспомощно сучит в полёте ногами и хвостом. Приземляется в двух метрах от точки вылета, кубарем прокувыркавшись по песку.

Серёга, сидевший на носовой балке в наивной готовности смягчить "приземление" конструкции, от резкой остановки катамарана получает мощное ускорение. Дальнейший путь продолжает уже на своих двоих, для баланса размахивая руками, и пробегает по инерции метра три.

Даже мы с Машей и Олегом, ожидавшие резкой остановки и приготовившиеся к ней, клюём носами в палубу, задрав седалища (задницы?) к небу. Такой получается своеобразный поклон Арабатской Стрелке. А мне не жалко. Она того достойна!

Соскочив на песок, срочно стягиваем гроты. Ветер давит на них, вжимая в ванты и выламывая латы, препятствует стягиванию. Удивляюсь, что такой резкий выход-вылет на сушу с мгновенной остановкой вообще не выломал нам мачты. По сведениям пограничников, скорость ветра превышала 14 м/с.

Смотав непослушные паруса, вытаскиваем катамараны повыше. Нагонный ветер сейчас захватит несколько метров сухопутного пространства косы.

Анализируем, можно ли было в нашей ситуации выйти на берег с меньшим риском. Приходим к выводу, что – нет. Развернуть катамараны носами на ветер перед самым урезом – невозможно, потому что мелкое дно. Привестись до галфа или бакштага – так хрен редьки не слаще, к тому же становиться лагом к берегу после аварии 2007 г мне как-то не хочется.

Единственное, что можно было – успеть сбросить гроты на ходу. Но это и с обученным экипажем – не секундное дело. Всё равно понадобятся минута-две. А уж с нашими-то составами… Кто что-то соображает (Маша, Серёжа), тем не хватает опыта (Маша подзабыла, а Сергей на «Мистрале» всего третий день). Кто более-менее в курсе (Аня) – тем не хватает скорости и физической силы. А про Юрика вообще можно не говорить – пока исполнит приказ капитана, наступит следующий день.

Посему не тратя время на бесполезную деятельность, ничего иного не оставалось, как в течение тех же двух минут достичь спасительного берега.

А ветер всё усиливается. В течение часа разгоняет большую волну и прибой. Солнце жарит, ветер свистит.

Внезапно у нас с Владом одновременно возникает непреодолимое желание ринуться в эти бешеные волны. В чём мать родила. Погрузиться в эту первозданную стихию в том виде, как предначертано природой. Слиться с этим морем, этим безлюдьем – и душой, и сердцем, и телом, освобождённым от условностей.

Оставив ребят в лагере, отправляемся метров на пятьсот южнее. Скинув купальник и плавки, присыпаем кусочки тряпок песком, чтоб не унёс ветер и – ныряем в прибой.

Арабатка – не Опук. Здесь мелкий берег. Волны накатывают короткие, частые, вертикальные. Создаётся впечатление не высоких размеренных водяных стен, как на Опуке, а пенной толчеи бесконечных накатов неугомонного водяного потока, как в горной реке на порогах. Из-за сильного ветра море кажется очень тёплым, и вылезать из него не хочется.

Олег, фанат моря, конечно же, тоже устремляется в прибой. Там, в борьбе с волнами, он находит успокоение от всех душевных мук и тоски по прекрасному.

Мобильная связь отсутствует. С пограничниками общаемся по рации. И, как апофеоз, заканчивает жить моя сим-карта. Коррозия её доела. Снова остаюсь без связи.

Вечер проходит в дружественной атмосфере застольных бесед над огромной миской чищенной солёной сельди с луком. Запасы хлеба уходят с фантастической скоростью. Ну и пусть! Эх, давненько мы рыбки не едали! Конечно, всего-то месяц в море – разве успеешь рыбки наловить?

Маша с восторгом обозревает пустынные песчаные просторы. Она здесь впервые, как, впрочем, и Олег, и Сергей, и Аня.

— Хорошо бы тут жить, - мечтательно произносит моя сестра, - ведь здесь нет НИКОГО из людей! Как они все мне надоели!

Да, Арабатская Стрелка – чудесный уголок планеты Земля. Я утверждала так после первой встречи с ней в 2006 году, так считаю и сегодня. Чудом сохранившееся чудо безлюдья.

6 августа

Подъём, как всегда, ранний, чтобы в 7 утра уже отчалить. Привычными, наработанными за 30 дней странствий до автоматизма действиями пакуем вещи и, стащив катамараны к воде, навьючиваем их. Давным-давно определено, какая лодка что из груза тащит; давным-давно для каждой вещи найдено оптимальное место. И потому сборы в дорогу уже не утомляют и не напрягают. Всё происходит само собой, «на автомате», не требуя концентрации внимания и умственных усилий.

Перед самым моментом выхода на воду обнаруживается отсутствие Шпильки. Растягиваемся цепью по косе и, призывая её, прочёсываем местность. Тщетно. Собачка как в воду канула.

Устав от бесплодных часовых поисков, ребята возвращаются к катамаранам. А я упрямо продолжаю брести по косе на север, периодически исторгая отчаянный призыв. Неужели собачонка попала в зубы кому-нибудь из местных хищников? Насколько я знаю, в степной зоне Приазовья, в том числе и на Арабатской Стрелке, обитают лисы и степные хорьки. Для них тихо и быстро придушить маленькую собачку не составит никакого труда. И пикнуть не успеет. Если хищники конкретно будут на Шпильку охотиться. Она, конечно, особа боевитая, но в любом случае не имеющая опыта защищать свою жизнь по-настоящему.

Когда исчезла из лагеря собака, утром или ночью – никто не помнит.

Слёзы наворачиваются на глаза. Вот так предоставила любимой дворняжке возможность «отдохнуть на природе»! Закономерный итог жизни собачки-путешественницы – навсегда остаться среди первозданной природы дикой Арабатки, стать частью круговорота её веществ…

Вся прелесть похода меркнет. Если он обойдётся такой ценой – жизнью моей собаки, то не будет радости по завершении его. Этот поход всегда будет нести печальный налёт воспоминаний.

Добредя до семейства, в одиночестве обитающего в палатке возле своей машины, интересуюсь у них, не видали ли рыжей собачонки. Нет, не видали.

Убитая, с красным носом и глазами «на мокром месте», тоскливо возвращаюсь в лагерь. Идти дальше на север не имеет смысла. Шпилька никогда так далеко не убегала, даже в погоне за зверем. Пройдусь ещё на юг на пару километров.

Ребята интересуются, что делать.

— Не уйдём, пока не вернётся собака. Будем ждать, искать. Хоть полдня. Хоть день. Но если не вернётся к утру – значит, ей пришёл конец. Тогда и пойдём дальше.

Никто не возражает. Но и катамараны тоже никто не торопится разгружать.

Минуты через две после разговора со степной части косы несётся… Шпилька! Высунув язык и выпучив глаза. Торопится успеть к отходу экспедиции в море. Вот скотиняка! Небось, где-то самозабвенно охотилась с утра пораньше. Да так увлеклась, что не заметила сборов и не услышала криков. А может, умчалась за зайцем фиг знает куда, а потом долго искала обратную дорогу? Кто знает? Только она сама. Да ведь не расскажет.

Все в сборе. Всё хорошо. Всё просто отлично! С лёгким сердцем выходим на маршрут.

Погода балует: море спокойно, почти без волны. Куда что делось после вчерашнего усиления? Кстати, потом на форуме «Под гиком» я читала перипетии событий, случившихся с нашими коллегами-парусниками, возвращавшимися с Кубка Коломойца и Чемпионата Украины. Усиление ветра 5 августа накрыло всё северное побережье Чёрного моря и весь Азов.

Вот что об этом поведал наш форум (орфография авторов сохранена):

Владимир Богилло, г.Киев, катамаран «Адели»:

5 июля проводили все катамараны из Лазурного и отправились кататься вдоль берега на "Адели" (Даки-17). Около 17.30 ветер усилился, пошел дождь. Пристали к лагерю, смайнали грот, закрутили стаксель, вытянули катамаран на 30 м. от берега на песчаный пляж, развернули его против ветра и пошли заниматься палатками и тентом. Налетел сильнейший шквал, прижал палатку к песку. Когда вылез из нее, увидел улетающий в море катамаран. За пару минут он был уже в 100 - 200 м от берега, перевернулся набок, а потом - на 180 град. и быстро удалялся в сторону Румынии. Ребята пытались плыть за ним, но удалось их отговорить. Бросился к спасателям (восточнее 2 км), но они не рискнули выйти на своей резиновой лодочке с чахлым мотором в такую болтанку. В Лазурном после шквала посносило все зонты, матрацы, круги, бананы, надувные горки, столики, стулья и тапчаны. Побежал еще километр восточнее, обнаружил нормальную моторную лодку, вылавливающую это богатство из моря. Уговорил мужика пойти за катамараном. Обнаружили его в 2 километрах западнее лагеря и в 1,5 - 2 километрах в море. Он застрял мачтой в грунте. Примотал гика- и стаксель шкоты к швертколодцу, взяли его на буксир в перевернутом виде и притащили к лагерю. Потери: лопнула ромбо-ванта, сломался румпель у одной из коробок руля, погнулись удлинитель руля, его поперечина, шпангоуты и сломался шплинт на краспице. Пришлось преждевременно эвакуироваться из Лазурного. В это же время в Евпавтории от такого шквала утопили вертолет за полмиллиона долларов. Так что наши потери еще терпимы. Не оставляйте катамараны без надзора и по возможности якорите их на песке или привязывайте к ноге матроса.

Сегодня все поломки катамарана отвезли к "Дакам" на фирму. Надеемся на быстрое выздоровление.

Евгений Антонов, г.Харьков.

Интересно, как пережили этот шквал лодки, продолжающие свой путь на Евпаторию. В это время на воде в р-не о. Джарылгач шли катамараны "Ньюфа", "Мэтэлык", "Корсар", "Любимчик". А также где-то неподалеку находились Toll Ship- ы "Вэдмэдык" и "Борей"...

Александр Римарчук, пгт Новый свет, капитан катамарана «Боливар»:

Меня этот шквал застал в дороге в районе 40-50 км от Мелитополя. Дождь шел горизонтально, поток воды по трассе, с фур срывало тенты, а в оконцовке залило мотор и мы с час стояли пока это все прошло.

Анатолий Тихомиров, г.Харьков.

В общем-то, нормально пережили. Хотя, начало шквала как всегда прозевали, несмотря на все признаки его приближения.

"Корсар" вышел на берег в намеченой точке у маяка до его начала. Остальные шли вдоль берега и выбросились без особых проблем на разном расстоянии друг от друга. Собственно шквал длился не более получаса. После его окончания воссоединились.

По информации, полученой из достоверных источников, вертолёт был утоплен в районе Мирный-Поповка в результате показательной порки злостного нарушителя воздушной границы. Пилот жив-здоров.

Борис Золотов, г. Харьков, капитан катамарана «Борей»

Читаю про погодные коллизии 5 августа. У нас с 11ч был переход с маяка Джарылгач на Северный (это уже Крым).Через час заштилело, еле ползем. Мэдвэдык заводит свой Джонсон и берет нас на буксир, тк наша Ямаша без крыльчатки вод.насоса (похоже героически кончилась в прошлом году в песках С.Двины) не очень хочет работать. Едем, пишем пулю. Сзади начинает громоздиться и громыхать в стороне Лазурного. Бросаем в воду громоотвод, одеваем всех в спасжилеты, паруса пока не майнаем, пишем дальше. Фронт взыбается и начинает обходить нас с юга. Появился ветерок, пошли под парусами. Фронт, все разрастаясь, обходит нас и идет в сторону Евпатории - там черным- черно. Мы по свежеющему ветерку доскакиваем до Северного, там узнаем от местных,что в Евпатории ураган и потоп.

Так что, судя по всему, мы легко отделались. Хорошо, что рядом были пологие песчаные берега Арабатки.

Дальнейший путь в направлении с. Стрелковое не приносит никаких особых приключений. Спокойный, ровный переход с привычными событиями: сон, беседы, купания, перекус. «Трикстер» на два корпуса впереди и чуть ниже по ветру. Курс – бейдевинд, очень устойчивый, ровный и удобный, всего в две смены галса.

Вообще-то мы планировали добраться как можно ближе к пос. Счастливцево, потому что от него минимально расстояние до острова Бирючий, но ветер нарушает наши планы. Уже на траверзе Стрелкового заштилело. Принимаем решение протащиться кое-как ЗА Стрелковое, севернее, и высадиться на ночлег. А пока катамараны едва-едва сунутся, для поднятия настроения Сергей расчехляет гитару.

Становится очень уютно. Широкая палуба «Мистраля» с гермомешками на поплавках, зацепленными за шпангоуты, достаточно просторна для того, чтоб устроить маленький концерт. И Сергей, и Маша по очереди звенят серебряными струнами, я рулю, дружно поём. А Юрик с параллельно идущего «Трикстера» всё это снимает на фото и видео. Благодать и нирвана!

На стоянку причаливаем в относительно безлюдном месте севернее Стрелкового. Но отсюда уже рукой подать до цивилизации, и потому посторонние хомо сапиенсы встречаются довольно часто. Грустно. Уж лучше каракурты и лисицы, тишина и чистый берег.

Кстати, касаемо наших домашних каракуртов. Машин паук ещё в первый день плена шустро сплёл паутину на самом выходе из банки. И теперь сидит в ней, покачиваясь, как в гамаке. И хищно бросается на всех мух, которых Маша ему запускает. В отличие от моей паучихи, этот экземпляр пугающе подвижен. И хотя, по литературным данным, самцы не ядовиты в сравнении с самками, нам всё равно страшно, когда Маша с опаской приоткрывает непрозрачную баночку. Вдруг паучара сидит на крышке и сейчас выскочит на руку? А вдруг он вовсе не самец, а - молодая незамужняя и ядовитая паучиха?

Приоткрывать приходится дважды в день, чтоб проветрить и покормить. Ловлей мух ненавязчиво занимаются все члены экспедиции. Поскольку без специальных приспособлений дело это непростое, то за день удаётся поймать от силы одну.

А моя паучиха по-прежнему сидит на коконе и отказывается от еды. Видимо, успела подзакусить своим мужем после спаривания, и теперь питательных веществ ей достаточно. Горлышко у бутылки узкое, и проветривать её приходится дольше. Зато можно оставлять практически без присмотра, зная, что никуда мадам не денется от кокона. А вот Машин восьминогий товарищ удостаивается свежего воздуха всего на пару минут утром и пару – вечером. Больно уж прыткий.

Рана Олега постепенно заживает. Пару дней обрабатывали её антибиотиком, а потом Олег ограничился лишь лёгким бинтованием, чтоб не забивался в дырку песок. Но манёвренность нашего кока сильно страдает от травмы. Кашевар хромает и мучается во время вытаскивания катамаранов. Но свято верит в целительность моря. Оно с лёгкостью залечивает все раны – и телесные, и душевные.

7 августа

Подъём в 5-30, отход – в 7-00. Впереди – 37 км до заповедного острова Бирючий. Говорят, что на маяке, на самой оконечности острова, причалить нашим надувнушкам можно. Но нежелательно. А вот дальше, до самой косы Федотова, простирается территория заповедника, охотничьих угодий сильных мира сего. И высадка на берег настрого запрещена, даже в случае форс-мажора.

Настраиваем навигатор на ближайшую точку Бирючьего - маяк, и по кратчайшему пути устремляемся к заповедному острову.

До свидания, Арабатка! Нам бы очень хотелось подольше постоять на твоих безлюдных песчаных берегах в районе урочища Рожкова. Но жёсткий график похода (точнее, моей работы) наступает на горло нашим желаниям. Через семь дней я обязана предстать пред очами своего шефа во что бы то ни стало.

До свидания, Арабатка! Мы обязательно вернёмся!

Переход пос. Каменское (Арабатская крепость) - урочище Рожкова - 33,9 км, 4,5 ч ходу
Средняя скорость 7,53 км/ч
Стоянка где-то в районе ур.Рожкова N 45° 29’ 49,9’’ E 35° 13’ 05,4’’

Переход ур.Рожкова - с.Стрелковое - 60 км, 11 ч ходу
Средняя скорость 5,45 км/ч Стоянка севернее с.Стрелковое N 45° 49’ 14,5’’ E 34° 56’ 14,4’’

Глава 33. Бирючий - Федотова - Кирилловка - Степановка

На горизонте – едва заметный кусочек суши. Ночью на нём мигал маяк. Это – остров Бирючий. Само название – «Бирючий» - вызывает у меня мурашки по коже и дрожь в конечностях. Веет от этого слова чем-то первобытным, загадочным, исконно природным. Остров-заповедник. «Там, на неведомых дорожках, следы невиданных зверей…» Представляются тысячные многоголосые стаи диких птиц, бродящие по перелескам благородные олени и грациозные легконогие косули, а в низинках – мирно отдыхающие стада диких свинок с весело резвящимися полосатыми поросятами.

Может, такое наивно-трепетное отношение к Бирючьему потому, что никогда моя нога не ступала на его заповедные берега? Но даже если это когда-нибудь произойдёт, знаю – он не потеряет своего очарования. Как не потеряли его Арабатская Стрелка, косы Федотова и Обиточная.

К сожалению, оккупация человеком уничтожила это очарование на косах Бердянской и Белосарайской. И всякий раз новые застройки на них больно ранят не только природу этих мест, но и тех, кто видел их первозданность. С каждым годом с гневом и тоской наблюдаю перемены в их облике. И перемены не в лучшую сторону.

Когда в прессе проскочила информация, что море захватывает Бердянку, что строения там распродаются срочно и недорого (потому что уже никто не купит), я с удовлетворением подумала: «И слава Богу!». Пускай смоет к чёртовой матери все эти дворцы и хибары. Не место им на песчаных косах. Замки на песке… Туда им и дорога.

Мы планировали подойти к Бирючьему по кратчайшему пути, а потом идти вдоль него максимально близко к берегу, чтобы познакомиться с островом хотя бы с моря.

Но встречный ветерок немного нарушает наши планы. Удобно идти одним галсом, но тогда мы выходим не к маяку, а на несколько километров восточнее. Ну и ладно. Пойдём, как идётся.

Море спокойно, лёгкая волна да тихий ветер. Катамараны с небольшой скоростью сунутся к намеченной цели. Как-то так получилось, что все наши былые путешествия по Азову миновали Бирючий. Видели мы только на горизонте робкие очертания его берега, да сигналы маяка в ночи. Максимально приблизились к нему единожды, в 2009, когда возвращались с Казантипа в Ялту после Чемпионата Украины. Но и тогда попутный ветер позволил нам пройти по прямой от Стрелкового до косы Федотова, далеконько от Бирючьего.

Теперь же, достигнув заветных берегов, мы можем всласть рассматривать их как невооружённым глазом, так и в бинокль. Конечно, остров ничем внешне не отличается от остальных азовских кос – те же пустынные пологие песчаные берега. Но ощущение сказки не покидает. Вот-вот выскочит к морю какой-нибудь зверь. Вот-вот пролетит стая птиц…

Однако берега остаются по-прежнему безжизненными. Зато навстречу по морю плывут десятки, сотни вырванных из родной среды шаров перекати-поля. Течение гонит их на запад, на Арабатку. Видимо, позавчерашний шторм собрал богатый урожай не только пляжных зонтиков.

Перекати-поле – собирательное название интересных степных растений. Общее для них свойство – приспособленность к распространению семян посредством ветра и катящейся надземной части. Все подобные представители флоры имеют очень прочную ажурную пространственную конфигурацию шара и хрупкий стебель, который, высыхая одновременно с созреванием семян, легко ломается ветром у самого корня. И катится такой шар по степным просторам, вытряхивая семена, пока не разрушится полностью.

Эскадра перекати-поля на глади моря получает от Влада меткое прозвище «Кладбище Колобков». Так и сунемся по колобковому кладбищу мимо безжизненных берегов Бирючьего…

После обеда ветер скисает полностью. До границ заповедника, точки на косе Федотова, ещё очень далеко. Высаживаться на Бирючьем чревато санкциями егерей. Так что, как ни противно нарушать благодатную тишину шумом мотора, ничего другого не остаётся.

И хотя эксперимент в Арабатском заливе показал, что скорость связанных бортами катамаранов выше, чем связанных гуськом на буксирном конце, приматываться бортами лень. Принайтовливаю верёвку с «Трикстера» к кормовой балке, и Олежка заводит движок.

Колобки цепляются на лопасти мотора. Постоянно приходится их снимать. Зато не скучно – есть чем заняться.

И тут, как ни странно, именно во время тарахтенья мотора, Бирючий устраивает нам сюрприз! На берег моря выходят попить воды… три муфлона! Коричневые круторогие бараны нисколько не боятся ни наших катамаранов, ни грохота мотора. Но всё-таки приближаться к ним мы не стали, чтобы не беспокоить.

Я счастлива – впервые в жизни увидела свободных муфлонов. Для любого биолога любая встреча с вольноживущими животными – праздник.

Преодолев около 10 км со скоростью 9 км/ч, выключаем мотор. За селением Степок подуло навстречу, и становится возможным пользоваться бесшумными движителями – парусами. К знакомым местам на косе Федотова подходим уже к вечеру. Навигатор аккуратно выводит к нужной точке. Удивительное дело, но аккумуляторов на мой «Гармин» хватает на десять – четырнадцать дней работы. Ради такой экономичности можно ему простить и крохотную память (2 гига), и невозможность закачки географических карт. Вот только отсутствие русификации простить никак не могу. Впрочем, «дарёному коню в зубы не смотрят». Честно заработанный в конкурсе отчётов о походах 2006 года, приз капитана «Гадкого утёнка» Владимира Еремеева, живущего в Штатах, верой и правдой служит мне все эти 6 лет. За что капитану Еремееву – моя постоянная и искренняя благодарность. Может, когда-нибудь выучу английский язык?

Знакомое место на косе Федотова тоже преподносит сюрприз. Во-первых, неподалёку стоит палатка с отдыхающими. Мы ещё не знаем, что с ними тоже – собака. Бультерьер!

Кроме того, море вымыло канал вдоль уреза воды – длинный, шириной метра три и глубиной по колено. Узкая, метра четыре, полоска песка разделяет море и этот канал. Вытащив катамараны на берег, понимаем, что для безопасности придётся их перетаскивать через канал дальше на сушу. Ну и пускай! Юрка получает задание подготовить съёмочную аппаратуру для фиксации процесса: всё какое-то разнообразие в стоянках.

Пока он налаживает треногу и камеры, разгружаем лодки и уже налегке переносим их через водную преграду. Вода в канале прогрета солнцем и очень приятна. Хочется улечься в эту лужу, как в ванну. Что с удовольствием и проделываем.

Понятно, что соседи наши по косе не просто так приехали отдыхать именно сюда. Им, видимо, тоже хочется покоя и уединения. К тому же злобного и опасного бультерьера только в таких местах можно отпускать свободно бегать. Поэтому мы деликатно подходим к ним, приносим извинения за вторжение и успокаиваем, что завтра очистим территорию. Если, конечно, погода не подкачает.

В ответ на нашу вежливость ребята проявляют свою: больше бультерьера на свободе мы не видим. Они заботливо освободили нас от риска, спрятав, наверное, собаку в палатке. И выводят её пока что только на поводке.

Полагаю, что опасен зверюга скорее не столько нам, сколько Шпильке. Очень уж любят були придушить своих сородичей. Впрочем, умная Шпиля, издалека оценив мускулистые стати «белого брата», благоразумно предпочла вообще в ту сторону не ходить и не провоцировать неприятности.

Вечер проходит в спокойном умиротворении комариного писка, застольных разговоров и морского свечения.

Наконец-то Азов засверкал ночными фосфоресцирующими огоньками. Дружно бегаем любоваться. Зрелищем этим нельзя пресытиться, как и огнём костра. Волшебное море. Чудесное море. Любимое море. Родное.

Олег не выдерживает и, сняв с себя ненужные тряпки, обнажённым погружается в сказочный свет воды. Плещется, пыхтит, разбрасывает сверкающие брызги. Хорошо-то как!

К сожалению, это оказалась первая и последняя светящаяся ночь моря. Почему-то больше оно не радовало нас своим фантастическим фейерверком. За столько лет уловить закономерность в данном процессе нам не удаётся. Почему всякий раз мы не знаем, будет светиться море или нет? В одни и те же сроки то горит-переливается по ночам, то остаётся чёрным. Не понятно. Возможно, оно, как Юрец – «что-то захотелось» - и оно светится, «что-то не хочется» - и не светится. А может, иногда считает нужным нас удивить и наградить за хорошее поведение?

8 августа

Утро пасмурно и прохладно. Лето катится к закату. Закончился хлеб, мало сахара и бензина. Перед заходом на Обиточную косу следует пополнить припасы. Отсюда до Обиточки по прямой – 70км. Вряд ли мы их протянем за один переход.

Поэтому в сегодняшних планах – заход в ближайшую цивилизацию – курортный посёлок Кирилловка – за пополнением провианта. И конечный пункт на сегодня – окраина пос. Степановка. Потому что там – последние пологие песчаные берега, дальше начинаются глинистые обрывы. Из Степановки удобнее всего стартовать в сложный переход через Обиточный залив на одноимённую косу.

До Кирилловки – рукой подать. Ветер умеренный, привычно встречный, долетим быстро.

С утречка пораньше успеваю прогуляться со Шпилькой по диким зарослям косы Федотова. Любуюсь засильем всевозможных пауков в траве, мириадами прыгающих и летающих насекомых. Шпиля роет носом землю, с шумом всасывая сладостный для хищника запах заячьих и мышиных лапок. Поднимает какого-то зверя – то ли лисицу, то ли зайца, и самозабвенно, с полной выкладкой, носится по округе. Меня просто удивляет, как много силы, крепости и неутомимости в её, казалось бы, тщедушном организме. Тонюсенькие ножонки не знают устали, а маленькие лёгкие обладают огромным объёмом для снабжения кислородом этого комка энергии.

Во время сборов в дорогу происходит очередной инцидент с участием Юрика. Не помню уж, почему мы в этот раз так долго копаемся, но фотограф проявляет активное нетерпение и постоянно гонит всех в шею. Ему-то что – пакует только личное барахло, да потом помогает снести на палубы общественное, упакованное кем-то другим. Найтовить ему не разрешают, потому что он это делает кое-как, потом всё равно приходится переделывать.

Как-то так получается, что «Трикстер» полностью к отходу готов, а «Мистраль» чухается. Влад, вздёрнутый Юркиной суетой, пешком уходит прогуляться вдоль берега куда подальше, чтоб не взорваться, чем предоставляет нам возможность самим разруливать ситуацию и навьючивать «Мистраль».

Мы справляемся быстрее, чем ожидалось, и готовы к отходу. Но теперь Влад оказывается далеко, к нам спиной, и без мобильника. Надо его остановить и развернуть. Кто это сделает лучше нашего всегда быстроногого и неуловимого Юрика?

Он, сухопарый и поджарый, постоянно устраивает по утрам забеги. Для него проскакать триста-четыреста метров – пара пустяков. К тому же именно он проявляет максимум нетерпения. Кому, как не ему, матросу «Трикстера», бежать за своим капитаном?

Ан нет!

— Что-то мне не хочется сейчас бегать! – невозмутимо заявляет он. И всё. Хоть стреляй в него. Никакие доводы не оказывают на Юру ни малейшего влияния.

Заметив, что дым из ушей и ноздрей Олега повалил уже чёрными клубами, и страшный атомный взрыв с непредсказуемыми последствиями практически неминуем, поспешно говорю:

— Олежка, пойдём за Владом сами.

И увожу его подальше от безмятежного Юрика, который, вроде, так и не понял, как был близок к увечью или даже смерти от праведных рук Олега.

Неспешная прогулка вдоль кромки моря успокаивает Рудинского. Назад возвращаемся втроём, уже освободившись от желания почесать конечности об упрямого Юрца.

9-00 ч. Мирно, как ни в чём не бывало, выходим на воду. Через минут сорок достигаем шумной многолюдной Кирилловки. На первом же более-менее удобном пляже, где поменьше людей, причаливаем. Производим большой фурор, пока рассекаем поплавками мель и заходим носами на песок. Ветер поддувает в правый борт, волны из-за мели накатывают и поддают в корму, поэтому приходится майнать паруса. Маша и Юра деловито совершают сей обряд. Народ, с распахнутыми глазами и ртами, в восторге рассматривает нас и наши конструкции.

Сестра удостаивается каких-то восхищённых комплиментов. И портит всё впечатление, когда – единственная среди нас! – достаёт сигарету и закуривает. Тьфу! Аж стыдно. На парусах-то написано – «Путь к здоровью»! Видимо, у неё иной путь к здоровью, чем у нас. И её курение бросает тень на всю экспедицию.

У местной торговки пирожками узнаём, где можно затариться. Доброжелательная тётка, в восторге разглядывая бравых мужиков из нашего коллектива, рассказывает охотно и обстоятельно.

Колесо обозрения, издалека видное над пляжами – наш ориентир. На его траверзе – рынок и супермаркеты, а также заправочная станция, где можно купить бензин.

Отход от берега столь же фееричен, как и подход. Люди кричат, размахивают руками, задают вопросы, желают счастливого пути. Понимают, что мы – не катающиеся, а путешествующие: столько баулов на катамаранах! Нам очень приятно, и мы тоже машем им руками и по возможности отвечаем на вопросы.

Второй подход к пляжам, сразу за колесом обозрения, ничем не отличается от первого. Те же восторги и приветствия. Выволочив катамараны на побережье, сматываем только стаксели. Ставим каты носами на ветер, оставляем гроты на мачтах. Порекламируем «Хеппи дрим» в эдакой толпе.

На охране оставляем, как водится, хромого Олега. Мы планировали закупить бензин и поручить Юрику отнести его в лагерь, после чего он получал право со спокойной совестью удалиться по своим личным делам.

Юрик безропотно выполняет поручение и испаряется. Удивительна эта особенность Юры – исчезать незаметно, но возвращаться в лагерь аккурат к нашему отходу. Ни разу мы не ждали его, всегда являлся вовремя. Чуйка у человека замечательная.

Сергей отправляется в Кирилловку в поисках зарядного для своего мобильника, а потом возвращается к катамаранам, чтоб Олег не скучал. А Олег скучать и не думал. Герой-путешественник оказывается центром внимания зевак, и вокруг него роем вьются с бесконечными вопросами дети, девушки, женщины, мужчины... Олежка «цветёт и пахнет». Вернувшийся Сергей берёт на себя половину контингента.

Посёлок Кирилловка впечатляет своей обжитостью. На глухой косе Федотова, в нескольких километрах от заповедника, от муфлонов с кабанами-косулями и лебединых стай, пышным цветом цветёт рассадник грохочущей музыки, сверкающих ночных фейерверков, шумной многотысячной толпы отдыхающих, автомобилей и магазинов.

По пути «Хеппи дрим» снова «спешит на помощь» - очередной раз помогает сдвинуть с места чей-то сломанный автомобиль. Видать, такая планида у наших хлопцев.

Набродившись по шумным улочкам Кирилловки, наконец, отыскиваем центр посёлка с магазинами и рынком. Цены на виноград радуют настолько, что приобретаем у одной из уличных торговок всё, что у неё было. Наконец-то я нажираюсь винограда, причём разных сортов! И плевать на расстройство желудка! Дорвалась до фруктов! Кстати, никакого расстройства потом не было. Истосковавшийся по витаминам организм усвоил всё без вреда для себя.

Винограда хватило на всех. Досталось и Олегу с Серёжей и Юрой.

Пополнив запасы провианта, возвращаемся к катамаранам. Проходя по пляжу, не отказываем себе и друзьям в варёной кукурузе. Всё же Кирилловка – весьма привлекательный по рыночным ценам курорт. Вот только магазинная тушёнка и галетное печенье продолжают стоить очень дорого.

На берегу какой-то пожилой мужичок с трепетом рассматривает эмблему физтеха на ванте одного из катамаранов. Оказывается, когда-то он работал в ДонФТИ. И ностальгия ухватила его мягкой лапкой за горло, как только мелькнул знакомый абрис. Просветив дяденьку о целях нашего путешествия и современном состоянии любимого института, тепло прощаемся и отчаливаем.

Времени на шляния по Кирилловке ушло немеряно, а впереди ещё 15 км пути. Покидаем шумный посёлок в 17-30.

Но погода благоприятствует странствующим, и к 20 ч подходим к западной оконечности пос. Степановка. На этом месте мы ночевали в 2009 г. Тогда к нам в пакет с вещами, стоявший в тамбуре палатки, заползла змея. Мы не стали уточнять, это водяной уж или гадюка, а со всеми предосторожностями, порой весьма комичными, выпустили гостя в степь. По-моему, он был напуган не меньше нас.

Вытащив катамараны на песчаный плоский берег, разделяемся. Часть народа остаётся в лагере, а мы с Владом по старой памяти чимчикуем в сторону Степановки. В полукилометре восточнее нашей стоянки начинаются курортные застройки, где можно поживиться мороженым и подзарядить батареи раций и фото-видео-камер. Статус кво не меняется: мы умудряемся бесплатно пользоваться розетками, а щедрый за наш счёт Юрик снова обещает добрым людям некую сумму.

Степановка тоже преподносит сюрприз. Оказывается, та часть побережья, где мы остановились на ночлег, признана заказником. И стоять в ней нельзя никому, в том числе и туристам-парусникам. Охранники на воротах сурово предупреждают о последствиях своевольничанья и рекомендуют сматываться как можно раньше утром. Типа, они нас не видели, и мы там не были.

Это что же получается? Там, где заселёнка, нам нельзя, поскольку существует запрет на причаливание на пляжах. А где пустынно – тоже нельзя, поскольку охраняется якобы для покоя диких животных. И ладно бы, если для животных! А то ведь такие схемы давно известны: захапать территорию, запретить на ней всякую деятельность якобы под видом заботы о дикой природе, а потом путём разнообразных махинаций застроить сараями для курортников. Ведь такое – сплошь и рядом! Какая там забота о флоре-фауне? Себе бы отхватить кусочек полакомей!

А нам куда? Таким, как мы – любящим тишину и уединённость, не нарушающим жизнь дикой природы? Куда???

Мы поставили свои катамараны на песок, приготовили поесть то ли на горелке, то ли на примусе, то ли в аккуратной печечке на сухом хворосте. Тихо переночевали и тихо ушли. И после нас не остаётся ничего, что напоминало бы о присутствии в этом месте группы людей. Даже дерьма. Ибо или несём его куда подальше, или закапываем.

Так где же отдыхать таким, как мы?

Площадь заповедника «Бирючий остров» - более 33 тысяч гектаров. Из которых на земную поверхность приходится около 8 тысяч. Хозяйство занимается охраной и разведением охотничьей фауны.

Здесь живут благородные олени (прямые потомки асканийских), лани, сайгаки, муфлоны. На Бирючьем водятся фазаны, серые куропатки, бекасы, дикие гуси и утки, дрофы, белые цапли, чайки-хохотуны, а также редкостная птица - стрепет.

Сам остров Бирючий намыт из морской ракушки. Длина его 24 километра, а ширина 5 километров. Хотя остров размещен в полосе сухого континентального климата, но благодаря тому, что здесь есть источник пресной воды, растительность его отличается от степной растительности. В мае среди серебристых волн ковыля голубеет дикий лён, радует взгляд краснокнижный цветок – тюльпан Шренка. В октябре можно собрать букеты солончаковых астр и морской горчицы.

Красивы пурпурный астрагал и солянка, которых особенно много у озёрных берегов. Окружённые зарослями камыша, эти озёра создают своеобразный пейзаж. Почти до самых заморозков радуют глаз зелень деревьев и яркие краски цветов.

На островах созданы также искусственные лесные насаждения - здесь хорошо растет шелковица, акация, гледичия, тополь.

Бирючий - это необычайный природный оазис в Приазовье. Он радовал и, надеемся, будет долго радовать любителей девственной природы.

Переход Стрелковое - коса Федотова - 63,7 км, 12,5 ч ходу
Средняя скорость 5 км/ч
Мыс Бирючий - N 46° 11’ 29,3’’ E 35° 13’ 33,1’’
Стоянка коса Федотова (граница заповедника) N 45° 15’ 27,0’’ E 35° 16’ 27,0’’

Переход коса Федотова - с. Кирилловка - с. Степановка - 20 км, 4 ч чистого ходу, всего - 11 ч
Средняя скорость 5 км/ч
С. Степановка N 46° 27’ 03,0’’ E 35° 29’ 10,0’’

Глава 34. Обиточная коса

9 августа

С утречка пораньше сбегали за зарядными устройствами и уже в 6-00 отчаливаем. Пасмурно, ветрено. Спасибо хоть, что ветру с нами по пути – через Обиточный залив. Мне безумно хочется показать ребятам и Шпильке Обиточку. Это потрясающее место! И столь же потрясающие о нём воспоминания. На Обиточке надо побывать хотя бы раз в жизни.

Во время транспортировки к воде пустого «Мистраля» Юрик внезапно, молча, как подстреленный, оседает на песок. Не издав ни звука, хватается за поясницу. Я знаю, что у него много лет назад был сдвинут позвонок. Я знаю, что такое боль в спине, когда «прострел». И в ужасе смотрю, как он медленно выпрямляется. Как же он теперь пойдёт дальше?

Сцепив зубы, побледневший Юра машет нам, чтоб не обращали внимания и собирались в путь без его помощи. Отходит в сторонку, а мы заканчиваем сборы без него. Юрец залезает на «Трикстер», и катамараны отчаливают.

Этот переход тяжело дался даже нам, здоровым людям. Трудно даже вообразить, как страдал Юрик!

Начнём с того, что пост фактум, когда мы уже причалили на Обиточную косу и отрапортовались об этом, пограничники сообщили о штормовом предупреждении на сегодня. А мы не знали, и потому пошли и прошли. Если б знали, может, и не вышли бы на маршрут. Потеряли бы день. Ну и ладно. Не впервой. А так никто не знал, дует 10 м/с или 12. А оказывается, было 14. И что волну разгонит до 4 баллов.

Выходили просто по свежему ветру, а потом, когда уже обратной дороги не было, всё и разгулялось.

Дует слева, с берега, и волна бьёт в левый борт. Даже «Мистраль» с его высоким, более 70см, клиренсом заливает очень крепко. А Владу на этот раз даже некому поставить в рабочее положение шверт. Ибо Юра нырять уже не способен и лежит пластом. Я помню, что в таком же состоянии, как Юрик, малейшее движение причиняло мне такую дикую боль, что перехватывало дыхание. Но я лежала в родной домашней ровной кровати, а не на холодном прыгающем по волнам катамаране.

И хорошо, что галфвинд. Любителю вылетать на один поплавок «Трикстеру» при таком раскладе лучше обойтись без шверта. Если нагрузка на руль позволяет, то можно и так. А вот «Мистраль» без шверта тут же сигнализирует, что перу руля тяжело, и приходится опускать в воду деревянного помощника.

Уникальнейшая личность Протасов даже в таком критическом положении умудряется спорить с капитаном и отрицать любые научные выкладки.

— Мы, - говорит, - без шверта будем сильно вбок уходить.

— Да не очень и сильно, поскольку нагружены очень и из-за этого – повышенная килеватость, – объясняет Влад. - А из двух зол выбирают меньшее: чтоб не «споткнуться» о шверт, лучше немного подрейфуем.

— А как мы можем о него споткнуться?

— Представь себе катамаран со стороны, и какие силы как на него действуют при боковом ветре и стремящейся опрокинуть боковой волне. Шверт будет являться осью переворота, если одновременно подобьют и ветер, и волна. А без шверта мы только соскользнём в сторону, и всё.

— Не, так не может быть. Надо подумать. Это неправильно.

И грамотей погружается в глубочайшие раздумья. Ну и слава Богу, меньше будет вспоминать о боли в спине.

А мне сейчас тоже не очень до вспоминаний о Юре. Потому что поначалу на любимом курсе «Мистраль» так умчался от «Трикстера», что нам пришлось срочно майнать стаксель, что весьма непросто на сильном ветру. Это действие не сильно меняет ситуацию. Приходится брать на гроте рифы. И только сейчас, зарифленный и без стакселя, он утихомиривается и пропускает товарища вперёд.

Но зато начинает сильно отставать. Снова манипулируем со стакселем, отыскивая опытным путём именно ту площадь паруса, при которой скорости катамаранов уравняются. Весь переход через залив только этим и занимаемся. То отмотаем, то подмотаем. Несмотря на уменьшение парусности, нагрузка на румпель очень сильна и держит меня в постоянном физическом напряжении. Можно было бы отдать руль Сергею и отдохнуть, но сдаваться не намерена. Если Влад способен провести свой парусник от границы до границы – то и я могу. Дело принципа.

По непонятным мне причинам (скорее всего, из-за поднятого шверта, а у нас – опущенного шверта и 500 кг груза на борту и вдвое уменьшенной парусности) на второй половине дистанции «Трикстер» уматывает очень далеко, и догнать его мы не можем, даже распустив полностью стаксель. Я, естественно, снова нервничаю – очень уж не люблю, когда катамараны далеко расходятся, особенно в больших морских заливах, когда до берега не близко. Но изменить ситуацию – не в моих силах. Притормозить свой парусник – легко, но ускорить его свыше возможностей или притормозить чужой – увы, таких чудес не бывает.

До оконечности косы – мыса Дзендзик – долетаем за 5 часов, до полудня, преодолев более 50 км моря. Пять мокрых и нервно-восторженных часов суровой болтанки. Пять часов юриковых мучений. Здесь ветер потише. Наверное, берег прикрывает его, а в заливе ему ничего не мешало разгоняться. Снимаем рифы с грота. «Мистраль» радостно наподдаёт и в пяти километрах от маяка, наконец, догоняем «Трикстера».

Ещё пару километров сунемся вдоль косы, борясь с переменчивым ветром. Он стал порывистым и непредсказуемым, заходит от галфа к бейду и очень утомляет своими «гуляниями». Спасибо хоть, что галс менять не приходится, как вблизи крымских гор.

Поскольку Обиточка, как и Арабатка – везде песок, то не заморачиваемся поисками места и высаживаемся на берег в 12-00. Отсюда до оконечности Бердянской косы – 45 км. Вполне реальное расстояние для однодневного перехода. Конечно, можно было бы протянуть и дальше, до точки, от которой до Бердянского маяка 30 км. Но сегодняшний переход сильно утомил. Хочется покоя и прекращения болтанки. Всё же бортовая качка – довольно суровая штука.

Вдоль косы боковой волны уже нет, но ощущение усталости и жажда покоя вынуждают меня выпросить у Командора высадку на берег. Кстати, официально полномочия Влада, как руководителя группы, закончились ещё на Арабатской Стрелке. А поскольку, кроме нас, других опытных руководителей нет, то дружно разделяем командование между собой. Принимаем решения коллегиально – ты, да я, да мы с тобой. То есть, вдвоём.

Сегодняшний трудный переход вымотал и собаку. Шпилька всегда заранее выпрыгивала с катамарана за борт при подходе к берегу (за исключение штормового вылета на Рожкова, где не успела), но сегодня она это сделала как-то уж чересчур заранее. Пришлось плыть метров пятьдесят. Мы уже на берег давно вышли, а она всё выгребала воду лапками. Балда.

На Обиточке – пасмурно, ветрено, душно от жары и – нет спасения от мух. Первым делом брызгаемся спецзащитой из баллончиков. Глядя на едва шевелящегося, словно в замедленном фильме, Юру, решительно заявляю:

— На «Мистрале» ему будет спокойнее. В следующие переходы Юра пойдёт со мной. Там и народу больше – есть кому откренивать и парусами заниматься, и шверт ставить не надо нырять. И размеры палубы позволяют ровно лечь, растянувшись, и минимально беспокоить спину. А на «Трикстер» вместо Юрика будут отправляться все мои матросы попеременно. И ещё. Чтоб больше в адрес Юрика я не слышала никаких подколок! За такие страдания я готова ему всё простить. Его наказало само Провидение. Накрылся его победоносный забег из Седово в Донецк.

На Юру, действительно, без слёз нельзя смотреть. Исхудавший, измождённый, он, словно дикое животное, замкнулся в своей боли и не хочет ни с кем делиться. Обычно резвый и деятельный, бедолага едва шевелится. Как зомби, замедленными движениями мостырит себе логово из матрасиков и тюля. Я понимаю его – сейчас одно желание: лечь, не двигаться, пережить-перестрадать эту боль. Печально лишь, что и во время отдыха она не уйдёт, а будет терзать беспрерывно и равномерно, пока не попустит спазм мышц.

Ребята ставят палатки, в том числе и для Юры. Чтоб укрыться от насекомых и надвигающейся непогоды. Юра едва слышно благодарит и заползает в палатку. Его неподвижность непривычна. Словно нажали кнопку «Выкл.».

Кстати, ещё в начале нашего путешествия за неутомимую деятельность и бесконечные беготню, гимнастику, шастанья по округе Сергей дал Юрцу прозвище «Урри». И любил приговаривать: «Ну, и где у него кнопка?» (Цитата из книги Е. Велтистова «Приключения Электроника»). Так вот теперь эта кнопка нашлась – позвонок. И она надёжно выключила нашего Урри.

Как интересно устроена человеческая психология! Достаточно было Юрику слечь, и банальная жалость к страдальцу немедленно повернула коллектив лицом к тому, кого ещё недавно хотели прибить. По крайней мере, меня. Сразу вспомнились и все вредничанья, и странные мысли вслух, и весь тот бред, которым напичкана юрикова голова. И вместе с тем – всё то хорошее, что он сделал для нашей экспедиции. Ведь его, хорошего, тоже было немало.

Урри всегда всё разведывал и охотно делился увиденным. Всегда раздобывал пресную воду, следуя моему поручению ещё от Затоки. Пусть мало, от пяти до двадцати литров. Но всегда помнил об этом и искал. Он честно отснял кучу видео-и фотоматериала. Пусть и хреново. Но ведь встречаются и хорошие снимки. Он всегда делился последним орешком или ягодкой, хотя сам голодал. Он всегда был готов помочь и помогал, если находился в тот момент в лагере. Всегда шутил, хоть и не совсем удачно.

А все странности, все описанные ранее эпизоды… Конечно, они были, они неприятны, они раздражали. Но зато есть что вспомнить, есть над чем посмеяться. И мы теперь знаем, что возлагать на Юру ответственность нельзя, его надо ненавязчиво контролировать (что он там нафотографировал и как). И никогда с ним не спорить – это бесполезно.

Но жить он нам не мешал, жил вполне самодостаточно. Вот если бы только барахла собирал поменьше да команды капитана быстрее выполнял…

Вспоминается ещё момент. Натащил Юрец диких грецких орешков. Граммов пятьсот. Но вес съедобной части – не больше ста. Один из орешков он как-то умудрился расколоть и щедро угостил желающих. Ядро оказалось микроскопическим и очень вкусным. Но вытаскивалось чрезвычайно тяжело, по кусочкам. Отказались все, кроме меня. Поскольку больше НИ ОДНОГО орешка расколоть не удалось, при очередной зачистке хлама с "Трикстера" предложили Юре избавиться от полукилограмма лишнего груза. Он пришёл в ужас: это же полезнейшая еда!

— И как ты собираешься эту еду доставать? Что ж ты до сих пор её не съел? В итоге орешки прибыли в Донецк. Мы потом с Михалычем пробовали один из них растрощить с помощью тисков. Процесс занял не менее четверти часа: кора скалывалась слоями, обнажая глубоко запрятанное маленькое ядрышко. Скрупулёзное выколупывание орешка из щёлочек коры отбило всякую охоту экспериментировать с остальными орешками. Ну их в болото! Зря только протаскали с собой весь поход.

Ещё запомнившийся эпизод. Стоим у кромки моря, готовые к отходу. Экипаж «Трикстера» дожидается, пока мой матрос принайтует последний вьюк. От нечего делать нетерпеливый Урри подскакивает к штагу «Мистраля» и начинает его развязывать. От удивления мои глаза вылезают на лоб:

— Юра, ты что, совсем обалдел?!!
Цыц, женщина!!! – огрызается он бесшабашным тоном и продолжает свою диверсию.

От возмущения и негодования исторгаю рёв разъярённой тигрицы:

— Брысь от «Мистраля»!!!

Вот и пообщались: «цыц» да «брысь».

Такая вот странная и неординарная личность, что бОльшая часть эпизодов, сохранившихся в памяти, связана именно с ним, с Урри. Больше ни о ком из членов экспедиции не написано так много. Парадокс.

Уложив спать Урри-парадокса, заваливаемся и сами. Мы с Владом – под катамаран, Маша и Аня – на песочке поблизости. А неутомимый Сергей кипятит кофе. Ещё более неутомимый Олег купается с найденными детскими надувными игрушками – мячиком и спасательным кругом.

Восстановив потраченные силы двухчасовым сном, отправляемся в гости к бакланам. В 2009 г их колонии на Обиточке так потрясли моё воображение, что не могу не поделиться с товарищами. Пусть и их воображение ощутит мощную встряску.

Молодые бакланы с жёлтыми клювами и серыми вместо белых галстуками в невероятном количестве облепили раскоряченные ветви лоха. На каждом дереве – от пяти гнёзд. Зачарованные Сергей и Маша ходят, раскрыв рты и рассматривают птичье царство. Шпиле «снесло крышу» от запахов.

Мне очень интересно, как же собачка среагирует на такое количество добычи? Вообще-то она – довольно смелая и удачливая охотница. Уже с трёхмесячного возраста запросто ловит и жрёт голубей, ласточек, кур. Причём голубей – налету. Обнаруживая в кустарнике фазана, загоняет его на дерево и потом очень долго и настойчиво облаивает. С ней, как с заправской охотничьей лайкой, можно было бы ходить на охоту. Вот только убивание зверей и птиц мне претит, и потому Шпиле приходится удовлетворяться только процессом обнаружения и психической атаки жертвы.

Неисчислимое количество птиц на ветвях ставит собаку в тупик. Как быть с такой уймой дичи – она не знает. И тут один из птенцов, громко хлопая крыльями, сваливается на землю. С радостными воплями Шпилёндра мчится за ним. Перепуганный малыш готов дорого продать свою жизнь. Разворачивается навстречу убийце и разводит в стороны мощные огромные крылья, ещё не способные поднять его в воздух.

Шпилька разве что на задницу не садится от неожиданности, тормозя всеми четырьмя конечностями. Гигантские крылья шокируют её. Такого размаха она ещё не видела. Это вам не курица. И храброе сердце дрогнуло. Собачка поспешно убирается восвояси.

А мы ржём.

Вдали гремит гром. Небо хмурится, натягивает на дождь. Над морем от края до края небосвода раскинулась роскошная радуга. Покидаем птичьи колонии и, полные незабываемых впечатлений, возвращаемся к катамаранам.

Весь вечер трудолюбивые натуры Сергей, Маша и Влад посвящают творчеству. Из многочисленных, там и сям валяющихся костей бакланов и берегового мусора сооружают скульптуры: Некробайк и Баклана. Спорят, как лучше, совещаются, прикидывают так и эдак. Получается весьма живописно. Даже Урри не поленился покинуть палатку и отснять дело рук творческих.

То-то удивятся те, кто случайно может наткнуться на эти поделки!

Остаток вечера поём под гитару и обсуждаем разные события. «Шмель» сегодня что-то напрочь отказывается работать. Даже хозяину Владу не желает подчиняться. Готовим на мини-костерке.

А дождь только попугал и так и не пролился.

10 августа

Стартуем с Обиточки в 7-30. Впереди - 45км Бердянского залива и судовые хода в порт Бердянск. На «Трикстере» - Влад, Аня и Олег. На «Мистрале» - я, Маша, Сергей и Юра.

Юрику кладём вдоль правого борта его зелёненький надувной матрасик. Страдалец со скоростью улитки заползает на него и, вытянувшись на спине, укрывается полуспущенным синим матрасиком.

Говорим Обиточке «До свидания!» и не оглядываясь выходим в море. «Мистраль» - первым, потому что его, как всегда, помогают вытолкать товарищи с «Трикстера». Ведь к двум женщинам нашего экипажа добавился лежачий инвалид. ЧУдная компания для морских путешествий на самодельных сантехнических парусных конструкциях!

Отойдя от берега метров на триста-четыреста, Серёга внезапно интересуется:

— А где Шпилька?

Действительно, где Шпилька? Обычно собачка активно перемещается по палубе, и не заметить её просто нельзя. Но за полтора месяца путешествия она стала чем-то вроде необходимого атрибута катамарана, и уже не выделяляется и не привлекает внимания.

Шпиля обожает парусные надувнушки. Наверное, они у неё ассоциируются, как и у нас, с приключениями и разнообразием в жизни. Как-то я даже наблюдала такую картину. На каких-то соревнованиях стояли штук восемь катамаранов борт к борту носами к воде. За кормой любого из них предостаточно места, чтоб свободно перемещаться людям в несколько рядов. Мы с Владом шли позади катамаранов к своему, стоящему в дальнем краю. А Шпиля, вместо того, чтоб бежать с нами по травке, скакала параллельно – по всем катамаранам. Не пропустила ни одного.

Обычно, когда мы приступаем к сборке «Мистраля», собачка активно «помогает» - прыгает на раму, на поплавки. А как только появляется пока ещё провисшая палуба, которую начинаем натягивать – Шпилёндра деловито укладывается на неё и гордо озирается по сторонам. Типа, все видят, какая штука у нее в хозяйстве?!

Если в окрестностях появляются другие собаки, Шпилька всеми силами старается продемонстрировать им свои права на катамаран: отгоняет от него, а потом запрыгивает на палубу и гордо возлежит, периодически презрительно поглядывая сверху вниз и скаля зубы.

Перед каждым выходом на воду собачка заранее занимает место на палубе. Не успеешь оторвать катамаран от земли, а она уже – тут как тут: несите меня! И мы, как рикши, несём Её Величество на катамаране к воде. Хорошо хоть, что весит она всего около 7 кг.

При подходе к берегу Шпилька считает своим долгом коснуться суши раньше всех и потому заранее выпрыгивает за борт, плывёт несколько метров и по возможности уже встречает нас. Возможность такая наступает только в полуштилевую погоду, когда лодка едва-едва сунется. Во всё остальное время мы причаливаем раньше. А собачка, стремившаяся поскорее на сушу, ещё выгребает.

На протяжении похода постепенно шпилькин энтузиазм угасал. Если в первые дни она занимала место на палубе ещё до погрузки вещей, то в середине путешествия уже скромно стояла на берегу в скорбном ожидании момента отчаливания. Запрыгивала лишь перед самым отходом в море.

А к концу маршрута уже требовалось специальное приглашение, чтоб Их Величество соизволили появиться на борту. Видимо, сегодня наше внимание отвлекла погрузка Урри, и о собачке в этот раз мы не вспомнили, пока не отошли от берега как следует.

Обернувшись, видим её – мечется по кромке моря, как подстреленная. «А, – думаю, - побегай-побегай! Поделом! Будешь знать, как «косить» выход в море»

На «Трикстере» раньше замечают забытую на берегу собачку и разворачиваются за ней. Олег соскакивает с борта на сушу и пытается подозвать и поймать Шпильку. Как бы не так! Если она его знает и приветствует в нормальной жизни, это ещё не значит, что пойдёт ему в руки в отсутствие хозяйки. Шпилёндра – очень разумная собака, с характером. И, юркнув меж расставленных рук-ног, прыгает в воду и плывёт к «Трикстеру». Тут, в воде, Олег её и цапает, препровождая на катамаран.

Влад подводит свой катамаран к возвращающемуся «Мистралю», и живой атрибут возвращается на наш борт. Я, естественно, слегка «прищучиваю» проштрафившуюся мерзавку. Серёга протестует, мол, собачка и так переживала, что чуть не ушли без неё.

— По собачьим законам в такой ситуации вожак стаи обязательно психологически «даванёт» подчинённого. Для профилактики. А что Шпиля взвизгнула – так это она сообщает, что всё осознала и больше не будет.

И действительно, оставшееся время Шпилька снова заранее занимала свой пост на борту и спецприглашения больше не требовались.

Переход Степановка - коса Обиточная - 60 км, 6 ч ходу
Средняя скорость 10 км/ч
Коса Обиточная мыс Дзендзик N 46° 29’ 23,0’’ E 36° 06’ 34,0’’
Наша стоянка в 2009 г (нынешняя - между этой и Дзендзиком) N 45° 36’ 55,8’’ E 35° 05’ 23,3’’

Глава 35. Косы Бердянская и Белосарайская

Ветер умеренный, встречный. Идём курсом бейдевинд на окончание Бердянской косы, к маяку. Если погода позволит – протянем дальше. «Мистраль» держится за «Трикстером», но имеет запас в скорости.

Юрик лежит пластом и не подаёт никаких признаков жизни. Предварительно укрывшись с головой вторым полуспущенным матрасиком, он тем самым лишил нас возможности следить за ним. С «Трикстера» раздаётся встревоженный голос бывшего юркиного кэпа:

— Что-то у вас Юра не шевелится вообще. Он хоть там ещё живой?

Приподняв краешек матрасика, заглядываю в тенистое пространство. Урри похож на труп. С измождённого лица на меня уставились два серых глаза. Выражение их хоть и страдальческое, но осмысленное. Вернув полог на место, рапортую на соседний катамаран:

— Живой! Смотрит!

В 17 км от маяка ветер «умирает». Пока совещаемся, становиться под мотор или переждать, Олег как был – в курточке-ветровке – неожиданно ныряет в воду. Отфыркиваясь, залезает на борт «Мистраля» и приказным недовольным тоном заявляет:

— Хорош болтать! Заводим мотор! Я тут для загрузки поплавка.

Конечно, молодец, что решительно прекратил наши раздумья, но с его одежды столько воды натекло на палубу!..

Проходим около 9 км со скоростью 9 км/ч, как вдувает попутняк. Видать, затишье было вызвано переменой ветра. Не успели с Владом сказать, что пора под паруса, как моторный наш Олег мгновенно выпрыгивает за борт и теперь уже на палубу «Трикстера» тащит на своей одежде ведро воды. Вот нетерпеливая личность!

Ветер в течение нескольких часов с галфвинда сдвигается до фордака. Сматываю на «Мистрале» стаксель, чтоб не опережать напарника. Но перегруженный Олегом «Трикстер» всё равно не в состоянии угнаться за нами. Приходится периодически выбрасывать за борт кого-то из людей, чтоб пригасить скорость. Накатались на верёвке за кормой все, в том числе и я.

А бедолага Олег, любитель моря и понырять, просидел на палубе «Трикстера» как дурак, не смея даже ногу за борт в воду высунуть, чтоб не тормозить лодку. А мы, вместо того, чтоб поменять человека с Сергеем и утолить его жажду ныряний-купаний, только издеваемся и хохмим.

Однако и Олег времени даром не теряет. В обществе другана Влада он радостно распинается на всякие сугубо мужские темы, отчего присутствующая на том же борту Аннушка приходит в ужас и источает негодование. Да, Олежек с его излюбленными темами – совсем не Юрик.

Юра, в основном, толкал всяческие познавательно-фантастические речи о здоровом питании, о взаимоотношениях полов на духовном уровне, о всевозможных не известных классической науке народах, ведших праведную жизнь и впавших в сон до лучших времён.

С Юрой Аня спорила с пеной у рта, пытаясь доказать обратное. Надеялась наставить заблуждающегося на путь истинный. А вот с Олегом поспорить не посмела. Больно уж темы щекотливые!

Попутный ветер позволяет нам проскочить полностью всю Бердянскую косу и к 19 ч добраться до её основания – пос. Новопетровка. Эти места снова знакомые, тут мы проходили в 2005 г в маршрутной гонке Чемпионата Украины.

С той поры частично полудикая местность уже полностью застроена домами, дворцами и «хатынками». Живого места нет. Жаль.

Причаливаем на пологом песчаном пляже западнее Новопетровки.

Солнце клонится к закату, и на вечернюю охоту вылетают толпы комарья. Брызгаемся спреем и ставим палатки без тентов. Ночевать на катамаранах не комильфо, ибо эти кровопийцы не дадут спать всю ночь.

Олег заявляет, что завтра покинет нашу экспедицию: пора на работу. В Мелекино его ждут друзья, которые помогут добраться домой. Жаль, что уходит, совсем чуть-чуть не дойдя до финиша с фанфарами. Но Олег говорит, что как раз фанфар и не желает. Уйдёт по-тихому.

В связи с предстоящим событием принимаем решение тут же, немедленно, провести процедуру Посвящения Олега в туристы-парусники.

Влад приготавливает весло и остатки вина Вовы Усова. А я, зная любовь Олега к ныряниям, оттаскиваю якорь как можно дальше и глубже. Пускай потрудится как следует!

Рудинский мужественно бороздит азовские воды могучей грудью и с лёгкостью выуживает якорь «Мистраля» на воздух. Словно маленький бульдозер, прорывает тоннель под раскачиваемым «Трикстером». И, вылезя из-под палубы в обнимку с якорем, лихо опрокидывает в себя стакан красного вина – с весла, без помощи рук. Кроваво-красные винные струи стекают с его казацких усов.

Отдав дань традициям, чимчикуем в посёлок. Хочется чего-то такого-эдакого экзотического. Конфет, печенья, пива, кваса, мороженого. В итоге приобретаем несколько пачек семечек и ещё какую-то ерунду, по которой соскучились.

На ужин – привычный кулеш из каши, тушёнки и овощей. Готовим на печурке. «Шмель» в последнее время всё больше и чаще бунтует и уходит в отказ. Владу приходится с каждым разом проявлять всё больше настойчивости и умений, чтоб заставить его работать.

11 августа

Утренний подъём почему-то выдался тяжёлым. Возможно, сказывается усталость. Командор еле-еле продирает глаза и, зевая, с тоской смотрит вдаль, посёрбывая утренний кофеёк. Остальные тоже не намного лучше. Лишь неугомонный Рудинский в постоянном тонусе колдует над кастрюлями, да мы со Шпилькой прогуливаемся по знакомым местам косы.

С утра отдыхающих практически нет. Пустынный песчаный берег, выжженный колючий кустарник... Очень трудно использовать его в качестве топлива. Но ничего иного нет, и приходится кормить печурку колючками. «Шмель» пока не трогаем, поскольку есть хоть и плохие, но дрова. А бензин ещё может пригодиться.

Выход на воду – в 8-00. Ветер встречный, довольно тихий. Сунемся в лавировку через Ялтинский залив. На таком дуновении воздуха перегруженный «Мистраль» перестаёт ходить остро к ветру, а более полным бейдом тоже едва тащится. В результате чего сильно отстаёт от «Трикстера». Сегодня у меня на борту – Юра, Маша и Олег. Серёга вместе с Аней отправились к Владу.

Бесконечные черепашьи галсы выматывают все нервы. Предлагаю Владу завести движок. Но он упрямо считает, что ещё не время.

Звонит жена Михалыча Таня Ошуркова. В данный момент она с подругой, сняв комнату, отдыхает на Белосарайской косе и так рада нас увидеть, что даже выискала удобное местечко на переполненном пляжниками берегу и всех оповестила о прибытии нашей экспедиции. Нам, конечно, её хлопоты только на руку: не надо искать место для стоянки, что в таких населённых местах весьма проблематично.

Когда до оконечности Белосарайской косы остаётся какая-то пара километров, ветер резко меняет направление и на пару с течением начинает оттеснять наши парусники во внутреннюю часть косы. Борьба с тихим встречным ветром забирает ещё часа два времени. Но зато вскорости подуло весьма крепко, что позволило «Мистралю» включить хоть какую-то приемлемую скорость и догнать напарника у самой оконечности косы.

А тут, подвернув вдоль неё, мы оказываемся на курсе галфвинд, и мой парусник стремительно навёрстывает упущенное. Сматываем стаксель, чтоб не отрываться от «Трикстера», и друг за дружкой бодренько сунемся вдоль берега.

Толпы отдыхающих разглядывают наши корабли, а те, кто купается, плывут наперерез, чуть не кидаясь под поплавки. Хочется народу поближе разглядеть такое чудо мореплавания.

Белосарайская коса, совсем недавно пустынная, нынче вся застроена дворцами и хоромами. Кусочек охраняемой заповедной зоны – метров 200 на самом кончике косы. Да и то там стоят палатки «дикарей» и устраиваются катания на кайтах и виндсерферах. Бедные дикие животные! Бедные морские птицы! Нет им места на этой земле. Отовсюду их вытесняет человек!

С Ошурковой постоянно перезваниваемся, уточняем местоположение приготовленного пляжа и опознавательные знаки, чтоб не проскочить мимо. Наконец, минуем нужные здания и максимально, сколько позволяет присутствие купающихся в море, приближаемся к берегу.

Татьяна вместе со своей подругой истово размахивают над головой шифоновыми шарфиками и свято верят, что этот сигнал нам отлично заметен с воды. Но среди толпы народа увидеть летающий полупрозрачный кусочек ткани – задача не из лёгких. Гораздо лучше местопребывание встречающих нам указывает длинный жестяной гофрированный забор.

На подходе к берегу – мель. Однако прибой, разогнанный навальным ветром, даёт нам возможность причалить не просто так, а с пафосом. С пенными брызгами, на высокой скорости и с выстреливающейся, аки пушечное ядро, рыжей собачкой.

Не успели затащить на песок «Мистраль», как подлетает «Трикстер». И уже совместными усилиями располагаем катамараны на берегу, под гофрированным заборчиком. Конечно же, немедленно становимся объектами внимания многочисленной публики. Татьяна гордо просвещает население о целях нашего путешествия и о парусном туризме как явлении.

При этом успевает сбегать в свой домик и приволочить оттуда свежесваренный супчик, который мы с удовольствием «приговариваем» прямо на месте.

Помимо парусного туризма, рассказываем и о "HAPPY DREAM". Нацепив жёлтые фирменные «хеппидримовские» футболки, устраиваем весёлую игру в пляжный волейбол с надувным мячиком арбузной раскраски, выловленным Олегом в море близ Обиточки.

Нас распирает радость. Хочется выплеснуть её в смешной детской беготне за мячиком.

Пляжная торговка предлагает пирожки с фруктами. Они так аппетитно пахнут! И мы так давно не едали сдобы, что, невзирая на цену, приобретаем по булочке и с аппетитом дополняем танин супчик десертом.

Таня суетится, в классических женских хлопотах стремится оказать нам максимально возможное гостеприимство, приглашает к себе в домик – посидеть за столиками на стульях, посетить туалетную комнату с забытой нами штуковиной под названием унитаз.

К катамаранам подходит колоритный дедок и живо интересуется, кто мы да откуда. В долгой беседе выясняется, что он – неизменный и многолетний смотритель Белосарайского маяка, друг незабвенного Адмирала – Алексея Константиновича Карцева. Профессиональный моряк, художник, конструктор посудин. Очень рад, что есть ещё такие, как мы – любители путешествий под парусами.

Договорились утром прийти к нему в гости – посмотреть на строящийся самодельный корабль. Дедушку так разволновала встреча с нами, что он сказал, что теперь вряд ли уснёт. И к 8 утра придёт за нами.

К сожалению, мы не догадались взять у него координаты – так уверовали, что утром обязательно встретимся.

Оставляя на охране катамаранов немного ожившего Юрика (из-за спины он теперь далеко от лагеря не уйдёт), собираемся в цивилизацию. Тихо и незаметно собрав свои вещи, внезапно прощается Олег. Он, конечно, предупреждал, что из-за работы не сможет дойти до самого Седово и сойдёт в Мелекино. Но вообще-то мы расчитывали вечерком посидеть тёплой компанией и проститься как следует.

Однако Олег решает иначе.

— Я не люблю долгих проводов. Решил – значит, уходи! И чем быстрее, тем это пройдёт безболезненней.

Он поспешно чмокает нас, девчонок, в щёки, а мужикам (и Юрику тоже) пожимает руки. И торопливо, не оглядываясь, уходит. Достаточно хорошо зная Олега, понимаю, что ему сейчас очень тяжело. Закончился один из этапов в его жизни. И очень интересный этап. Половину всего маршрута он, новичок в парусах, шёл с нами, пережил все штормы и передряги. Помогал, чем мог и чем не мог. Старался быть полезным в группе. И не дотянул до финиша всего лишь два перехода!

Уходил. Быстрым решительным шагом, с рюкзаком за спиной и тяжестью на сердце. До свидания, Олег! Теперь нас только шестеро. Последние «оставшиеся в живых».

Мы тогда не знали, что на пути к финишу нас ждёт гораздо более суровое испытание, чем все пережитые ранее усиления ветра.

А пока, попрощавшись с Олегом, с энтузиазмом принимаем приглашение Тани и посещаем её бунгало. Там становимся объектами пристального внимания как хозяев, так и многочисленных других квартирантов и попадаем под перекрёстный обстрел вопросами. Оказывается, многие из присутствующих видели нас в телерепортажах и потому - в курсе событий. Пьём чай и со смаком делимся своими впечатлениями и повествуем о пережитых приключениях. Бесстрашная морская собака Шпилька становится героем вечера.

Возвращаемся к катамаранам уже в темноте. По дороге я разбиваю ногу о валявшийся кирпич. Да так сильно, что заживало потом около месяца.

Ночь – спокойна и грустна. Потому что финиш нашего похода близок, как никогда.

Переход коса Обиточная - коса Бердянская (с. Новопетровка) - 71,5 км, 11,5 ч ходу
Средняя скорость 6,2 км/ч
Коса Бердянская (оконечность) N 46° 37’ 50,0’’ E 36° 45’ 28,0’’
Стоянка близ с.Новопетровка N 46° 48’ 35,7’’ E 36° 53’ 55,1’’

Переход с.Новопетровка (коса Бердянская) - с. Белосарайка (коса Белосарайская) - 46,1 км, 10,5 ч ходу
Средняя скорость 4,4 км/ч
Стоянка на косе Белосарайской (с.Белосарайка) N 45° 53’ 51,6’’ E 37° 20’ 35,7’’

Глава 36. Остров Ляпина: суровый предфиниш

Утро хмурое и ленивое. Никому неохота заниматься приготовлением пищи. Был бы с нами Олег – вопрос бы решился автоматически. А так мы оборзели и обленились. Поэтому ограничиваемся очередными пляжными пирожками и собираемся в путь.

У кэпа «Мистраля» подавленное настроение. Но это знакомо. Я уже заметила, что всякий раз выход на финишную прямую вызывает у меня грусть и тоску. Казалось бы, радоваться надо – скоро домой, к забытым и любимым людям, животным и обязанностям. Но не хочется расставаться с незатейливым бытом размеренной походной жизни, спокойствием природы, величием стихии. Подозреваю, что в эти последние дни я становлюсь капризной и противной. Но друзьям ничего не остаётся, как терпеть.

В связи с уходом Олега, на «Мистраль» перебирается Сергей – единственный оставшийся матрос мужского пола, способный выполнять обязанности старпома. Владу только с Аней в качестве помощника будет ещё хуже, чем с упрямым Юриком. Поэтому Аньку забираю на «Мистраль», на «Трикстер» отправляется Маша. Она хотя бы сможет выпрыгнуть за борт, поставить шверт и забраться обратно. Да и опыт рулевания у неё поболе будет.

8-30. Смотрителя маяка мы так и не дождались, хотя договаривались на 6 ч утра. Наверное, дедушка на самом деле переволновался и проспал. А мы не знали, куда к нему идти. Приходится выходить на маршрут без посещения гостей. Ветер, как всегда, встречный и довольно свежий. Прибойная волна и мелкое дно заставляют Серёгу вручную выводить «Мистраль» на глубину. Влад и «Трикстер» справляются без этого.

Татьяна Николаевна с Катериной Михайловной устраивают нам незабываемое прощание. Зайдя в воду по колено, они машут руками и громко, профессионально (музыкантши как-никак!) поют так, что слышит полпляжа:

«Арго,
Разве путь твой ближе, чем дорога млечная?
Арго,
О каких потерях плачет птица встречная?
Парус над тобой,
Поднятый судьбой, –
Это - флаг разлуки,
Странствий знамя вечное…»

Это романтическое расставание навевает мысли о знАчимости нашего путешествия, напоминает о лишениях дальнего пути и мужестве участников. Очень красиво и трогательно.

Встречный ветер, волны и ненадёжные экипажи не дают возможности расслабиться. Постоянно находишься в лёгком напряжении. Юрику уже значительно лучше, но ведь и в здоровом состоянии надежда на его помощь оставалась минимальной.

Берега неинтересны: природы нет, всё поглощают дымы заводов г. Мариуполя. Индустриальные гиганты «Азовсталь» и «Комбинат им. Ильича» портят небо, море и настроение. Их чёрные мутные силуэты занимают весь видимый горизонт суши. А с учётом морского залива мне вообще не понятно, как можно купаться на пляжах Мариуполя. Чистота воды вызывает даже не опасения, а просто отвращение. Кажется, что поплавки вот-вот растворятся. И мы вслед за ними.

«Трикстер» на встречке двигается значительно быстрее и старается держаться ближе к берегу. Мы идём мористее и тоскливо наблюдаем белые треугольнички парусов «Трикстера» на фоне гадкого дымного и мутного пейзажа. Порт Мариуполь минуем на значительном отдалении. По количеству кораблей на рейде Мариупольсому порту далеко до всех остальных украинских портов. Разве что может конкурировать с Бердянским и Геническим.

С берега бесконечно звонит Олег Рудинский и громко сообщает, что находится там-то и там-то. Видит, как мы идём по морю и машет нам рукой. Ждёт ответной реакции. Убедить его, что мы НИЧЕГО на берегу не видим, не удаётся. Поэтому просто говорим, что тоже машем руками в ответ. Видит ли он, как мы это делаем? Нет? Странно. А ведь мы машем изо всех сил!

Отставание от Влада начинает меня нервировать. Плюнув на бодрящий ветер, разматываем стаксель, снимаем рифы. Однако всё равно догнать «Трикстер» не можем. Всё-таки он сильно реагирует на вес экипажа: три человека его хорошо притормаживали, а теперь у него на борту – двое. «Мистраль» же идёт в прежнем режиме загрузки – четверо и основная масса барахла.

На траверзе Мариуполя Влад наконец-то выбрасывает плавучий якорь из пятилитровой баклаги с водой, и только благодаря этому нам удаётся выровнять катамараны. Однако предваряющая это действие пикировка между капитанами действует на участников угнетающе.

В сегодняшних планах – добраться до пос. Широкино. Его очень хорошо знает Юрик и обещается стать нашим гидом. От Широкино до Седово – всего ничего, и мы по-любому успеем финишировать завтра. Тем более, что уже оповещено телевидение и Управление по делам семьи, молодёжи и спорта. 14 августа в Седово прибудет за нами автобус. Хочешь – не хочешь, а уложиться в сроки надо. А мне 15-го необходимо предстать на кафедре, словно всё это время я никуда не отлучалась с территории университета.

Однако погода неумолимо меняет наши планы. Очень резко ветер усиливается. Срочно отдаю команду опять взять рифы. Мой экипаж в виде Ани и Серёжи с трудом, но справляется с задачей. Однако этих мер оказывается недостаточно. Смытываем стаксель. «Трикстер» несётся впереди под полными парусами – к ближайшему берегу. К счастью, ни обрывов, ни камышей на пути нет. Видится лишь узкая полоска песка среди травяной растительности, куда мы и направляемся.

По счастью, это оказывается очень маленький песчаный островок у окраины Мариуполя – пожалуй, наиболее приемлемое место для спасения парусных путешественников. Здесь нас не будут донимать зеваки и праздношатающееся местное население.

О «гостеприимстве» местных жителей у нас остались самые «тёплые» воспоминания ещё с 2005 г. Тогда «Мистраль» направлялся из Мариуполя в Ялту на Чемпионат Укрианы-2005. В экипаже находились мы с сестрой Машей, два интеллигентных молодых мужичка – Вова и Витя, и моя среднеазиатская овчарка Амга.

Собрав корпус «Мистраля» на диком пляже недалеко от ж/д вокзала, мы отправились на вокзал умыться, оставив на охране катамарана Витю и привязанную к носовой балке Амгу. В наше отсутствие в лагере появился сильно выпивший водки гражданин и соизволил задавать вопросы касаемо катамарана. Витя пространно отвечал на них, пока в разговор не вступила Амга. Очевидно, пьяный мужик у вверенного для охраны «Мистраля» ей не понравился. Немного потерпев и убедившись, что диалог затянулся надолго, собака рявкнула на гостя, предлагая ему проваливать.

Тот возмутился. Пообещал удавить её. Недальновидный Витя, вместо того, чтоб замять назревающий конфликт, предложил попробовать это сделать. Характер Амги он знал прекрасно и потому мог предвидеть, чем дело закончится. Но не предвидел и не предотвратил. Попытка удавления среднеазиатской овчарки закончилась прокушенной ляжкой выпивохи.

В момент нашего возвращения в лагерь мужичок уже вовсю потрясал своим мужским достоинством, вывалив его из штанов, и обещал именно этим самым органом отомстить нам всем, а в особенности – крапчатой суке. И удалился восвояси за подмогой в виде дружков и топора.

Я дала распоряжение КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ бросать все вещи на палубу и уходить на вёслах на ночёвку в море. Оставаться на берегу было страшно. Правда, Витёк продолжал хорохориться и хвастаться своими способностями Рэмбо.

— Будешь воевать с местными мужиками, когда у тебя не будет уязвимых мест в виде беззащитных поплавков катамарана и двух девчонок в экипаже!

Мы тогда весьма славно переночевали на якоре, вповалку расположившись на палубе. Так и не знаем, приходила толпа местных отомстить за друга или нет. Даже узнавать об этом не хотелось.

С того случая больше не рискую оставлять своих собак на кого бы то ни было, кроме сына и мамы. И предпочитаю не злить аборигенов. А самое правильное – вообще не попадаться им на глаза.

Островок полностью устраивал нас по всем параметрам. Как потом выяснилось, он называется островом Ляпина и образовался в результате намыва песка. Окружает остров мель шириной в километр и глубиной по щиколотку. И чтоб подойти к суше, приходится поднимать шверты и рули. Очень неудобно на встречном ветру. Но нас подгоняет к берегу галфвинд, поскольку мы, решив сброситься на сушу от ветра, увалились на 90 градусов.

Процарапав поплавками метров 20 уж совсем мелкого прибрежья, удачно высаживаемся. На часах 16-07. Нас встречает некий загадочный старикан – бывший рыбак. Объектом своих словоизлияний он выбирает Юрика. «Сладкая парочка» удаляется беседовать, а мы сматываем паруса и решаем, что будем делать дальше. Дует здорово. Лучше отсидеться. Обшарив недалёкие окрестности, отправляем Машу и Сергея к видневшимся вдалеке строениям – за хлебом, помидорами и вообще на глубокую рекогносцировку.

Вредный дедуган в упор не хочет контактировать со мной, типа, все бабы – дуры, чего ещё с ними разговаривать. Юрик горд осознанием своей значимости для местного жителя. Дедок в благодарность за свободные уши оставляет Урри подарок – мятый виноград, червивые яблочки, вяленую рыбку не совсем аппетитного вида и исчезает в неизвестном направлении. Скучающие по фруктам, мы с жадностью поглощаем дары странного деда. Юра, как обычно, не жлобится и делится со всеми.

Бродя по острову, натыкаемся на самодеятельное кладбище – три могилы под крестами. Со слов деда-рыбака, здесь погибли во время шторма его верные дружки- рыбачки. Территория вокруг могил выжжена, сильно воняет гарью.

К вечеру, помимо сильного ветра, ещё и натягивает на дождь. Почти оживший до первоначального уровня Урри ставит палатку для ночлега, Аня – лёшину, Влад – свою. И лишь Маша с Сергеем предпочитают экстрим и натягивают тент над палубой «Мистраля». Экстрима в эту ночь мы всласть накушались все. Но Маша с Сергеем – в особенности.

Всю ночь лупит страшный ливень и свистит ветер. Тонны падающей с неба воды оказываются непосильной ношей для нашей палатки: она начинает пропускать водяную пыль, и за ночь все вещи становятся волглыми.

Анька всю ночь борется с желающей улететь своей палаткой, перекладывает вещи из угла в угол в надежде, что где-то будет суше. В итоге все её вещи промокают. Мы с Владом неоднократно приглашаем в нашу палатку и Аню, и Машу с Сергеем, но почему-то они предпочитают справляться со стихией своими силами. Марии с Серёгой достаётся больше всего, потому что косой дождь не собирается считаться с их комфортом и нагло заливает сбоку. Дело заканчивается тем, что они перестают ползать по палубе в поисках наименее мелкой лужи и засыпают в воде той глубины, какая не мешает дышать.

Любопытный эпизод. Приблизительно в эти же августовские дни наши приятели планировали прогуляться недельку-другую под парусами по Азову. Приволокли свой катамаран на Белосарайскую косу, собрали и приготовились на утро к выходу. Однако погода не позволила им это совершить. Ветер хоть дул попутный (восточный, они собирались к Арабатке, потом вдоль нее – на Казантип), но очень сильный. Ребята не рискнули выйти в море. Хотя опыта мореплавання у них не занимать – лет тридцать ежегодно бороздят водные просторы Азова и прочих водоёмов.

На второй день всё ещё дуло. И на третий. И всю неделю. Короче, дело закончилось тем, что все 10 дней они провели у кромки моря, возле собранного и готового в поход катамарана, в буквальном смысле слова ожидая с моря погоды. И, так и не дождавшись, разобрали катамаран и укатили в Донецк.

А мы спокойненько все эти дни пёрли ПРОТИВ этого ветра и даже не замечали каких-либо препятствий. За исключением стремительного вылета на середине Арабатки. К встречному ветру настолько привыкли, что даже не удивлялись его постоянству. Шли себе и шли. Поход, однако!

Переход с. Белосарайка - о. Ляпина (Мариуполь) - 36 км, 7,5 ч ходу
Средняя скорость 4,8 км/ч
Остров Ляпина N 47° 04’ 40,8’’ E 37° 40’ 45,2’’

Глава 37. Седово. "Последний бой - он трудный самый..."

13 августа

Тем не менее, утром все проснулись в отличном настроении, готовые к последнему переходу. Ночные приключения казались последней проверкой на прочность. Однако это было лишь предисловием к самому главному испытанию похода. Ведь сегодня - понедельник, день, как известно, тяжёлый. Да ещё и 13-е.

Звонит Михалыч: с телевидением и арбузом выезжает из Донецка.

Выходя в море, договариваемся не разрываться на маршруте чего бы это ни стоило. Потому что окончание путешествия должно пройти феерически, с пафосом, помпой, фанфарами, бурными продолжительными овациями и раздачей призов.

Так оно и вышло – феерически. Но несколько под другим акцентом.

Проход через мель осуществляем довольно удачно. Идём галфвиндом с поднятыми рулями и швертами, отрабатывая с экипажами управление судном без руля с помощью только лишь парусов. Проскочив километр меляка, замечаю отсутствие на борту своего мобильника. На робкие комментарии Ани, что он в моём гермомешке, возражаю, что во-первых, никогда его туда не кладу, а во-вторых, телефона не слышно. В результате получилось, что из мобильной связи на борту «Мистраля» всего два рабочих телефона – мой и Юриков. Анькин приказал долго жить, затопленный прибоем в Чалке, а Серёга свой не может запустить в жизнь уже чуть ли не месяц в связи с потерей зарядного устройства. Теперь и мой куда-то девался. Остался лишь древний, как вся мобильная связь, аппарат Юрика.

Обидно, что за этот поход я «убиваю» уже второй телефон. И плохо, что на борту – недостаток средств связи. Возвращаемся на остров. Снова прорываемся сквозь мель. Обшариваем место стоянки, но телефона не находим. Расстроенная этим обстоятельством, обнаруживаю, что Влад, которого просили постоять на якоре на время наших поисков, преспокойненько чешет себе в море. Хватаю трубу рации, чтоб выписать ему по первое число. Да только связь отсутствует. Я его слышу, он меня – нет. Начинает даже психовать, что плохо жму кнопку тангенты. А я знаю, что хорошо жму, но просто проблемы со связью. Удивительное дело: катамараны находятся в зоне видимости, а радиосвязь работает с перебоями. «Наезды» Влада насчёт нажатия кнопки бесят меня ещё больше. В общем, последний переход начинается на большом нервном напряжении.

Как впоследствии предположил мой сын - студент-физик, проблемы с радиосвязью могли возникнуть в связи с экранированием радиосигнала от высоких волн.

Сильный боковой ветер по прогнозам должен стать попутным, но на самом деле заходит в нос. В лучших своих традициях Азов стремительно разгоняет высокую и короткую волну. Ветер усиливается до свиста. Берём на гроте рифы и заматываем стаксель. Если бы не телевидение, в жизни бы не продолжили маршрут по такому ветру. Но, как говорится, назвался груздем – полезай в кузов. Хочешь прославиться – рискуй.

«Трикстер» бежит под полным вооружением далеко впереди. Связь с Владом плохая, но иногда пробивается. И тогда я в очередной раз прошу его пригасить свой ход, а он утверждает, что в такую волну и ветер не хочет выбрасывать плавучий якорь – это слишком большая нагрузка на раму. Будет идти полными курсами, длинными зигзагами чуть впереди нас.

Перестаю реагировать на его манёвры и полностью сосредотачиваюсь на своей лодке. В конце концов, именно я в ответе за тех людей, что у меня на борту. А кто считает, что чашка на верёвке за кормой – бОльшая нагрузка в сравнении с полной площадью парусов – что ж, это его дело. Вот только с ним на борту – моя сестра. Да и сам Влад мне дорог не меньше.

«Мистраль» сильно швыряет на волнах. Острые и высокие, они вздымают в небо его носы, подбивают под середину и вынуждают с уханьем хлопаться вниз, вздыбливая в небо корму. Каждый такой удар о воду пугает. Растянувшиеся верёвочные талрепы на вантах подозрительно раскачивают мачту и систематически испытывают сверхнагрузку на этих ныряниях-падениях с высоты.

И вдруг – громкий хлопок, треск… Мачта медленно заваливается на левый борт. Бросив взгляд на палубу, с облегчением понимаю, что трубы рамы не треснули. Это лопнуло крепление нижнего вант-путенса.

Первая реакция – страх. Потом, когда поняла, что рама цела – отчаяние. Вместо того, чтоб идти к пункту назначения, теперь придётся срочно высаживаться на берег и чиниться. А судя по тому, что поломка произошла при сниженной нагрузке на матчасть (убранный стаксель и зарифленный грот), ветровое усиление довольно приличное и не планирует уменьшаться. Наоборот – раздувает всё сильнее. Выйдя на берег для ремонта, мы можем просто не суметь вырваться обратно на маршрут сквозь прибойную волну и встречный ветер.

Скинув грот с подрубленной мачты, докладываемся о катастрофе Владу. Тот даёт распоряжение идти за ветром по кратчайшему пути на берег, и сам возвращается за нами вослед. Но поскольку «Трикстер» продолжает «всем смертям назло» идти под полным вооружением, то он вскоре обгоняет нас в своём стремлении к берегу. Использовать мотор в такое волнение – это наверняка убить его. Пускай уж волна с ветром потихоньку подгоняют нас в нужном направлении.

Медленное возвращение за ветром даёт время стать на место моим мозгам и загоняет страхи куда подальше. Я понимаю, что судно – управляемо, способно сопротивляться стихии, что мачта дальше не падает. А следовательно, мы вполне можем попытаться претворить в жизнь идею Сергея – попробовать заменить лопнувший трос верёвкой прямо на ходу. По счастью, крепление вант-путенса состоит из двух разветвляющихся тросов, а лопнул лишь один из них. То есть при большом желании можно поднять мачту через рычаг кольца вант-путенса. На борту у нас всегда находится моток длинной прочной верёвки, и Сергей приступает к реализации своего плана.

Почему Урри не сделал ни одного фото, ни одного видеокадра заваленной мачты и операции по её восстановлению в вертикальное положение – для меня загадка. Благодаря его нерасторопности или упрямству сей факт нигде не зафиксирован.

С весёлой улыбкой на лице Серёга при минимальной помощи Юрца выравнивает мачту. Поднимаем на ней стаксель, размотав его со штага. При этом оборот-другой Сергей не довернул, оставив площадь паруса уменьшенной. Очень уж ветер рвал полотнище из рук – не было никаких сил человеческих размотать парус до конца.

Грот смайнать не сумели – мешал сильный ветер. Пришлось оставить его скомканным и придавить барахлом, чтоб не парусил.

Становимся на курс галфвинд и чешем уже не на ближайший берег, а стараемся протянуть по маршруту сколько позволит движение этим курсом. «Мистраль» полностью подконтролен и управляем.

Большим везением для нас оказывается перемена направления ветра. Пока мы сваливались к берегу и восстанавливали вертикальность мачты, ветерок поступил согласно прогнозам и подвернул с востока на юг и потом – на запад-юго-запад и стал попутным. Теперь его сила не представляла прежней опасности, и мы уверенно решили двигаться в Седово навстречу эпической встрече с телевидением.

Влад поддерживает наш энтузиазм и довольно скоро догоняет и обгоняет. В дальнейшем он старается держаться впереди и не отрываться. Паруса по-прежнему не убирает, а чтоб не скрыться в необозримой дали, елозит с огромной скоростью влево-вправо на галфвинде. Правда, ему это мало помогает. Уже через час мы с трудом различаем его парус на горизонте. Радиосвязь отсутствует. А мобильник он предпочитает не использовать, потому что на борту «Трикстера» сильно заливает.

Я, конечно, психую. Хрен его знает, что за белёсое пятнышко на границе неба и моря. То ли парус, то ли мираж. Связь только через мобильник и очень изредка, когда Влад может себе позволить рисковать телефоном. Навигатора на «Трикстере» нет. Юрика, затока местности, тоже нет. Зато есть мой любимый руко-гений и моя единственная сестра. И где они находятся и куда прутся – одному Богу известно.

Влад потом сказал, что шли они хоть и рискованно, но уверенно. Мобильник работал исправно, да только бесконечные звонки то мои, то Михалыча очень его раздражали – приходилось вытаскивать из гермы телефон, а руки заняты румпелем и внимание приковано к волнам. В конце концов он перестал брать трубку так часто, как нам того хотелось.

Ветер хоть и перешёл на попутный, но суровость его не изменилась. И азовская волна продолжает набирать мощь и высоту. На перекошенной мачте, с полусмотанным стакселем, гружёные по самое «не хочу», несёмся по волнам, неустанно пинаемые ими.

У «Трикстера» поплавки короче на метр. Нет штевней. Плохо работает шверт. Не рифятся паруса. Лёгкий экипаж. Ну почему они попёрлись в море? Почему не возвращаются?

Даже «Мистраль» с шестиметровыми поплавками, соскальзывая с очередной волны, втыкается носами в водяные стены. Вот заходит сзади-сбоку зелёная гора. Вздымает корму в небо градусов под 45. Штевни с брызгами режут воду. Гора движется быстрее, и потому подбирается глубже под корпус, подхватывает нас на свой гребень, частенько пенный. Когда середина катамарана оказывается на волне, мы словно уходим в полёт, в небо. Водяная вышка какое-то время тащит катамаран на себе. Глиссируем. Ощущения непередаваемые. Летим по воздуху в паре метров над уровнем моря. Потом волна прокатывается. Корма опускается в воду, а носы задираются в небо тоже градусов под 45. Корма гребёт воду позади катамарана. Лопасти мотора, в норме поднятые в воздух, стремительно вращаются в потоке воды. И вот изумрудно-зелёная громада уносится прочь, а сзади накатывает следующая.

И страшно, и весело. Гибельный восторг, воспетый Высоцким. Если бы не штормовые встряски пройденного маршрута, я бы, наверное, паниковала. А теперь всё только в кайф. Всякого повидали за полтора месяца. И даже забылось, что из полноценных членов экипажа у меня на борту всего двое – я, да Сергей. Остальные – балласт.

Всё бы хорошо, но убивало беспокойство за «Трикстер». Маленький, беззащитный, летящий по этим зелёным горам под всеми парусами. Несущийся неизвестно где и неизвестно куда.

Звонит Михалыч. Они с телевидением уже на Кривой косе. Интересуются, куда конкретно подъезжать. Выяснив у Юры особенности местности, решаем, что на границу ландшафтного парка «Меотида».

После моего очередного бесплодного вызова с юриковой трубы Влад, наконец, отзывается. У них всё хорошо. Уже видят какие-то вышки на косе. Принимаем совместное решение идти не на наружную, а на внутреннюю часть косы. С гнилыми тросами «Мистраля» глубже в море в такую погоду вылезать опасно. Жаль, конечно, что не дотянем до запланированного километража. Но лучше так, чем затонуть в паре километров от финиша.

После этого связь с Владом прерывается надолго. И возобновится, когда ему понадобится уточнить своё и наше местонахождение. А я, руководствуясь подсказками Михалыча, Юрика и навигатора, веду «Мистраль» во внутреннюю часть Кривой косы, на винтообразную вышку, уже давно маячащую на горизонте.

На борту царит напряжение. Скорее всего, источником его являюсь именно я. Во-первых, ответственность давит. Во-вторых, беспокойство за исход всей экспедиции и судьбу «Трикстера» в частности. В третьих, гнев на Командора, который исчез с горизонта и из эфира. В-четвёртых, раздражение на нерасторопность половинной части экипажа.

В таких непростых погодно-ветровых условиях распоряжения капитана должны выполняться мгновенно и без рассуждений. Коль уж вы сели ко мне на корабль – принимайте всё безропотно. Но один вечно находится в философских раздумьях о правомочности женщин на гнев и руководство мужчинами. А другая просто «тормозит», возможно, от усталости.

Когда волны так раздёргивают несчастный парусник, собранный из потрескавшихся труб и ржавых тросов, экипажу надо максимально концентрироваться на дифференте и открене. Быть готовыми моментально поменять положение. А тут… Ну слов нет!

Но море само даёт им урок дисциплины, показав, кто в доме хозяин. Всё произошло в несколько секунд. На одном из водяных валов ветер и волна резко подбивают катамаран, разворачивая с бакштага до фордевинда. Кричу: «На левый борт!!!» Аннушка неторопливо перемещает свое тело по палубе, задумчиво застревая под гиком. Юрик даже не шевелится.

Ветер мгновенно переходит с правого борта на левый, резко перебрасывает стаксель на правый борт и вырывает из воды левую корму. «Мистраль» зависает в неустойчивом равновесии на правом носу. Ещё миг – и при поддувании ветра под низ палубы - неизбежный оверкиль через нос.

Но жить хотели все. В то же мгновение - куда делась медлительность? - прыгают на взлетевшую в небеса левую корму и восстанавливают судно. У всех в глазах – испуг и облегчение. Не упускаю случая прочесть нотацию о скоростном и безоговорочном выполнении распоряжений капитана. Все как воды в рот набрали. Даже весельчак Сергей какое-то время не хохмит.

Дальше всё проходит нормально. Экипаж действует беспрекословно и быстро. Никаких нареканий с моей стороны.

Видны очертания берега. Деревья и вышка на оконечности косы. Сворачиваем в залив. Теперь курс – рискованный фордак. Но здесь волна гораздо слабее. А на фордевинде «Мистралю» не страшен сильный ветер, если нет такой опрокидывающей волны.

Мечущаяся на ветру в зеленых водах залива заякоренная яхта – наш ориентир. Недалеке от неё блеснула белым машина телевизионщиков. Направляемся к ней. Михалыч по телефону корректирует, в какую точку лучше подойти, чтоб операторам было сподручней снимать.

Приходится заложить пару поворотов фордевинд, чтоб попасть в нужное место. Но теперь экипаж работает очень слаженно, и финишируем мы виртуозно.

Ребята с камерами подскакивают ближе, снимают, как мы выволакиваем катамаран на сушу. Берут интервью у каждого из нас. Но ощущение завершения похода не приходит. Пока не известно, где «Трикстер», не могу ни есть, ни пить, ни отлучиться с берега. Напряжение не отпускает. В бинокль просматриваем весь горизонт. Пусто. И связи нет.

Вся видимая поверхность моря – в белых барашках. В заливе мелко: волны невысоки, но очень круты и пенятся в клочья. Ветер свистит в ушах и дует с моря на берег. Хорошо хоть, что прижимной. Бесконечно жму тангенту на рации и вызываю, вызываю на связь…

И вдруг – звонок с мобильного! Они проскочили оконечность косы, приняв её просто за выступ береговой линии. А мачты российских кораблей на горизонте приняли за искомые маяк и вышку. Возвращаются назад. Идти им не меньше сорока минут, потому что теперь – против ветра.

Телевизионщики нервничают. Им в шестнадцать ноль-ноль надо быть в Донецке. Ждать не хотят. Предлагаем переехать на наружную часть косы, а Владу причаливать туда. Но он сообщает, что уже миновал кончик косы и движется вдоль неё с внутренней части. Так что ждём здесь. Слава Богу, полностью восстановилась радиосвязь. Удержать телевизионщиков на месте удаётся долгими умоляниями и убеждениями.

«Трикстер» показывается на горизонте и стремительно приближается. Грот снят, идут под одним стакселем (ага, значит, могут, когда жареный петух клюнет?). При приближении видно, что стаксель порван. Низкий клиренс «Трикстера» создаёт иллюзию, что ребята просто сидят в воде, словно поплавков нет.

Причаливают они тоже образцово-показательно. Если не считать огорчительного момента, что из-за сильного ветра ни на «Трикстере», ни на «Мистрале» не было на финише гротов. И, соответственно, реклама спонсоров не попадёт на экраны в торжественном репортаже о завершении похода.

Все в сборе. Вот теперь меня попускает. Хочется плакать. От злости на заставившего понервничать Командора; от радости, что все живы и целы; что мой отец здесь, на берегу, и с гордостью встречает нас; от счастья, что мы таки совершили этот поход; от тоски, что всё уже позади. Гремучая смесь эмоций…

"Их в живых осталось только семеро..." ( Аня, Маша, Оля, Влад, Серёжа, Юра, Шпилька) под предводительством Главного идеолога Игоря

Снова – интервью. И громадный арбузище, который папа не поленился купить и прихватить с собой. И фотографирование на память. И всё это – под свист ветра и неумолкаемый шум накатывающих на берег морских волн.

Влад делится впечатлениями и повествует о собственных приключениях. Оказывается, оглянувшись, трубу одного из Мариупольских заводов они с Машей приняли за мачту «Мистраля». Тогда Влад позвонил мне на юриков телефон и уточнился, видим ли мы «Трикстер». Я, естественно, не видела, но мои матросы хором отрапортовались, что видят на горизонте его мачту. Убедившись, что катамараны по-прежнему в зоне видимости друг друга, Командор успокоился и продолжил движение пружним курсом.

А на самом деле уже ни мачты «Мистраля», ни мачты «Трикстера» не было видно. Мы потеряли друг друга, наивно веря, что «вот то пятнышко» и «тот шпиль» есть мачта парусника. А когда Влад понял, что вышки на горизонте - не оконечность косы, а какие-то части кораблей на рейде, то догадался, что проскочил мимо.

Пришлось срочно разворачиваться и идти обратно в поисках близкой косы. При этом, естественно, «Трикстер» оказался к сильному ветру носом. Сделать оверштаг не получилось, развернулись на этаком ветрище фордевиндом. Пролетели в море и, оказавшись на траверзе вышки на косе, удачно с помощью подбившей волны поменяли галс на оверштаге и лихо примчались чуть не в то место, от которого разворачивались обратно на косу. «Трикстер» упрямо не хотел подниматься на ветер. Выяснилось, что всё это время ребята носились с задранным швертом (подбило сетью на ставниках).

Ничего иного не оставалось, как нырять в эти кипящие волны и ставить шверт в рабочее положение. Влад вознамерился сделать это сам, доверив Маше руль, но та предпочла нырнуть.

— Только не сорвись! – напутствовал её кэп.

Маша – мадемуазель спортивная, и потому удачно справилась с заданием – держась руками за кормовую балку, метким ударом ног отбила шверт в вертикальное положение и без проблем забралась обратно на прыгающую палубу катамарана.

Лавировка в такую погоду на «Трикстере» - ещё тот экстрим, и потому Влад тянул как можно дальше в море, стараясь ограничиться минимумом смен галсов.

А потом, когда уже коса находилась рядом, выяснилось, что из-за мелководья на каждом опускании в межволновой промежуток катамаран скребёт швертом песок, рискуя его, шверт, сломать! Но главное, что возобновилась радиосвязь, и ребята смогли уверенно двигаться в нужном направлении.

Завернув за косу, стали на курс фордевинд. И тут-то пятиметровые поплавки дали «прикурить», втыкаясь в водяные стены при задирании кормы на волне. Только на «Мистрале» корпус более загружен, а из парусов - один ущербный стаксель. А «Трикстер» лёгок и при всех парусах. Чуть не кильнулись через носы на одном из порывов: Влад съехал по скользкой палубе с кормы вниз и своим весом чуть не завершил начатое штормом. Но жить хотелось, и они с Марией, как обезьяны, вскарабкались на взлетевшую корму, поставив катамаран на ровный киль. После чего Влад велел убрать грот, что самолично и проделал, доверив Маше руль.

При каких условиях порвали стаксель – не помнят. Не до того было.

Наконец, страсти улеглись. Телегруппа вместе с Михалычем отбыла на «материк». Заволакиваем катамараны подальше от ветра в сосновый подлесок и располагаемся на ночлег. Разбирать их сейчас и лень, и незачем. Переход выдался ОЧЕНЬ трудным. И в физическом, и в психологическом плане. Пожалуй, это оказался самый трудный переход на всём протяжении маршрута.

Такое ощущение, что все пройденные морские мили, все приключения на пути явились своеобразной подготовкой к этому последнему испытанию. За минувшие 24 часа отведали всего – и грозы с ливнем, и километров меляка, и сильного ветра, и высокой встречной, а потом попутной волны, и упавшей мачты, и рваного паруса, и длительной потери друг друга, и без двух секунд оверкилей, и поисков ориентиров в морском просторе, и ныряния под катамаран с риском сорваться…

Но мы справились. Не утонули, не передрались-перессорились, завершили так, как и планировали. До сих пор не верится, какой же огромный путь мы прошли на своих парусниках! Сколько всего увидели, сколько приключений пережили. Этот поход останется в памяти самым главным, самым знАчимым походом. Потому что повторить его не удастся никогда. Возможно, другие будут лучше и интереснее. Но ЭТОТ – единственный и неповторимый. Самый-самый.

Ужин готовим на костре. Вечер получается очень грустным. Потому что – ФИНИШ. Сказка закончилась. Начинаются пресные трудовые будни. И, кстати, нашёлся мой мобильник. Оказывается, он таки лежал в гермомешке.

4 августа

С самого рассвета занимаемся разборкой и упаковкой верных наших парусников. Они славно поработали, пора и на покой. А «Мистралю» вообще предстоит серьёзный ремонт. Все оцинкованные троса поела ржа. Старые трубы из-за коррозии порвало изнутри трещинами. А толстое нержавеющее НЕСВАРНОЕ, ЦЕЛЬНОЕ кольцо вант-путенса в момент рывка и обрыва троса вытянуло в овал. Это же какой силищи был удар!

Приготовив катамараны и вещи к отправке, собираемся в «Меотиду».

Ещё с вечера созвонившись с директором Национального ландшафтного парка «Меотида» Геннадием Молоданом (моим бывшим преподавателем на биофаке), отправляемся на экскурсию. На вещах остаётся Влад.

Шпильку беру с собой, но на территории парка не отпускаю с поводка. Время для посещения мы выбрали не очень удачное – все птицы уже стали на крыло. Но нам всё равно очень понравилось. Я была потрясена масштабом работы, которую проводит заповедник. Сколько птиц получили приют на маленьких, но благословенных берегах Кривой косы!

Мы лазали на смотровую вышку и озирали окрестности в бинокль. Специально для нас крутили научно-популярный фильм о флоре и фауне здешних мест. После увиденного я зауважала Геннадия Николаевича, как никогда. Дай Бог ему и его студентам здравия и энергии ещё на многие года! Лишь благодаря таким энтузиастам природа нашего края ещё окончательно не разрушилась от человеческого варварства.

На обратном пути Юрик показывает интересное явление: из железной трубы в степной части косы наружу бьёт источник с КРАСНОЙ водой. Якобы, она перенасыщена железом. Пробовать на вкус как-то побоялись.

Автобус в лагерь уже прибыл. Бодренько загружаемся. И тут Влад сообщает огорчительную новость – моя каракуртиха в бутылочке померла. Я, балда, необдумано оставила её на солнце. Животное перегрелось и погибло. Жаль бедолагу. Две недели провела в пути. В том числе почти весь Азов прошла по периметру. И надо же – в последнее утро приказала долго жить. По моей вине.

А машин паук благополучно прибыл в Донецк и продержался на чужбине недели две. После чего тоже преставился.

Идём прощаться с морем. До свидания, Азов! Ты был суров с нами в этот раз. Но и ласков тоже. Спасибо тебе за науку и за отдых! До встречи!

Переход о. Ляпина - коса Кривая (пос. Седово) - 37,3 км, 5,5 ч ходу
Средняя скорость 6,8 км/ч
Коса Кривая (с.Седово) N 45° 17’ 50,0’’ E 35° 28’ 47,6’’

Глава 38. Рost scriptum

Зачем подарок Синей птицы,
Когда сбываются мечты,
Но не с кем счастьем поделиться?!

Ангелина

Ну вот, наконец-то, и окончательный финиш. Маршрут пройден, итоги подведены. И радостно, и грустно. Получилась целая книжка. Будет ли она кому-то интересна – не знаю. Но мне очень хотелось выплеснуть в подробностях все восторги и переживания похода. Рассказать о необыкновенной нашей стране, так богатой на чудеса и красоту. О том, как ее жители ценят или не ценят эту прелесть. Берегут или не берегут то счастье под названием Украина, которое им подарено Судьбой.

Рассказать о людях, шедших с нами одним маршрутом. Показать их такими, какие они есть – со всеми их достоинствами и слабостями. С кем-то из них хочется идти ещё, а с кем-то уже не очень. Это не значит, что люди плохие. Просто с кем-то комфортно, с кем-то не очень. А походы – это всегда физический дискомфорт. Поэтому так хочется комфорта душевного.

Напоследок - немного статистики.
47 дней вне дома.
42 – в море.
35 – ходовых.
7 – днёвки (5 – вынужденные из-за штормов, 1 – плановая на Кинбурнской косе и 1 – неожиданная в Керчи).

Из 35 ходовых дней:
18 дней (51,4%) – по встречному ветру в лавировку,
8 дней (22,9%) – на попутном и
9 дней (25,7%)– комбинированные ветра.
Было 10 усилений ветра до 15 м/с.

В 10 переходах использовался подвесной мотор.

По маршруту шли 12 человек, одновременно – от шести до девяти. Из них пятеро – от начала до конца: Владислав Ульянов, Ольга Дмитрук, Сергей Дудник, Юрий Протасов, Анна Белогурова. А также беспородная собачка Шпилька. Остальные – Александр Бакулин, Олег Рудинский, Андрей Пилипенко, Алексей Карцев, Мария Карпенко, Михаил Дмитрук, Иван Антипов - путешествовали от одной до четырёх недель.

Ради интереса подсчитала средние показатели скорости и суточного расстояния. Результаты приблизительные, т.к. ни точное расстояние, ни точное время переходов никто не фиксировал.

Средняя скорость передвижения около 5,8 км/ч.
Самые скоростные переходы (средняя скорость – 10 км/ч) – от бухты Чалка до м. Киик-Атлама и от пос. Степановка ло косы Обиточной (оба – на преобладающем курсе галфвинд).
Самый медленный переход (средняя скорость – 2,3 км/ч) – от пос. Весёлое до бухточки в 8 км от Межводного (курс – бейдевинд).

Максимальная скорость, показанная загруженными по-походному катамаранами – около 17 км/ч («Трикстер»).

Общее время в пути, чистого хода – около 277 часов.
Среднее время перехода – около 7,9 ч в сутки.
Самые длительные переходы (по 15 ч) – от Затоки до Новой Дофиновки и от Обезьяньей бухты (Генеральские пляжи) до пос. Каменское (Арабатская Стрелка).
Самые короткие по времени (по 3 часа) переходы – пос. Рыбаковка – о. Березань; о.Березань – коса Кинбурнская; пос. Николаевка – пос. Орловка.

Среднее расстояние за переход – 45,7 км.
Максимальное расстояние за суточный переход – 77,4 км (Обезьянья бухта – пос. Каменское).
Минимальное расстояние за суточный переход – 8,5 км (пос. Рыбаковка – о.Березань).

Максимальная скорость, показанная загруженными по-походному катамаранами – около 17 км/ч («Трикстер»).

Общая длина пройдённого пути (без учёта лавировки) – около 1520 км.

Посейдону и нереидам за благосклонное отношение принесены в жертву:

1. Профессиональные ласты.
2. Профессиональная маска дайвера.
3-4. Два мобильных телефона.
5. Контроллер солнечных батарей.
6. Медный эксклюзивный браслет.
7. Наручные часы.
8. Спасжилет.
9. Весло.
10. Пневмонасос.
11. Лейка для переливания бензина.
12-15. Три пары пластиковых тапок.
16. Несколько комплектов белой одежды.

Расплата катамаранов за беготню по морям Украины:

«Трикстер» - рваный стаксель, оторванные носовые крепления баллонов, разбухший от пропитавшей его воды шверт.
«Космос» - дважды треснувшая по шву и дважды заваренная аргоном титановая баллерная коробка, дважды продырявленные и дважды заклеенные поплавки, оторванные крепления носовых частей баллонов.
«Мистраль» в связи с возрастом (юбилей – 20 лет аккурат в 2012 году) пострадал больше всех – рваные и замененные тросы растяжки баллера руля, лопнувший трос вант-путенса, испорченное кольцо вант-путенса, насмерть поржавевшие тросы паука, скорродировавшие балки рамы, разорванные до трещин. Теперь моему другу предстоит серьёзный ремонт.

Общая схема маршрута

К оглавлению.

Если Вам понравилось то, что здесь написано, и Вы хотите поддержать автора и помочь дать новую жизнь сайту «Нос по ветру», буду рада и признательна. Номер СБП …. , Дмитрук Ольга Игоревна.