Как это было в мечтах начала 2012 года.
Рождение замысла происходит всегда по-разному. Хотя родить хочется всегда что-нибудь выдающееся. Но, вот, Сахалинско-Курильско-Камчатское мероприятие, хотя и было из серии несомненно выдающихся, но всё же, о таковом мечталось ранее, многими людьми, даже всерьёз планировали и подступали. Но такого, чтобы ещё, не замышлялось а если и было, то где то в подсознании, пряталось между правым и левым полушариями и трепетало от одного допущения ходить между полушариями восточным и западным!
От Норвегии до Исландии, через Фареры. Звучит как «...из ниоткуда в никуда…». Воображение наглеет, хотя с возрастом должно бы быть наоборот. По следам Пифея, того, которому не верил Платон про плавучие льды и вечный день. Вулканы, вот, не помню, упоминал ли Пифей. Но мимо точно не пройдёшь. Потом св. Брендан (мне всегда слово «взбрендить» казалось ёмким и хорошо объясняющим сложные поступки), потом несогласные с новой вертикалью норвежской власти норвеги, потом, с ростом водоизмещения, уж много кто.
И, наконец, Григорий Шмерлинг недавно добрался на машине от Москвы до серёдки побережья Норвегии с разборным надувным тримараном и, поискав капитана Немо в районе водоворота Мальмстрём, сообщил всем, что калитка на границе не заперта, люди хорошие и есть место для стапеля подходящее. А дальше выяснилось, что если взглянуть на планету с полюса, то виден тот самый логичный и красивый путь.
Правда, прибрежным его можно назвать с некоторой натяжкой: два здоровенных перехода по Атлантике, один около, другой более 500 км. Сравнимые переходы Чапаев уже совершал и не в штилевую погоду (но и не в очень штормовую). И, хотя возможность получать вменяемые прогнозы греет душу, но океан дело не простое.
Тут вспомнилась наш замечательный синоптик Оля, у которой осенью 2012 года в Эгейском море на плече обнаружилась татуировка по-немецки. Я текст не понял, но почувствовал что-то тревожное. Когда адмирал Дима мрачно пояснил, что надпись означает: 'то, что нас не убивает, то делает сильнее' и нанесена в ознаменование кастрирования кота (в связи с его любовью к безумным путешествиям), я, с некоей интуитивной логикой, начал размышлять о том, что к навигации в грядущем следует отнестись тщательнее и планы по переходам надо бы усмирять. Например, переход Норвегия-Фареры, разбить на две части. Но укорачивая переходы, удлинять путешествие (а заодно наживая мороку с визами) в сторону Англии что-то не захотелось.
Зато взор вернулся обратно в Норвегию. Перемещение указателя по «Гуглю Ёрз» постоянно замирало на потрясающих картинках норвежских фьордов и гор. А вернее двух этих субстанций, переплетённых вместе. Ледники спускаются ледопадами прямо в море. И мы пройдём мимо? Нет, мы пройдём через...
Таким образом, образовалась ещё одна часть путешествия - горная. Тут же образовалась группа заводных зайцев, ядром которой являются восходительницы 2010 года на Маттерхорн и Монблан, с сумасшедшим перевальным маршрутом от одного к другому. С Монблана они спустились не по пути подъёма, т.е. ещё и траверс! Это не все подвиги, но одной строкой уже не перечислить.
В конце концов, всё выглядит так: Стартуем по следам Григория Шмерлинга в сторону Мальстрёма в составе троих участников, оттуда спускаемся на юг и двигаем вдоль побережья на запад, там заходим во фьорд к ледниковому району, где встречаемся с нашей горной командой и наверняка сходим что-нибудь интересное дней за 5.
Далее всей толпой путешествуем по Норвежским шхерам под парусом. Нас будет много на челне... Человек 10.
Где то на берегу Атлантики ещё дней через 5-6 мы расстаёмся с горной частью и в составе 4 моряков уходим на Фареры, дождавшись правильной погоды на ближайшие 650км. Хочется, опять-таки удивить мир и пройти этот путь за 3 дня, а не за 5. И пройти с удовольствием. Для этого есть предпосылки: корабль может быть достаточно быстрым, море может быть приемлемо мирным, мы сами можем быть добрыми вовне и умиротворёнными внутри. Ну, и слушаться капитана.
Фареры своим описанием, пока, не захватили воображение. Крутые холмы без льдов и вулканов, довольно заселены и развит транспорт. Но, что-нибудь интересное точно найдётся.
Там ждём следующую хорошую погоду на 3 дня и уходим в сторону дымящейся ледовой земли. Ещё 450км, уже поменьше. А там... Там пристраиваем где-то лодку и путешествуем по гигантским ледникам к гигантским вулканам.
Без вулканов что-то нам никак в последние годы. Эльбрус 2010, Курилы и Камчатка 2011, Санторин 2012, Исландия сейчас. А потом? А потом пока всё. Совесть надо иметь. Хотя Гренландия уже почти видна рядом.
Оставляем «Чапаева» в Исландии и летим за машиной обратно в Норвегию и домой. Но глобус показывает, что ещё есть, куда плыть и, вообще, он круглый.
Замечательный поэт, 20-й век, вторая половина.
Так выглядели замыслы, вышло же всё несколько иначе.
Как же это мы не попали, куда так стремились: на Лофотены, Исландию и ледниковое плато.
Очень спешили и проскочили мимо.
Что же у нас получилось?
Жёлтый — путь туда, зелёный — обратно. Красный — переходы во фьордах.
Получилось невероятно красивое, сказочное путешествие вдоль чуть ли не половины побережья Норвежского моря.
Наверное, его можно расценивать как тренировочную и разведывательную экспедицию на подступах к вышезаявленным замыслам.
Хотя и несколько зашкальную.
Одним переходом покрыв расстояние в
Исландия осталась дымиться в далёком будущем, но, как и Фареры с Англией, и даже далёкий Грумант (чем морской чёрт не шутит!) стала психологически ближе. Опыт 500 миль без берега позволяет надеяться. (А ведь и обратно всего в два прыжка 350 и 150 миль!)
Но уже и теперь есть чем удивить благодарного читателя.
Экспедиция состояла из двух частей: морской и горной. Участниками морских переходов были:
судовладелец, яхтенный капитан, капитан вообще и рыболов — Дмитрий Лехт,
завхоз, художница и борт-гитаристка — Галина Морозова
и Михаил Коломейчук — штурман и координатор морской и горной ипостасей нашей затеи.
А в путешествиях по норвежским фьордам и части горных путешествий мы объединялись с командой морских восходительниц:
Маргаритой Чистяковой,
Татьяной Смирновой
и Анастасией Морозовой.
В Москве всё висело на ниточке, планы рушились, участников косили необоримые заморочки, носители идеи делали вид, что события развиваются привычным образом в нужную сторону. Мы уже заранее, до получения виз, отказались от Исландии в пользу будущего, понимая, что в данных обстоятельствах не по сеньке шапка. Пятидневное пешеходное кольцо с пересечение ледникового плато покрылось туманом неопределённого "авось". Четвёртый потенциальный участник морского перехода, Андрей, слёг в больницу с операцией на колене. (Из-за этого авторулевого у нас в дальнейшем звали Эндрю).
Такого накала подготовительной деятельности, как перед Курилами-2011 не было. Делалось только самое необходимое: визы, прицеп, минимальное снаряжение лодки. До правильной морской одежды и всяких полезных штучек, придуманных после Тихого океана, дело не дошло.
Вообще-то, нас вдохновляло то, что вода в этих местах потеплее аж градусов на 10, чем, скажем, на большей части Курил, потёмок ночью почти нет, развитые прибрежные шхеры обещают хорошие укрытия от штормов, да и серьёзных катаклизмов в этом районе и в это время года архивы погоды за три года не помнят.
И вот, с опозданием, 23 июля (первоначальный план - отъезд 15 июля, потом 20-го, потом как получится) отчаливаем с моей дачи, где хранился Чапаев, в сторону Норвегии, добавив больше сотни км от Егорьевска до Москвы к и без того неблизкому пути.
С прицепом оба водителя имели дело впервой. А он из не маленьких — 3 метра по диагонали, высокий жёлтый тент, и даже кузов-самосвал. И всего два колеса без тормозов. Внук смотрел бы на это сооружение с завистью! А мы как-то с тревогой. Дальнобойщики, блин.
Едва выехав на подмосковное третье кольцо, стали зрителями попытки обгона нескольких фур подряд по запрещённой встречке мотоциклистом с большим мотором между ног. Неудачно. Зачем ему это было надо? Что так достало в жизни, что обгон и скорость становятся смыслом... А мы — куда и зачем?.. Чем-то, вроде, мотивации похожи. Что же тут, вокруг нас, так достаёт, что нужно «упоение в бою», что бы на некоторое время почувствовать себя по- настоящему счастливым. Несовершенное общество?
А у совершенно совершенных норвегов, с их наивысшим, по каким-то там 114 параметрам, уровнем жизни, каякеры - любители, приехав на выходные покататься, проходят фантастические водопады, которые профессионалы из других мест считают предельно опасными. И конечно, дань жизнями за это взымается. И трекинговые тропки для массового хождения у них частенько носят характер совершено отвесно-загробный. А, например, давно уже благополучные финны, недавно, были чемпионами по самоубийствам!
«Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые…». Угу. А кто не в роковые? Или, типа, пересменок между социальными клизмами? Еда, дом, развлекухи массмедиа, влюблённости всякие - не спасают. Вот если всего этого лишить, тогда — да!
Вспомнил слово «сентенция»...
Партию «Безостановочный переезд» сыграли с Димой в четыре руки. Егорьевск, Брусника, Торнио, что-то там ещё, Лодинген.
«Лодинген — это где?» — помнится, спросил офисный планктон в норвежском визовом центре, куда я припёр в два захода бумажки, поясняющие, что я не верблюд. «Ну, в Норвегии же, дятел».
Без географии мы нигде.
Вопрос в страховой конторе, косясь на мой поджарый облик: «А спортом будете заниматься?»
— Да не-е, пляжный отдых. Под парусом.
Про то, что такое океан в заполярье и одни из самых больших ледников в континентальной Евразии — умолчал. Интересно, сколько стоит страховка от этих напастей? К тому же у страховщиков я был в пятницу...
На российской границе Диме пришлось долго общаться со сторожами и сочинять много бумаг — нам не поверили, что внутри нашего сарая на колёсиках всего лишь надувная лодка с запчастями. Дальше по дороге нами никто не интересовался. Ну, разве что олени.
Перед перевалом, ведущим из Швеции в Норвегию, Дима, к моему изумлению, извлёк банку пива, молча открыл и протянул мне.
Надо пояснить, что в нашем экипаже, состоящем из Гали, выпускницы физфака и гениальной школьной учительницы, Димы, замечательного финансиста, работа которого вызывает образ белки из песенки Ивасей (та, что несёт свой крест бегом в колесе) и меня, инженера-кибернетика без определённых занятий, звание пьющего могу носить только я. Да и то не в России.
Я поскрёб ногтем руль и поднял глаза выше банки с пивом. Дима мечтательно улыбался, глядя в гористую голубую даль. В общем, в Норвегию въехали со своими менталитетом и промилле. И того и другого понемногу.
Смотрящий за порядком в мире тут же нас заметил и устроил предупредительный скальный обвал, запрудивший дорогу потоком машин на несколько километров. Ничего, привычные норвеги проковыряли за час ход и мы покатили дальше, поглядывая на жёлтые таблички «Бьёрнфален».
Приехали. Осмотрели худосочный городок и подходы к морю. Нашли марину и кемпинг и по узенькой дамбе туда вкатились.
Пока озирались, выясняя чего, где, как и, особенно, почём, рядом со мной возник слегка потрёпанный человек, сказавший, что он хозяин кемпинга и самое время поговорить о деньгах. Об этих высоких материях лучше говорить профессионалу, но Дима куда-то пропал. Ну, со мной можно про погоду или про виды на овёс. Как, кстати, овёс по-английски?
Тут появился Дима и с некоторой дистанции хрипло крикнул: «В марину заходит наш корабль!» Я убежал от остолбеневшего хозяина кемпинга в сторону воды, пытаясь растолковать самому себе смысл услышанного. Наш, в смысле под российским флагом? А с чего панические нотки? Он что, с пушками?
Да-а! Под российским флагом к слипу кемпинга приближался СК 24. Брат-близнец нашего Чапаева. С командой из Питера. Капитан Сергей Мерсадыков. Тоже поначитались Шмерлинга и двинули на Лофотены. Лодка 2012 года, помоложе нашей, в общем, такая же. Но палатка одинарная, обогревателя нет. Шесть человек, двое детей, не особо больших, но, по повадкам, стойких. Когда изумление прошло, с удовольствием пообщались с ребятами, получили в подарок норвежский флажок и пару хороших канистр для воды. Приехали они двумя машинами с маленьким прицепом. Ходили без расчёта на ночёвки на воде, но пришлось. С ничейными пляжиками в районе Лофотен проблема. Всё чьё-нибудь. И если стоит хибара, то встать можно не ближе 150 м. А таких длинных пляжей здесь не бывает. За нарушителями следит береговая охрана. Вежливо и неумолимо. То, к чему всё же можно приткнуться, по удобству напоминает береговые укрепления.
Барахла у ребят много, рубка увешана им как активной бронёй. Разобрались-собрались с высокой степенью организованности, чётко и быстро. Мы заняли их место прямо у слипа, по которому и предполагали попасть в воду, спустив по уклону лодку на катках и притормаживая альпинистской страховочной восьмёркой.
Собирались два дня. За это время познакомились с русским экипажем арендованной яхты с капитаном Андреем и замечательной командой, преимущественно женского полу. Путь из марины в душ пролегал мимо нашего стапеля и мы активно общались со всеми по очереди. В результате были приглашены на борт яхты в гости.
Рекордов по времени сборки не получилось и к спуску на воду были готовы лишь 27 июля, во второй половине дня.
Около полусотни обитателей кэмпинга и марины собрались на это зрелище. Путь спуска полностью загруженного «Чапаева» был кривой и с навигационными сложностями в виде ржавого острого железа и бетонных углов. С шутками и прибаутками под сочувствующие восклицания зрителей и, наверняка, полезные советы (реально помогал один пожилой норвег-яхтсмен) плюхнулись в воду, чем и заработали овации. Ну, вот оно, началось!
Но это было ещё не всё... Едва выйдя из марины под бодро тарахтящим мотором, мы обнаружили нашу Галку вылезающей из рубки с квадратными глазами, какими то тряпками в руках и слегка дымящейся! Это наш свежезаряженный аккумулятор, купленный по дороге в Финляндии, при перемещении в рубку плюнул серной кислотой! Плюнул сильно и во все стороны.
Наблюдающие с берега могли вообразить, что видят что-то вроде старинного русского обычая — при выходе в море выбрасывать в воду одежду, спальники, посуду и тут же поливать палубу и себя водой.
Эмпирически выяснили, что серная кислота разъедает, а что не сразу. Полиамиды (капрон, нейлон) быстро и с дымом. Утеплитель спальника (не ведомо что синтетическое) устоял. Корабельный ПВХ выжил. Руки жгло, фанера и бумага слегка обугливались. Галина непромокаемая курточка с гордой надписью Н2О покрылась белёсыми оплавленными пятнами. Она теперь точно заработала надпись Н2SО4!
Кислота утекла не просто так, а унесла с собой примерно половину нашей энергии. Как психической так и электрической. Уныло посовещавшись, поселили нашего кислотного финика в рундук камбуза, стоящий в кокпите. Как только взялись за сушку барахла, выяснилось, что уже прохладно и прохлада эта постепенно переходит в холод открытого моря. Как частенько говаривал на Курилах Дима — так даже интереснее (собственно, это эвфемизм соответствующего моменту словечка из ненормативной лексики).
Вокруг уходили в дымку пейзажи Лофотенского архипелага на севере и снежные горы земли Нурлан на юге. Поставили грот и кливер, ветер слабый, попутный, склоняющий к рыбной ловле. Чем Дима и занялся. Сначала была попытка поймать треску на снасть, которой постукивают по дну. Потом, когда дна найти не удалось (глубина уже превышала здравый смысл) перешли на троллинг.
Благо и табачный дым начал уверенно двигаться в сторону бакштага. Почин был вскоре пойман и съеден жареным. Макрель. Потом ещё одна. О! Грустные сернокислотные воспоминания отошли в прошлое.
Плеснули глоток морскому старику, после этого ветерок позволял идти уже 7-8, потом 9-10 км/ч. Потом я, проснувшись от подпрыгиваний на Галиной закатной вахте, обнаружил, что мы несёмся стабильно 13-16, что хорошо, но по охренительным волнам, не совпадающим с ветром и нам в скулу. Рельеф дна и уже чувствительная океанская зыбь под траурными лучами зари сквозь дыры в тучах создавали валы с картины Айвазовско. К счастью, редкие.
Галка выглядела загипнотизированной и счастливой. Я разгадал её намерения перейти к планирующему полёту и, заменив паруса, заодно вырулил из района подводных рифов, на которые жаловался картплотер. Природе сразу стало неинтересно — и ветер и волна пошли на убыль.
К утру потеплело, Дима даже искупался, проткнув в прыжке большую жёлтую медузу.
Короче, опять образовалась рыбалка. Но без рыбы. Сидели, грызли капусту с моей дачи и смотрели на охотящихся чаек. Они, тоже ничего из воды не вынимали, посматривали в нашу сторону и, тоже готовы были грызть капусту. Кончилось тем, что сразу две птицы запутались в нашей леске. Сначала одна, а потом, приняв возню с леской и общую панику за поимку вкусной рыбы, в капкан попалась вторая. К счастью через некоторое время она отцепилась, а то бы вдвоём крутящиеся веретеном чайки образовали совершенно непостижимый кокон из лески с перьями.
Спасение оставшейся пострадавшей было не простым. Крупная птица два раза до крови меня клюнула, пока Дима её вываживал, а Галя пыталась удерживать лодку в каком-то удобном для рыбалки на птиц положении
Я перестал уговаривать дерущуюся чайку потерпеть, слегка придушил её, размотал и выбросил в небо. Уф-ф!
Что-то ещё скажет Морской старик... Старик сделал вид, что спит, а когда мы последовали его примеру, но не закрыли при этом палатку — полоснул по нам сильным ливнем. Воды в воздухе стало столько же, сколько под нами и почти столько оказалось в рубке. Вахтенному на шквале и так было не просто, и заниматься спасением двух коллег, спящих наполовину в водопаде, было не с руки. Количество разгильдяйства у нас с годами и приключениями не уменьшается — промокли в корягу.
Тяготы жизни рыб, связанные с постоянным пребыванием в воде, мы были вынуждены отныне принять как своё естественное состояние на ближайшие сотни миль. Серная кислота отдыхает!
Впрочем, включённый во всю дурь газовый обогреватель быстро превратил наш тряпочный домик в баню, и если бы не необходимость мокрому нести вахту на холодном ветру, то жизнь на полузатопленном "Чапаеве" была бы возможна
Когда появлялось солнце, что бы взглянуть на наше бедствие, мокрые спальники и прочие важные субстанции быта заполняли кокпит, свисали с гика и, увлекаемые шкотами, ползали по судну. Хода поддерживали приличными и вымпельный бейдевинд, как мог, облегчал нашу участь, унося часть вещей в Атлантику. Как только какой-нибудь носок или штаны подсыхали до лётного состояния, струящийся эфир его подхватывал, и, так или иначе, мы постепенно избавлялись от промокшего барахла.
К нам заглянули дельфины, небольшие чёрные, прыгучие. Понаблюдали за нашей жизнью и показали, как надо правильно ловить рыбу, стройными рядами обныряв всё вокруг лодки.
Ветра обычно хватало, штилей было не очень много, но и в слабый ветер мотор включался довольно редко. Лучше ловить рыбу, чем жечь бесценный бензин!
Вообще-то это была ошибка. Мы же всё-таки спешили к определённой дате попасть в Ондалснес, 30 литров из сорока с небольшим могли бы и спалить. Сэкономить сутки и передохнуть где-нибудь на прекрасной суше. Но мы же — кремни!
Сильно погода не разгуливалась, рифы брать на гроте вообще не приходилось. Только рабочий и штормовой стаксели рокировались на штаге. Вернее, бывали шквалы до 6 баллов, но недолгие и разговор о взятии рифов просто не доходил до дела.
Днём частенько, при подходящих курсах ставили кливер. Шпрюйт кливера забыли дома и при постановке его галсовый угол цепляли за соединение стрингера одного из баллонов с первой балкой. Короче, таскали с одного носа на другой вручную. Это позволяло ходить фантастические бакштаги, совершенно невозможные при центральном расположении паруса. Потом я насобачился сильно набивать фал кливера, применяя для этого альпинистский зажим-каплю и штатный полиспаст оттяжки гика. Кливер уже мог работать как генуя при истинных бейдевиндах. 11+9 кв.м. грота и кливера позволяли при 2-3 балльном ветре шевелиться в пространстве на пару километров в час быстрее. Т.е. суета была оправдана. Ночью парусность занижали, нас трое, вахтенный без подвахты, а события, бывает, развиваются быстро.
Волнение присутствовало всегда. Как правило, океанская зыбь сразу с двух направлений, плюс ветровая волна. Когда ветра было мало, то, несмотря на внушительный размер зыби, всё походило на катание по ровным холмам на чём-нибудь колёсном. Когда доходило баллов до 5, при истинном бейдевинде или даже галфинде, то начинались чувствительные шпыняния корабля под дых. При 6 баллах спать в рубке становилось затруднительно (а вне её затруднительно было всё). Авторулевой тоже кончал работу на 5 баллах.
Про величину волн в метрах — статистические методы обмера как-то забылись, доставала не абсолютная высота ветровой волны, а её обрушающее действие на многометровую зыбь. В целом, если скажем, вахтенный не проникся чувством ненависти к тем, кто дрыхнет в тёплой рубке и старался вести лодку с умеренными скоростями (а не гнал на грани отрывания шверта и души от тела), то и на страшненьком волнении жилось не плохо.
Ну и всё же про высоту волн: почти всегда в том или ином месте горизонт был закрыт от глаз рулевого. Т.е. бугорки были выше, чем 0.6(от воды)+0.4(сиденье)+1(от зада до глаз)=2м. Если встать, то картина почти не менялась. Вообще, в отличие от тихоокеанской зыби Курил, для норвежских прибрежных бурных вод характерны провалы в волнах. Т.е. среди более-менее среднего волнения вдруг возникает ямища, величием сильно превосходящая минувший и грядущий гребни. Одну такую, самую большую из виденных мной, я описал бы как овраг, длинной 50м, шириной 20м и глубиной 4м.
Мы начали скатываться в неё боком, некоторое время побалансировав на движущейся кромке, а потом, поняв, что не уйти, рулевой направил лодку носами вниз. Обошлось.
Как то, после окончания очередного расстройства погоды, ожившая Галка достала гитару и устроила музыкальную вахту. Чайки тут же расселись по присмиревшим волнам вокруг Чапаева, а Морской старик выпал в осадок часа на 4 в состоянии штиля. И, хотя концерт был единственным (так уж сложилось, вообще-то гитаристов следует изысканно понукать), он запомнился, ну хотя бы с точки зрения усмирения природы. И моей внутренней, в том числе. А то как-то уж очень сурово у нас все получалось. Эх, еще бы флейту и варган! И скрипку.
Гитара была загадочным местом, где от нас прятались всевозможные вещи. Однажды два дня искали Димин мягкий рундучок с рыболовными принадлежностями. Ветром его никак не могло унести. Засунуть в наши сеточные рундуки, тоже, уж больно сложно. Но исчез. Был после многочисленных попыток найти (без него рыба ловилась плохо) обнаружен в отдельной герме, где жила гитара. А в последствии и Галины альпинистские кошки нашлись там же. Через некоторое время, даже если исчезала моя кружка с кофе или горящая сигарета, косился на герму с гитарой.
Вообще-то, мы, конечно, уставали.
Но это распространялось только на плохую погоду, особенно когда лили дожди. Когда же выныривало солнышко, все чувствовали себя вполне счастливыми и откровенно радовались общению с океаном и друг с другом.
Возможно, правда, наше чувство юмора всё же претерпело некую аберрацию. Однажды, пообщавшись по ожившему очередной раз телефону с нашим незаменимым синоптиком Олей, Дима выдал — у Оли день рождения, поэтому прогноза три дня не будет. Я думал, он пошутил... ну или она... А Морской старик шутки понимает правильно?
Что бы там ни было, я продолжал ободрять народ своими радостными предвидениями и расчётами, что вот пообвыкнем, начнём держать побольше парусов и подольше, и бесконечность впереди начнёт сокращаться ещё стремительнее. Но редко, когда я сдавал 4-х часовую вахту, внеся в копилку пройденного хотя бы 40 км по курсу.
На полярном круге решили устроить праздник. Нам с Галей уже приходилось его пересекать во все стороны, а Дима, под парусом, впервые. Долго сначала вспоминали, потом вычисляли максимально точную широту оной магической линии. Сошлись на 66 с половиной градуса. До этой величины я и развёл спиртовую настойку на кедровых орехах. Суровый напиток.
Пока праздновали, заехали в архипелаг из островков-рифов. Было тихо и ничего страшного просто так нам не грозило. Пришлось изобретать приключения самим. Стало интересно, а удастся ли «Чапаеву» идти в бейдевинд настолько круто, что бы вырезаться из этой каши не тремя галсами, а, скажем, двумя, сведя лавировку к минимуму. Прошли «в тонкую» грозный мысок, потом я глянул на трек в навигаторе и ахнул: лавировочный угол лучше 80 градусов! Так скоро в левентик начнём ходить! (Ну, это, наверняка, игры кривых течений возле мыса, хотя всё равно приятно, что мы не баржа).
Зоны рифов, на десятки км выдающиеся в океан, раз в сутки-двое усложняли и одновременно разнообразили наше свободное скольжение по бугристой воде. Комплекс первобытных мореходов, боящихся потерять землю из виду, мною пока не изжит, и курс я прокладывал, срезая небольшие архипелаги, часто невероятно красивые (ну и покороче так, всё же.)
Глядя с дистанции километра в 2 на очередные рифы, обратил внимание на особо живописные столбы брызг, образуемые на них зыбью. Волна как бы считала невидимые для нас препятствия, поочерёдно, раз 5-6, с некоторым интервалом взлетая к небу взрывом. «Как будто из автоматической пушки палят» — хмыкнул я про себя. Из пушки. Палят... А ведь, чёрт, очень похоже!
А может, правда, учения какие затеяли?! Долго ещё косился на взлетающие пенные колоссы...
Вообще, зоны рифов в тихую погоду манили к себе своей живностью, заковыристой
архитектурой, просто уже соскучились по чему-то твёрдому под ногами. Но вот под
швертом бы не хотелось.
Галка как-то спросила, так, для поддержания разговора:
— А что будет, если действительно, на риф наехать?
— Да, наверное, ничего не будет... — был ей дан задумчивый ответ. — Ну-у, может что-то останется.
Красоты, периодически дразнящие нас, привели к полному истощению мозгов видеокамеры, в результате чего на сушу была отправлена СМС-ка: "Рита, привези SD-карточку на 32ГБ и 2 Б рома. Только не перепутай!".
Вина, по поводу нашего скачка а-ля баллистическая ракета, во мне жива до сих пор. Из смс-ки Гале, по поводу того, какая лафа нас ждёт: «...может будет пара переходов по 24-30 часов. Всё остальное — не напрягаясь…».
Правда, предложение это завершалось смайликом, похожим на оскаленный череп...
Сейчас я мысленно прокручиваю сразу несколько вариантов, как можно было бы избежать этого нашего приключения (более или менее очевидных), и, тем не менее, встретиться вовремя с горной командой, но... тогда не было бы и приключения! И остался бы пробел в «исследовании краёв дозволенного»! Да и счастливы мы были в нашем воздушном замке (ну, по крайней мере, периодически).
К концу пятых суток, когда погода начала опять загибаться, впервые возникли размышления об обратном пути. Захочется ли нам повторять наш маршрут (хоти бы и разбив его на части)? Или просто пригнать машину в эти края и назад в океан не ходить.
И вдруг выяснилось, что мы все ещё совсем не насытились морской жизнью. «Пощады никто не желает».
Мы изменились за эти 6,5 суток. Ну, Галке получшало и она вообще влюбилась в море (вначале её укачивало, было мокро и хреново), текст знаменитой смс-ки она мне напомнила уже, примерно, на третий день. Мы же с Димой несколько иссохли в этом мокром мире.
Дима уже не доверял беззаветно фразам, что мы вот-вот двинемся необычайно быстро и времени на восхождения и путешествия у нас будет в достатке. К тому же, мы разошлись в подсчёте минувших суток на один день. Сейчас это кажется невозможным при наличии аж пяти датчиков атомных часов в навигаторах, стартовой точки в марине Лодингена и кусков трека в первый день плавания (да ещё и смс-ки с датами в телефонах), однако штурман в своём заблуждении был упорен и неумолим, и, вместе со всей электронной фигнёй, был сочтён невменяемым.
Мне и самому так частенько казалось. Периодически телефоны поздравляли нас с очередным прибытием в Норвегию, молчком обновляли московское время на более правильное (особенно прикольно во время вахты), раз в два дня предлагали услуги такси.
Такому бурному общения с внешним миром должны были препятствовать вполне однозначные запреты владельцев устройств: Нельзя ничего! Но... Дальнейшее объяснение коммуникационного психоза электроники сильно смахивает на басню Штирлица про отпечатки пальцев на чемоданчике Кэт. Но, тем не менее...
Я за несколько дней до отъезда попытался с помощью картплотера (у него есть имя собственное — Недоумок) присосаться к интернету, живущему в Димином самсунге. Как мне показалось, ничего не
получилось. Ан нет! Ну, т.е. в интернет я действительно не попал. А вот некая тайная связь между блютузными устройствами
образовалась. Затем к картплотеру присосался мой, не в меру общительный телефончик. (это у них и раньше бывало). Её, этой связи, хватило на синхронизацию времени и даты, но синхронизацию несколько нервную и
дёрганную. Время переустанавливалось, как-то так, что не было одинаковым во
всех претендентах на знание времени.
А однажды все устройства, имеющие gps-датчики резко установили часы на 2 часа позже. Нота бене! Ну и на хрена мне точность в доли секунды, если с часами и днями кранты! А, вот, у Слокама был жестяной будильник...
(Это мы, спасаясь от сулоев в прибрежной зоне, часа 3 ломились в открытый океан и оказались в нейтральных водах. GPS-ы тут же массово перекрестились в Гринвич!).
Видать, мы и так были достаточно счастливы, раз часы над нами издевались.
Впридачу, какие-то крупные морские авторитеты пожрали все наши уловистые снасти и оставили то, что почти никому из рыб не нравилось. Съеденные блесны по цвету и форме напоминали обыкновенную десертную ложку. Стал подумывать о сверлении нержавейки (а вот олеиновой кислоты для этого в ремнаборе не было).
Когда я прокладывал последний кусок пути по Атлантике, перед заходом в нужный фьорд, уже в зоне рифов и шхер, то совершил ошибку (всё мерещились всякие напасти, сам себе не доверял и, в конце концов, исправил правильную точку на какую-то приблудившуюся в сознании.) Короче, лишних 70 горбатых морских вёрст я нам добавил.
Когда я об этом, с мрачной торжественностью, сквозь дождь и ветер, объявил команде, глядя на гик как на виселицу, мне показалось, что Дима с Галей вовсе и не расстроены случившимся продолжением нашего удивительного общения с Океаном, однако...
Произошедший шквал эмоций хорошо подчеркнул тут же случившийся кромешный ливень, что собственно и не позволило дальше делиться впечатлениями от новости — не слышно ни бельмеса.
На входе в шхеры расстались с океанской зыбью и встретились с туманом, бойким судоходством и кучей навигационных сложностей. А через несколько часов и с буйным местным горным ветром. Лавировать в туманных потёмках среди красных, зелёных и белых огонёчков не хотелось, но и под мотором в сужениях фьорда один чёрт пришлось двигаться галсами. На очень коротких злых волнах, при попытках идти в лоб по курсу, мотор мерзко хрюкал, воротил морду и намекал, что у него 6, а не 36 л.с.
Всё ночь долбали последние 70км до благословенного Ондалснеса, воспетого велосипедистами, каякерами и любителями больших нависающих гранитных стен, и вот утром я был разбужен криком капитана Димы: — Миша, а что тут Ондалснес?!
Ну, вообще-то, да! Местом встречи с девчонками мы назначили город. Целиком, блин! А фонтан тут есть? Или какой-нибудь медный всадник на вздыбленном велосипеде...
Нашлись.
О, какое это счастье, спустя 6.5 суток и 500 миль услышать шмурыганье носов корабля о гальку пляжика возле железнодорожной станции, под табличкой «палатки на рельсах не ставить»!
Земля под ногами чуть-чуть кренилась, прикидываясь палубой. Было даже приятно, вспомнился «Снарк» Лондона и качающийся стол на Гаваях.
Из прибрежных кустов появились три прекрасных восходительницы с улыбками до ушей и банками пива.
Жизнь удалась!!!
Итак, мы встретились с горной составляющей нашей экспедиции.
Глава и движущая сила её — Маргарита Чистякова, альпинистка, яхтенный капитан, и тренер по таким интересным вещам, как горные лыжи, скалолазание и горный туризм. А ещё в прошлом нейрохирург (но это нам не пригодилось). Это она 10 лет назад выманила меня из пресной воды на Белое море.
Тогда, на берегу речки Ковда, струящейся порогами вдоль опушки соснового леса, я пил солоноватый кофе и недоумевал, что это Рита норовит согнать меня с удобной зелёной лужайки с сиреневыми маргаритками, на которой я собирал очередного "Шестипалого". А теперь морские приливы и отливы ощущаются как неотъемлемые ритмы собственного тела.
А ещё раньше она, помнится, выясняла, где это учится моя дочка Сашечка, и что это за школа такая - Муми-Троль. А теперь её воспитанницы из турклуба Муми-Троль покоряют потрясающие вершины и тех, кто на эти вершины всё ещё смотрит снизу. На горах родины Муми-Троля это было просто здорово!
(Ну а я, соответственно, чувствую себя Снусмумриком, да и у большинства моих "шестипалых" были красные паруса, ну хотя бы стаксель. У Диминого «Чапаева», кливер, вот, краснополосатый).
Таня и Настя. Танька и Ёж. Две пряности, без которых было бы совсем не то. Два заводных зайца, за которыми не угонишься, а если они вдруг взяли и уснули — не добудишься. Вообще!
Ёж как-то уснула поперёк входа в рубку. Ужасно неудобно было через неё лазать, хуже оттяжки гика. Однако ничего поделать было нельзя. Пинай — не пинай.
А Танька ухитрилась заснуть прямо на спинке нашего «дивана» в кокпите, с которого перед этим вглядывалась в даль во время своей вахты. Пришлось привязать, а то не факт, что проснулась бы, даже упав в кильватерную струю.
В выспавшемся же состоянии — это наши «забойщики» на льду и скалах, рулевые на вахтах и украшение судна. Ёж, Галина дочка, хаживала со мной по Белому морю и Ладоге.
И в горных походах вместе бывали. Танька единственная у нас впервые под парусом. Зато совершенно горное создание. Когда-то, с её папой Володей, мы встретили на Кавказе, в детском горном походе, на крутом заснеженном склоне больших дядей с ручным пулеметом и ещё чем-то, не менее убедительным. Они — вниз, мы, с детьми и большими рюкзаками — вверх. Уважительно посмотрели друг на друга…
Мы втроём, Галя, Дима и я, попав с корабля на бал, покачиваясь после недельного плавания и выпитого пива, с легкомысленной радостью отнеслись к идее тут же сбегать на ближайшую горку, высотой всего 1200 м над уровнем «Чапаева». Две Останкинские башни и одна Шуховская. Без лифта, но по тропинке, но крутой, зато без груза... Ну, собственно чего ж, мы тоже ноги переставлять когда-то умели.
Дима, напремер, способен зимой на Эльбрусе без обморожений переносить частичное оледенение тела.
Или тропить где-нибудь на Кольском по уши в снегу, да ещё с грузовыми саночками.
Галя, любительница одиночных путешествий по лесам и болотам и восхождений, как, например на Виспен.
На фото попытайтесь найти тропу, по которой Галка поднялась и спустилась. (Подсказка: я не нашёл, но она где-то там есть).
Ну и я тоже, большой поклонник льда и скал, в недалёком прошлом.
Перед тем, как ринуться на гору, мы перечалили «Чапаева» к устью речки Раума (Не путать с другими европейскими раумами, большими и маленькими. А приток у неё называется, вообще, Истра! Домой приехали).
Сняли мачту и, пройдя под двумя мостами, причалили к удобной лужайке у кемпинга. Симпатичный навес, вода и электрощиток рядом, хоть на борт проводи, подальше — туалет и душ. Денег взяли немного, как с палатки. А чё? Палатка такая, с поплавками. 3.5 на 7 с лишним.
Ну и вышли на наше первое Норвежское восхождение.
Нас обуял восторг предвкушения движения в волшебный мир гор, и.. но..мы...
Мы с Димой померли. Смерть была тяжелой. Оказывается, недельный морской отдых что-то сделал с нашими ногами, и они, не то чтобы не идут, но двигаются как-то болезненно — не спеша. Ко второму часу движения вспомнились всякие недостающие в наших телах связки, мышцы и хрящики. И мы превратились в якорь.
Галка, поначалу тоже никуда не торопилась, но к концу второй "Останкинской башни" разошлась до скорости своей неудержимой дочки Насти.
Танька шлёпала по камням, кое-где и отвесным (там висели перила из цепей, чтобы лезть) в шлёпанцах, а драгоценные горные ботинки были бережно занесены на гору в рюкзаке.
Маргарита с тревогой поглядывала назад, на нас с Димой, пока нас ещё было видно.
На спуске мы отстали навсегда. Причём ещё и друг друга потеряли.
Случайно встретились у магазина уже на берегу и печально отправились заливать горе.
На следующий день мужская фракция экспедиции решила никуда не ходить, а женская — наоборот, освободившись от балласта, умчалась на полтора дня в большие снежные горы неподалёку.
Без дела сидеть, естественно, не пришлось. После прибытия надо было ликвидировать полный бардак на корабле и вокруг, заряжаться электричеством, радоваться давно забытому интернету.
Народ с кемпинга за всем этим с увлечением наблюдал, иногда подходил пообщаться. Нас всё время принимали за англичан. Поскольку корабль экстравагантный и явно не дракар, ну, значит из Англии. Хотя, конечно далековато.
Когда один норвег - профессиональный моряк, узнав, что мы пришли из Лодингена, издал изумлённый вопль, типа, Англия-то, вот она, рядом, Дима озадачился созданием флагштока, чтобы поднять наш российский флажок. (Мачту мы сняли из-за прохождения под мостами). Потом, что-то его отвлекло, патриотизм пошёл на убыль, и на очередной вопрос, что мы, видимо, англичане, раз ходим на такой хреновине, ответил утвердительно.
На следующий день, к вечеру девчонки прискакали счастливые от скал, льдов и хорошей погоды. Мы с Димой могли похвастаться только вкусным ужином.
Уже в потёмках, когда народ разбредался спать, к нашей беседке подвалил крупный пьяный мужик и как водится, начал невнятно что-то излагать, вроде по-английски. Я его не понимал совсем, а Танька с Ежом, из-за моей спины, подсказывали, что мужик вещает, что-то вроде того, что он такой же, как и мы. Типа родственник.
Пьян он был порядочно и... ну я не удивился, «как не удивился бы реанематор или милиционер».
На освящённый веками в таких случаях вопрос: «Where are you from?» был получен подкупающий своей искренностью ответ: — Как откуда? Из паба, ясное дело!
Выяснилось, что это финн, вернее, норвег финского происхождения. Распознал нашу русскую речь и проникся родственными чувствами. Очень приятно, правда! Даже стало стыдно, что мой дед когда-то с ними воевал. Хотя, сами себя мы ещё хлеще перекорёжили...
На следующее утро "Чапаев" опять стронулся с места. Собирались долго, нас стало шестеро, командовать кому, чего и как делать не хотелось. Наконец всё сложилось само собой, выкатились во фьорд, поставили мачту, и начался полуторасуточный переход среди конечно же очень красивых фьордов, правда, их вскоре затянула мгла. В прогнозе погоды не было никаких ужасов, достойных содрогания — лавировали, радуясь усилениям ветра, позволявшим идти покруче. Потихоньку всё начало свистеть, галсы вытягивались всё больше в нужную сторону.
Мгла сгустилась в сплошной туман и тут мелькнула мысль, что это не горный местный ветер, а внеплановый атлантический циклон дует через длиннющий хребет, которым мы пока прикрыты, но где-то впереди, помнится, было резкое понижение, почти до моря. И там мы получим по полной! Только привелись что бы зарифиться, как совсем рядом, выше тумана, мелькнули сразу две высоких надстройки. То ли два сухогруза, то ли один с двумя надстройками, на носу и на корме. Нам хватило бы и одного...
Рванули в сторону от этих монстров, получилось в галфинд на шести баллах — ну очень быстро! Только привелись, я взял сразу два рифа, не замечая в ажиотаже, что ветер слабеет. И тут же крик Риты: "Скалы!". Мне показалось, я даже эхо услышал.
Хода нет, нас несёт на булыганы, и они уже в нескольких метрах. Дёргаем одновременно шверт и мотор. Один всплывает, другой заводится… прибой шипит рядом.
Врубаю ход... всё, можно успокоиться...
Непрогретый движок самодовольно глохнет!
Усевшись на баллон, отпихнулся от первого валуна, второго, и тут в той стороне куда отпихнулся, из тумана выглянул пологий гранитный слип. Свалился в воду, уговаривая «Чапаева» не лезть в камни. Тут из рубки подтянулась выспавшаяся команда, сначала зачалили «Чапаева» на слипе, потом развернулись и впрыгнули обратно в туман. Уже под мотором.
Ветер кончился вообще! Это был, всё же, финальный аккорд горной.
Пока я грелся в рубке, народ веселился по поводу недавних пожеланий Ритки, найти какой-нибудь необитаемый, симпатичный кусочек берега и там постоять. В общем, мы впечатались в сушу «по просьбе Риты из Москвы»…
Наш путь в соседнюю систему фьордов предполагал кратковременный выход в открытое море (миль на 10-15), хотелось разбудить Таньку с Ежом, чтобы показать им волнующуюся Атлантику в сером предутреннем свете, а заодно и магический след светящегося планктона, остающийся за лодкой. Но ведь сони же, беспробудные!
Долго разглядывали огни футуристического здания, должно быть аэропорта, на карте в том месте аэродром, и вдруг «аэропорт» резко двинул в нашу сторону и просвистел параллельным курсом светящейся горой.
Попрыгали среди сулойных бугров и опять оказались на ровной стокилометровой полоске воды, по краям которой начали громоздиться горы. Стало становиться тепло, и тихо. Тихо, к сожалению. Немножко потарахтели мотором.
Так как залезали всё глубже в континент я, по традиции, ожидал горный ветер и лавировку, однако раздул на несколько часов попутняк. Так и летели полдня, до вечера под гротом и кливером в бакштаг меняя галсы, между большими пароходами и большими горами.
Подъехали к городку Хелисилт в культовом районе Гейрангерфьорд. Место туристическое, приткнуться некуда. Перепрыгнули было трос на чью то заныканную территорию (фордаком), выпрыгнули обратно (под мотором), по привычке въехали в реку, но там мелко и низкие мостики. Утихомирились окончательно в марине кемпинга с удобными для нас гнёздами с модулем 3,5 м.
Нравы тут пожёстче, никакой наивности в смысле денег: только наличные и сразу.
Следующие пара дней — восхождения. Чапаев остаётся ждать нас в компании разнообразных моторных лодок.
С утра вылавливаем нужный автобус, вроде как рейсовый, но про него никто ничего толком не знает, даже где на него садиться; в конце концов, он был пойман и привёз нас куда надо (не близко).
День был долгим, опять подъём к вечным снегам, и закончился ночёвкой у ледникового озерца в тумане и дожде. Снова предполагался темп вальса: сходить на следующий день две горы.
Одну ходят все, и она попроще (Слоган), другую — видимо, никто, кроме той Брикке, в честь которой она и названа (Бриккестинген). Трекинг 4-й (высшей) категории по местным меркам. Видимо, всё, что сложнее 3-й, считается 4-й. Хоть Эверест.
Начали с той, что посложнее. Уже на подходах стало ясно, что Брикке была ведьма, по крайней мере, умела летать.
Тропы нет, и не может быть в принципе на живой, подвижной морене, которую пришлось траверсировать часа два.
Дальше — ура, ледник! Настоящий, синий, с трещинами. Здесь расстались с Галкой — начали разваливаться её любимые «вечные» ботинки.
А дальше не просто. На открытой средне-крутой части ледника Ритка попыталась улететь вниз, Танька поймала её, зарубившись в удобной трещинке. Добежали до скал, укрытых облаком от самого подножия. Мы с Димой образовали отдельную медленную связку, но особенно не отставали.
Дальше, после бездонного ранклюфта — крутенькие мокрые скалы, со структурой а-ля черепица. Местами трухлявые. Под гипнозом слова трекинг всё искали тропу, ну какие-то потёртости на скалах. Ничего такого не обнаружено. Три верёвки лазания со страховкой.
По имеющемуся описанию, с вершины потрясающий вид во все стороны. В нашем случае, потрясающий вид был только на наши счастливые и мокрые физиономии в тумане.
Спускались обратно три верёвки, последнюю заклинило при продёргивании, пришлось повозиться. Потом бегом по леднику вниз, потом вниз по крутой живой морене, уже не бегом, а абы как. Вернулись к палаткам, нашли там Галю, реанимирующую ботинки, и, по-прежнему в дожде и тумане, помчались (кто ещё мог мчаться) дальше вниз, завязав на сегодня с восхождениями на мокрые невидимые горы. В пятнадцати км вдаль и один км вниз нам светил тёплый сухой автобус.
По дороге заглянули в местный горный приют — солидное здание на перевале.
Такая гостиница-самообслуживание. Недешёвая. Устроили там праздничный банкет-перекус. Подошли пообщаться измученные норвеги, пилившие снизу вверх. Поинтересовались откудова: Russian говорим, они переспросили не разобрав, мы уже хором пропели «Раша!». Не поняли, пришлось перейти на норвежский:
— РУСЬЯ!
— О! — типа, так бы сразу и сказали.
Вообще-то мы засиделись, а дорога ждала длинная и довольно хреновая. Предусмотрительная Галка в своих недоботинках свалила заранее. Все остальные с ощутимой задержкой. Я с полчаса пытался гнаться за Риткой, слушая за спиной топот Ежа и Таньки, потом сдался, хотел было уступить дорогу, но, по-моему, они через меня просто перепрыгнули. Главным помирающим стал я.
Еж на полном скаку поскользнулась и упала носом в лужу, глубиной примерно с неё, лежачую. Я отстал минут на 20 хода, однако слышал хохот Таньки по этому поводу. Ёж смеялась под водой, булькая.
Мы с Димой задумались о такой правильной реакции на житейские невзгоды.
На автобус не успевали и остановились на ночёвку на лесной дороге, в общем-то симпатичном месте (а вокруг было суперболото) и рано утром выскочили на дорогу с автобусной остановкой, заросшей малиной.
Автобус не приехал, возможно, потому, что была суббота. Застопили с большим трудом машину, которая могла взять лишь двоих людей, зато все рюкзаки. Уехали мы с Галей, остальные потопали ловить такси в городок Странда.
По дороге пообщались с нашим водителем, рассказали про нас, узнали, что у него тоже, как и у нас 24-х футовая яхточка, что такая сопливая погода в этих местах — обычное дело.
Парень поинтересовался нашими профессиями. Уж не знаю, что он там ожидал услышать, но заметно удивился. Учительница и инженер. «Рудименты в нынешних мирах...».
Когда собрались все вместе, произошла очередная вспышка обсуждений, результатом которой был стремительный выход в море. Ещё одним совместным восхождением и оплаченными сутками стоянки пожертвовали в пользу продолжения плавания.
Ещё около сотни километров вместе, до Олесунда, большого города в конце земли фьордов, а потом разъезжаемся, кто на автобусе к самому большому ледниковому плато, кто на «Чапаеве», тоже к ледниковому плато, но поменьше. Северо-восток и юго-запад.
Но нам ещё в этот день светил знаменитый фьорд Гейрангер. Это рядом с Хелисилт, бешеному катамарану 10 миль не крюк.
Ну, Гейрангер, да, красив — водопады со всех сторон, многие совсем отвесные, падают с 500 м прямо в воду фьорда в виде душа.
В одном месте (но только в одном) на отвесной стеночке — идиотские автографы краской. Норвеги их специально, что ли тут не смывают, в назидание? Типа, смотрите, как просто испоганить такое замечательное место.
Дошли до городка в конце фьорда, чуть-чуть пошастали и двинулись на выход. Шли под мотором, по фьорду шарахалась рябь, отражаясь от скальных стен, где-то что-то дуло, но не у нас.
Мотору эта рябь не нравилась, о чём он сообщал частым хрюком. Когда же стемнело, на моторе зажёгся яркий красный глаз. Боже мой, индикатор давления масла! Заглушили, полезли, уже с фонарём, разглядывать больного. Масло оказалось на месте и правильного цвета, раньше таких жалоб не поступало... или не замечали? Нас начало сносить на скалы под очередной водопад, уж было потянулись за вёслами, но тут Дима дёрнул движок. Тот затарабанил вполне себе ровно. И чего было? Симулянт.
Появилось лёгкое дуновение, пошли любимыми бакштагами среди живописных потёмок. Двое на вахте, четверо дрыхнут в рубке.
Утром, уже близи Олесунда залезли в мелкие проливы между островами. Пристроились за каким- то катером, понадеялись, что он знает, куда прёт. Потом заметили, что и за нами уже пристроилась парочка таких же надеющихся. Катер куда-то внезапно сгинул, и мы стали чувствовать себя лоцманским судном. В картплоттере траектория нашего движения беззаботно струилась по суше, демонстрируя ошибку метров на 50.
Благополучно выбрались на простор: доки, склады, порт, ну вот и город нашего расставания.
Грустно, идёт дождь. Погуляли по городу (Дима успел посетить музей рыболовства), купили девчонкам билеты на автобус на завтра и отправились искать место приткновения для прощального банкета.
С кемпингом облом, у них нет марины (он вообще где-то в парке), в яхт-клубе, наоборот, только марина и никакого леска. Но рядом, метрах в 500, островки. А там что? Видно только заросшие лесом скалы. А там как раз то, что мы искали!
Можжевеловый лес с полянками, заросшими вереском, кое-где малина, удобный причал, и никого нет! Не только людей, но и строений нет. Нет и надписей, типа "посторонним В".
Несмотря на мерзкий дождик возникло ощущение, что попали в рай.
Построили высокий тент, неожиданно найдя ещё одно применение надувным каткам-сиденьям (в качестве столбов).
Эх, вот чего нам не хватило — это таких чудесных посиделок!
На следующее утро под прощальным дождиком отвезли горную троицу на автобусную станцию (рядом причал).
По дороге посматривали на выход в открытое море — ворота из двух гор, а между ними что-то серое чернеется. Бр-р! Нам, которые без автобуса — туда.
Всё, проводили, заправились водой и бензином, потянули время, сколько могли, и, деваться некуда, закусив губу, отчалили в обратный путь.
Выйдя в мрачную Атлантику, получили то, что и было нарисовано в природе — полную задницу. И природа явно собиралась расходиться ещё.
И, хотя можно было идти по генеральному курсу одним галсом вдоль побережья, решили всё же убежать от рифов и беснующейся зыби подальше в море. Как раз куда-то в сторону Исландии.
Предстояла штормовая ночь (причём, на этой широте, ночь уже настоящая, часа два гарантированных потёмок, а тут ещё и непогода).
Убегать пришлось долго. Невидимые подводные ступени тянутся очень далеко, дальше, чем десяток миль и морская свистопляска — вслед за ними. Редкие островки всё это дело никак не экранируют. Иногда закладывали пробный галс в сторону генерального курса, но волнение продолжало расходиться — возвращались на курс «подальше в космос».
На моей любимой предрассветной вахте наблюдал загадочное явление из серии летающих тарелок. Причём тарелкой был «Чапаев».
Ветер шёл волнами, то усиливаясь, то стихая, очередное затишье затянулось и мысль о том, что пора бы рифить грот, преобразовалась в размышления о замене стакселя на побольше. Но нет, затаившаяся было чума, ударила с удвоенной силой. Быстро скинул стаксель и, лавируя под одним полным гротом, двинулся в сторону далёкого маячка, невнятно моргавшего сквозь туман и брызги. Маяк был на островке в конце последней гряды рифов, не очень большом, но достаточном, чтобы за ним спрятаться и зарифить грот в более спокойной обстановке. Галсы пришлось закладывать покороче — кругом рифы.
И тут обнаружилось, что обоими галсами я могу идти на этот самый маяк. Это как же? Это уже слишком!
Иду бейдевиндом левого галса, подбираю чуть покруче — на маяк, поворот оверштаг, гик рявкнул над головой, шкот просвистел по погону, иду уже правым галсом и — опять на маяк, вон он, икнул чуть наветреннее...
После пары контрольных галсов эффект подтвердился и изумление перешло в панику. Валить отсюдова, пулей!
Я не мог представить себе природные причины этого явления, значит — нечистая сила, а из оберегов у меня только каптплоттер, да и тот в рубке.
Возникло жуткое ощущение, что каким бы курсом я сейчас не пытался идти, всё равно впереди будет хищно вспыхивать это красное око...
Но, всё же, убежать удалось. Чудеса остались сзади по левому борту.
С ветром и волной — тоже какие-то непонятки. Ветер явно усилился, а вот волнение, так же явно, стало добрее. Я, собственно, уже не видел волн из-за сгустившихся потёмок, но удары под дых «Чапаеву» стали менее акцентированными.
Ну, это-то объяснить можно. Спасаясь от заколдованного маяка (маяк - маньяк!) я пошёл под более благоприятным углом к волне, да и зону сулоев мы миновали, а из-за того, что несколько увалились, пошли заметно быстрее, вот и вымпельный ветер усилился.
А вот маяков, наверное, всё же было два, да ещё и разделённых скальным гребнем так, что видно мне было на каждом галсе только по одному. Т. е. правил я, всё же на разные маяки.
Несколько позже со стороны континента возникла ещё одна феерическая картина, воспроизводимая двумя вращающимися маяками, хотя из-за нашего взаимного расположения, как маяк воспринимался только один. А от второго периодически возникал световой взрыв в виде стремительно расширявшегося полукруга. И именно тогда, когда первый маяк светил в сторону второго. Луч светового «выстрела» в какой-то момент становился видимым в клочьях тумана и тут же вспыхивал нимб второго маяка, в который как бы "попал" луч первого прожектора. Апокалипсис!
Когда и с этой феерией расстались, очередной «маяк» появился в небе, апериодически подсвечивая низкие тучи. Видимо, вертолёт береговой охраны шаркал своим прожектором. В конце концов нашёл меня, ослепил до состояния крота в сметане и исчез.
Сдал Диме вахту с искренним пожеланием не встречаться с маяками.
Предполагаемая рыбалка на утренней заре откладывалась из-за продолжавшейся морем игры в пинг-понг нашим кораблём. Но всё же легчало. Ещё через 4 часа, на Галкиной вахте мы просто неслись по курсу со стабильной скоростью больше 6-ти узлов по большим волнам без прыжков и ударов. Слева было красивое небо, справа — проехавший через нас, конец света. «...и мы — посередине...».
Вспомнили, что сегодня 13 августа, ДР Таньки. Ну, ясно, что морской старик это тоже вспомнил, пришлось ему плеснуть.
К вечеру всё успокоилось, и к следующему утру завели мотор.
Однако море жило какой-то своей жизнью, хоть и без ветра. Налетала зыбь с разных направлений, а то и с нескольких одновременно, и эти «посланцы из других миров» складывались, вычитались, дробились, чуть ли не умножались по своим непостижимым тригонометрическим правилам. А чаще, вообще, без правил. То возникали «стиральные доски» из густого ряда водяных бугорков, то наперерез мчался оживший жидкий монумент, то всё распластывалось неподвижной голубой ртутью...
Дима, дождавшись умиротворения природы, занялся рыбной ловлей. Поймалось две макрельки. Он обратился к Морскому Старику с просьбой о третьей рыбке, мотивируя это тем, что нас на корабле трое. Раньше мы обращались только с просьбами о погоде, а то ведь, как в сказке про золотую рыбку. Могут и корыто расквасить. Вроде, ничего, сработало, рыбка тут же попалась.
Морская щука, похожая на крупного малька рыбы-пилы. После поимки рыбы Дима оглянулся за корму и увидел торчащую из воды воронёную метровую косу, а вскоре рядом всплыла вторая, такая же. Касатки! По одной на каждый баллон катамарана... Вот, любит пошутить Морской Старик!
А косточки у морской щуки оказались небесно-синего цвета...
Настала пора опять приближаться к шхерам, поближе к лежащим за ними неизведанным землям. За спиной 350 миль перехода, осилили за 4 дня. Прошли первые удалённые и очень живописные островки со слабоподвижными камнями в виде тюленей.
К ночи немного раздуло в бейдевинд. Когда сменял Галю на вахте, то она обратила моё внимание на необычное слабо светящееся облако через полнеба в зените, тянущееся с юга на север. С очень ровными краями. Ну, наверное, раздувшийся инверсный след от чего-то очень-очень большого, быстро летающего…, правда, не очень-то похоже...
След плавно растаял, потом появился снова, потом, через десятки минут опять растаял и взамен появилось на том же месте два. Ого! Погода, что ли собирается чудить?
В этот раз вести лодку было суперудобно: сразу на три ориентира по курсу - далёкая, высокая скала, зубом торчащая на фоне зари, яркий Юпитер и яркая Венера, которая, после Галиных вычислений оказалась Марсом. (Почему-то совершенно не красным). В Юпитер Галка тоже не верила, но, всё же он оказался сам собой (только какие-то оптические эффекты задрали его очень уж высоко над горизонтом).
В предвкушении очередного фантастического рассвета сопровождавшее нас дуновение прекратилось. И тут же обнаружилось течение не в нашу пользу. Стал нежно заводить мотор, а он, такой же не выспавшийся как и я, не отвечает взаимностью, гад!
И тут, сквозь сонные всхрапы мотора — Чу! Что это? Прибой среди чистого моря! Поднял глаза — Батюшки!
Длинный невидимый риф, к торцу которого нас тянуло течение, издавал алчущие, утробные звуки. Я то же издал утробный звук... Тут же, будто испугавшись вместе со мной, мотор завёлся, и мы поехали искать другие неодолимые препятствия, навстречу встающему из моря светилу.
С появлением из-под горизонта солнца оттуда же появился и ветер. Бейдевинд под всеми парусами на пылающий рассветный огонь!
Просочились между островами-зубами, Впереди — этап прикосновения к земле Нурлан. Вокруг стало скал больше чем моря. На горизонте, высоко над всеми горами, сверкнул лёд огромного глетчера. А над всем этим белые перистые облачка на синем фоне закручивались заковыристыми кренделями. У нас же перестало дуть вообще.
Перед нырком в безлюдные фьорды очень хотелось заглянуть в какой-нибудь посёлочек с магазином. У штурмана наступила экологическая катастрофа — кончились сигареты. Экипаж корабля был даже предупреждён, что при таком положении вещей общаться со мной станет сложно и характер испортится. (И так-то, одно из моих обсуждений с Риткой наших текущих планов Галя назвала «столкновением галактик»).
Но тут возникли разночтения карты. Дима предлагал идти туда, где на карте нарисован крестик, в смысле церковь, а я рвался к тому поселению, которое поближе. Ну, церковь с сигаретами в моём воображении как-то не совпадали. Но Дима оказался прав. Церкви, правда, не нашли, но сигареты были. За три пачки оторвал от души 1800 руб., примерно. Значит, крестик на карте — социальная реклама против таких, как я, как всегда необычайно утончённая.
Во всеоружии отчалили дальше в горы.
Прошли Мэлфьорд, завернули в Нордфьорд. Никаких особо новых эмоций, по сравнению с тем, что видел глаз ранее не прибыло, ну разве что нет никого и ничего...
И тут, в Нордфьорде вдруг все трое дружно заговорили, что вот пейзажи какие пошли, очень подходящие, например, для съёмок фильма Властелин колец, ввести только в сюжет морских хоббитов.
— А вон и назгул...
Дима подзабыл, что такое назгул, но тоже вздрогнул при виде уродливо-привлекательного дива, сидящего на перевале и наклонившегося в нашу сторону. «Назгул» был распознан как опора горной ЛЭП специальной формы и нетрадиционной ориентации (в пространстве). Это был единственный антропоген во фьорде.
Прошли своеобразные врата — кучка островков со сложным манящим рельефом и проливчиками-каньонами и оказались в царстве падающей ото всюду воды. В километре над нами со всех сторон лежали вечные льды, мы как ледокол вгрызались, вместе с фьордом, в ледниковое плато.
Погода кончилась, дунула горная, потом упал туман с неизбежным дождём, потом — потёмки.
Насмотреться на всё окружающее толком не успели, заметил только вариант пути наверх, что-то вроде крымской «двойки», (со страховкой через деревья) только мокрой, и совсем верхняя часть не просматривалась. Возможно и не двойка, а кранты полные.
Это был план на завтра, а сегодня мы ткнулись носами в травянистые камни на опушке леса. По виду северное криволесье: берёза — осина, средней непролазности. Лес рассекала мощная горная река, и впадала во фьорд недалеко от нас.
Зачалили лодку на опущке, поставили тент над кокпитом. Стало уютно, и завтрашний день манил восхождением в мир твёрдой воды по неизведанным путям.
Но... Утро совершенно беспросветное, туман спустился вниз, нескончаемый дождь. Здравый смысл расцвёл под дождём пышным цветом, и мы отправились просто погулять под виднеющийся вчера, в конце долины, могучий ледопад, без шансов подняться на плато. Просто докуда дойдём.
Путешествовали с открытым ртом среди падающих из тумана пульсирующих столбов воды. Тропы нет, грибы, ягоды кругом.
Периодически — переправы по камням через всё более мощные потоки. В конце концов пришлось остановиться перед ревущей глубокой рекой. Туман сгустился и висел прямо над головой. Что ж, не пускают нас...
Вернулись назад, к сильно осохшему «Чапаеву» и, поупиравшись, вытолкали его в воду под пристальным взглядом одинокого тюленя.
Начался последний 150 мильный кусочек путешествия. Но магия места не отпускала, как-нибудь мы сюда ещё вернёмся...
Дело шло к потёмкам, дул попутняк, сначала очень даже пристойный, потом, постепенно, сошёл на нет. Мы пробирались через шхеры, побаиваясь окружающего интенсивного судоходства. До просторного моря было далековато.
К утру показался хвостик Лофотенов в виде гор с красивыми облаками, умерший фордак возродился бейдевиндом, постепенно довернувшимся до галфинда. Что странно. Мы, вроде, в широкой долине, между горами Лофотенов и Нурлана, а дует поперёк долины. Ну, мы, конечно, не против, а природе виднее.
Прощальный день был солнечным и быстрым. К вечеру на закате небо стало полосатым от чередующихся тучек с юго-востока, свозь дыры в них солнце поливало золотом. Галка на вахте начала повизгивать от восторга, всё больше разгоняя лодку в галфинд.
Мы с Димой договорились было выспаться перед грядущей обратной дорогой, но как-то не получилось (видать не очень-то и устали). Вроде, немножко поболтали лёжа в холодной рубке (газ отопителя в этот день кончился), а тут выяснилось, что Галя нас уже и привезла. Впереди, в потёмках — Лодинген.
Шли, сторонясь судового хода, в нескольких сотнях метров от маячка, отмечающего зону рифов. Тут, какой-то не маленький сухогруз, давным-давно нас догонявший, решил показать высший пилотаж (этакая морская мёртвая петля) и втиснулся между нами и маячком, наддав ходу. То же, что ль, судового хода боялся?
Вот и марина... Пока заводили мотор, чуть не навалились на огромный бакен, наверняка с каким-нибудь знаком, типа «обходи меня подальше», где-то там на верхотуре. Без радара его только летучая мышь разглядит. Берег уже заметно слепил огоньками.
Прошли створ, завернули за внутренний мысок и… вот те на! На слипе стоит машина, мордой к нам, и с включённым дальним светом! Захотелось затормозить и зажмуриться, но мотор и так бьётся едва-едва всеми своими четырьмя тактами, медленнее — заглохнет; я ослеп настолько, что кажется, будто фар не две, а восемь, и между какими целиться — непонятно… Долбанулись рулём о камень, аж наверх его вышибло. Дима что-то проорал в адрес сияния, смертельно опасное для его источника... Последний десяток метров летели как мотылёк на электросварку, среди железяк, обрамляющих слип. Короче, торжественный финал был несколько смят...
Ну, приехали 3.00 19 августа 2013г.
Оказалось, что источником дальнего света была пожилая норвежская пара, которая только что взгромоздила свой железный кораблик с помощью подъёмника, а фары, типа забыли. Оказывается, по прогнозу, через час шторм, и надолго, вот они и спешили покинуть водоём в потёмках... И в подъёмнике, там, что-то защемило...
Эге, это сейчас ещё может кто ломанётся спасаться, а подъёмник занят, и мы слип перекрыли... Попытались быстро освободить место, выкатив «Чапаева» машиной, не разгружая, но траектория больно кривая получалась, тут вдарила погода. Сил в теле и голове, как выяснилось, уже и не осталось...
Пропороли среднюю секцию левого баллона, найдя в темноте торчащую арматурину. Ещё и стрингер сломали. Дальше, уже в торжественно-понурой обстановке, свистя на ветру деталями разбираемого «Чапаева» уложились, забрались в родную тёплую Вольву и — в обратный путь.
А так хотелось посидеть на последок в этих благословенных местах, на горе, около маяка, глядя на зарю, там скамеечка и малина вокруг...
Что-то мы всё время торопимся...
Как бы поезд не ушёл...
Технический отчёт и всякие замечания по «поводу»: Под Гиком
Почта автора: sshhiinn (at) mail.ru