Несет меня мистраль
В дальнюю даль,
Где мне прошлого не жаль…
С.Минаев.
Разберись, кто ты – трус?
Иль избранник Судьбы?
И попробуй на вкус
Настоящей борьбы!
В.Высоцкий
После торжественного закрытия соревнований пограничники стали оформлять отход тем судам, которые собирались морем возвращаться на родину. Таковыми являлись наш «Мистраль», «Одиссей» Саши Еременко, «Седьмое небо» Сережи Мельничука, «Аллегро» Валеры Филиппова и «Оптимист» пока неизвестного мне новичка из Макеевки.
В связи с пограничными делами возник вопрос: куда и с кем пойдем мы? «Одиссей» хотел на Обиточную косу, а остальные – на Бердянскую. Но дальше «Одиссей» шел на Ялту, что нам было выгоднее (чем ближе к Мариуполю – тем лучше). А остальные – только до Новопетровки, что на Бердянке. Там их ожидал автомобиль.
Мне очень не хотелось разрывать коллектив. Было бы просто замечательно идти всем вместе, впятером. Так до конца и не определившись, я поставила местом прибытия Ялту. Нам туда однозначно попасть надо. А дальше посмотрим. Пограничник наваял в судовой роли предписание: «Идти только в светлое время суток, не отдаляясь от береговой линии». Заставил подписаться под строгим наказом. Так что если погранцы застукают нас в море, да еще ночью – несдобровать. А мы собирались шуровать через море «навпростэць». Правда, безмятежные лица опытных товарищей Еременко и Мельничука наводили на мысль, что все будет тип-топ. Поэтому наивные вопросы так и не вышли из меня. Я полностью положилась на бывалых кэпов.
Прогноз погоды очень разный. Интернетовские сайты обещают на завтра погоду чудную - тихую, с восточным ветром утром и днем и южным – вечером, скоростью 3-6м/с. Красота! И такая идиллия продлится до осени. Можно спокойно трогаться в путь. Правда, настырный Мельничук откуда-то принес информацию об ухудшении погоды 29 августа, причем значительном. Сережа сказал, что имеет смысл стартовать завтра как можно раньше, чтоб успеть проскочить море до 29 числа.
Мы полностью с ним согласились и решили устроить подъем часов в пять утра, чтоб упаковаться и отчалить не позже семи. Идти предстояло с ними, поскольку в одиночку Еременко никуда, наверно, не денется и тоже пойдет с нами в общей куче. Немного волновал вопрос, как же макеевчане представляют себе переход через море на «Просторах» («Аллегро» и «Оптимист» - «Просторы», причем не переделанные). У них даже гроты не рифятся и стакселей нет. Шверты – обнять и плакать (после поломок в четвертой гонке). Поплавки – вообще «смерть фашизму»: латка на латке.
Уникальная личность Сережа Мельничук со вздохом сказал мне:
- Я ребят сюда привез – я их вывезу. Они спят и видят переход через море. Мечта всей жизни. Такой возможности может больше не представиться. Им надо быть через три дня дома – они будут. Я им обещал.
Да-а, действительно, Мельничук – уникальная личность. До Бердянской косы напрямик – 160 км. Больше суток хода – при хорошей погоде. А штиль? А шторм (не поминай всуе!)??? К тому же у ребят из навигационных приборов – только компасы. Очень сложно правильно выдержать азимут. Почти невозможно при таких расстояниях. Учитывая отсутствие стакселей у двух катамаранов, скорость ожидается, мягко говоря, не рекордная. Нам придется, скорее всего, брать рифы, ибо очень трудно будет резвому «Мистралю» держаться в общей компании. А что делать ночью? Как не растерять друг друга в бесконечном море?
Словом, масса вопросов, волнений, раздумий и переживаний. Но адреналин уже выделяется от этого в кровь, и предстоящие опасности и приключения бодрят, как наркотик. Когда еще в начале августа Рагулин предложил мне возвращаться морем, волна возбуждения накатила мощным потоком. И не смогла я идею носить в себе дольше двадцати секунд. Тут же поделилась ею с экипажем. Не знаю, как Владу с Андреем, но Вове авантюра показалась даже более заманчивой, чем Чемпионат Украины. И мы теперь жили мечтами о переходе через море. Не знаю, зачем нам этот риск. Но очень, очень хотелось!!!
Луганчане, которые тоже собирались возвращаться напрямик («Корсар» и «Любимчик»), дали откат. За «Лимоном» Феденюка прибудет числа 30-го грузовик, а остальные по важным причинам должны задержаться здесь до 29-го. Поскольку мы не собирались засиживаться так долго, то никак не попадали в их график. Жаль. С луганчанами я не побоялась бы идти через море: у них мощные, тяжелые, очень надежные катамараны. На которые в случае аварии можно спокойно погрузить по парочке «Мистралей» вместе с экипажем.
Тем временем погода не обещала благодати. Дул сильный, до 10 м/с, ветер с моря. Феденюка попросили перевезти через залив чету Соколовых вместе с вещами и велосипедами. Когда жена Владимира Анатольевича (кстати, замечательнейшая женщина) увидала «Лимон», то растерянно и робко поинтересовалась:
- Нельзя ли какую-нибудь более красивую лодку предоставить?
- Что вы! – уверили ее, - зато это самая надежная!
При неопытном взгляде на «Лимон» трудно было согласиться с данной аксиомой: тридцатилетней давности латаные-перелатаные паруса; облупившаяся краска на мощных шпангоутах; лохматые потертые шкоты с фалами; выгоревшие на солнце палуба и поплавки…
Но от правды никуда не деться – на море опытнее Феденюка невозможно отыскать туриста-парусника. Соответственно, и катамаран его строился не для воскресных прогулок по городским лужам. А красивое, к сожалению, не всегда самое лучшее. Хотя взор ублажает. И одно другому не мешает, если постараться.
Вечером Феденюк поведал, как завершилась доставка начальства на берег. Благополучно. Если не считать, что в середине залива порывом ветра на курсе фордевинд задрало корму. Рули выскочили из воды, носы зарылись в волны до самых велосипедов, сложенных на палубе. Доли секунды отделяли «Лимон» от оверкиля через нос. И только небывалая прыть Сережи Бондаренко и самого кэпа спасла операцию по перевозке Соколовых от краха. Мужики выскочили за борт, зацепившись руками за кормовую балку, и своим весом вернули рули в родную стихию. Может, я не совсем правильно поняла, но, кажись, именно так они спасли положение. Говорят, Соколов после непроизвольной шутки «Лимона» и Ко стал очень задумчив. Еще бы! Если это - самая надежная лодка, то что сказать об остальных? А люди на них гоняются, ходят через море…
Урок пошел впрок: 1 сентября пан Соколов позвонил мне на мобильник и поинтересовался, как мы прошли через море и как пережили шторм 29 августа. Столь трогательная забота о наших скромных персонах растопила окончательно лед в моем сердце, и киевский чиновник перестал ассоциироваться с противным бюрократом. Вот что значит вовремя погрузить человека в роль!
Но я забежала вперед. Пока мы занимались закупкой продуктов и подготовкой к предстоящему переходу через Азов. А также купались, загорали, плавали на «Любимчик», с борта которого мужики успешно ловили бычков. Понаблюдав за процессом и расстроив всю рыбалку (почему-то при нас бычок перестал клевать), прокатились на «Любимчике» до берега. Вытаскивая на сушу тяжеленный кат, в энный раз добрым словом помянули легкий «Мистраль».
Прогуливаясь среди зарослей лоха, я наткнулась на кустик ежевики и принесла ребятам немного черных сладких ягод. По-моему, Вова впервые в жизни ел ежевику.
Ближе к вечеру Виктор Иванович Феденюк позвал меня в свой лагерь. Сидя в одних плавках среди невероятного количества барахла (а я, между прочим, была в брюках и теплой жилетке, т.к. к вечеру холодало) невозмутимый морской волк поинтересовался:
- Слышал, ты через море возвращаешься? У тебя компас, карта есть? Покажи.
Придирчиво рассмотрев и то, и другое, вынес вердикт:
- Компас сойдет. А карту выкинь. Я дам тебе другую.
При этом не преминул похвастаться своим компасом – настоящим яхтенным, который ему кто-то там подарил в знак уважения. Компас действительно был хорош, но принцип – как у нашего. Только в лучшем исполнении. А карту забраковал не напрасно: слишком мелкий масштаб.
Вместо нашего листка формата А4 Феденюк вытащил свою походную – настоящую морскую карту формата А1 (если не больше). Но в каком она находилась плачевном состоянии! Туалетная бумага, дважды выстиранная, и то выглядела бы более крепкой в сравнении с этой картой. Бережно, любовно развернув подругу морских странствий, Виктор Иванович обнаружил в руках несколько кусочков, на которые рассыпалась истлевшая от времени и тяжелой жизни карта.
- Ничего. Сейчас ты ее склеишь.
И, предвосхищая мой вопрос «Чем?», неподражаемый Феденюк, порывшись в груде вещей, выудил пузырек клея ПВА. Следом обнаружилась тетрадка с какими-то конспектами, из тыла которой можно было выдирать листы для подложки склеиваемой карты. От удивления у меня просто отвисла челюсть. Поговаривали о Феденюке, что он с собой возит ВСЕ. Но увидеть, как человек, почти не глядя, достает аксессуары кабинетной крысы, находясь в походе, где у некоторых каждый грамм на счету… Воистину, поверишь россказням, что он возит тиски и портативный токарный станок…
Тут же, не отходя, как говорится, от кассы, я занялась склейкой карты. Подарок морского волка и впрямь был чудесен и очень своевременен. Но больше всего тронула забота старого моряка о моей непутевой голове. Не хотел дядя Витя, чтоб я утопла в азовской пучине. И проявил прямо-таки отеческую заботу и внимание. Спасибо!
А когда стемнело, Феденюк собрал оставшихся туристов у походного костра. Как в старые добрые времена. Почему-то уходят в прошлое дружные посиделки, на которых забывается, кто из какого города, у кого какое судно. А принимаются во внимание только взаимовыручка и любовь к путешествиям и приключениям. Почему-то в последние годы все разобщенней становятся парусники. То ли нас слишком много, и не хватает места у костра? То ли другие какие причины? А может, мне это просто кажется? Может, я ошибаюсь?
Посидели здорово – луганчане, макеевчане, дончане, харьковчане, судейство тоже с нами. Пели песни, рассказывали морские и сплавные были. Еще раз спасибо Феденюку. Этот прощальный костер оказался прекрасным финальным аккордом соревнований. И великолепной прелюдией к предстоящему переходу через море.
Подъем в 4 утра. Быстро в темноте собираем лагерь, завтракаем. Не поленились проснуться Рагулины и частично – харьковчане, чтоб помочь нам в сборах и попрощаться.
Уже к пяти утра мы готовы отчалить. Но макеевчане еще не прицепили к «Простору» поплавки, которые вчера клеили. Соответственно, вещи не паковали. Глядя на их лагерь, я чувствовала, что раньше десяти вряд ли выйдем в путь. Обидно было, что ни свет ни заря проснулись, собирались как угорелые в свете фонариков, а теперь топчемся в безделье на берегу. Да и каждый час на счету. Раньше сядешь – раньше слезешь, как говорят конники.
А тут еще опытный Рагулин начал склонять нас на сторону Еременко:
- Вам лучше идти не на Бердянку, а на Обиточку. Во-первых, на сорок километров ближе, а это немало. Во-вторых, Бердянск – морской порт, там проходят торговые пути. Попадетесь под сухогруз – никто ради вас с фарватера не свернет. Для них это смерти подобно. А вы можете выйти на судовые пути ночью, и тогда совсем мало шансов остаться не раздавленным. Да и погранцы там активно рыскают. Хотите быть арестованными за нарушение предписания? К тому же вы ведь не были на Обиточке? На нее стоит посмотреть. Идите туда. Это проще и гораздо надежнее.
Рагулин соблазнил и убедил. В целях безопасности экспедиции я приняла нелегкое решение предать Макеевку и идти с «Одиссеем» на Обиточную косу. Очень неловко было перед Мельничуком и его ребятами. Я действительно чувствовала себя предательницей и готова была расплакаться от осознания собственной гнусности. Но при трезвом взгляде рассуждения Рагулина и Еременки были правильнее, безопаснее для нас. Из двух зол пришлось выбрать меньшее.
Попытались уговорить Мельничука на переход до Обиточки, но он твердо стоял на своем. У них всего три дня. Он обещал уложиться в сроки – и он сдержит слово. Будут идти на Бердянку. Ну, удачного путешествия, Макеевка! Храни вас Посейдон, он же Нептун!
Мы отчалили в 7ч 30мин, провожаемые всеми туристами. Я ощущала себя настоящим морским капитаном, которого провожают в дальнее плавание. И это было очень трогательно и романтично.
Итак,
Конечно, впереди надежный «Одиссей», и это дает мне уверенность в исходе мероприятия. Там – опытнейший экипаж: хронический чемпион и победитель почти всех соревнований по парусному туризму Саша Еременко; его вечная «правая рука» и постоянный напарник в походах и соревнованиях, руководитель кружка юных туристов Петя Подтяроба; владелец настоящей крейсерской яхты, путешественник и самый культурный на свете милиционер Саша Драгомиров; юный, но отважный Денис – воспитанник Пети. Они позаботятся о нас в критической ситуации. Но, тем не менее, на «Мистрале» нас всего четверо. Четверо, вынужденных находиться безвылазно на пяти квадратных метрах тента в течение как минимум суток – есть, спать, отправлять естественные потребности… А вокруг – море. Живое, мудрое, но смертельно опасное в своем гневе. И надо пройти испытание на дружбу и терпимость, на выносливость и неприхотливость, на смелость и авантюризм, на чувство юмора и сообразительность. Мы сможем. Ведь у нас такой чудесный экипаж! Такой замечательный парусник!
Идем вслед за «Одиссеем». Напрягать мозги о направлении пути не надо, держись себе в кильватере и не горюй. Поэтому рулят все, кому не лень. Несколько часов мы шутим и развлекаем друг друга веселыми историями из жизни.
Ветер восточный, умеренный, курс бейдевинд. Неприятная короткая, но высоковатая волна бьет «Мистраль» в правый борт, и он подозрительно хрустит на каждой. Но назад дороги нет. Будь что будет. Образец безумия для меня – макеевчане на «Просторах», так что хрустящий «Мистраль» не настораживает. Все нормально, все идет как надо.
После обеда выяснилось одно интересное обстоятельство. Оказывается, не все могут на ходу…э-э…отлить за борт лишнюю жидкость. У меня-то опыт имелся по прошлому году, когда мы в маршрутной гонке возвращались из Бердянки в Ялту. Потому проблем и в этот раз не возникло. Ребята на пять минут становились впередсмотрящими, а я свешивалась, спустив штаны, за кормовой балкой.
Кое-кто из экипажа, потренировавшись, облегчил страдания мочевого пузыря. А кое-кто, как ни пытался расслабиться, не сумел преодолеть некий физиологический (или психологический?) барьер. Прыгающий на волнах катамаран сбивал их с тонкой настройки на важное дело. А я – каюсь – еще и ехидничала:
- Эх вы, мужики! Проблемные существа. Не то что мы – женщины. В нас природой заложено умение по желанию напрягать, что надо, или расслаблять, что надо.
Глядя на меня страдальческими глазами, матросы отказывались не только от питьевой воды, но даже от огурцов. Однако перевоплотиться в женщину, сдается, никто не желал.
Можно было бы не упоминать в судовом журнале о столь интимных подробностях нашего бытия. Но почему-то всем людям, которым мы потом рассказывали о путешествии, даже в голову не приходила мысль о том, что как-то надо отправлять туалет на борту. Чтоб не стало это для кого-то неожиданностью, приходится заострять внимание на таких интересных и непредвиденных, но абсолютно естественных вещах.
К вечеру ветер стал стихать, а потом вовсе умер. Мои матросы получили счастливую возможность выпрыгнуть за борт и справить нужду в море. Их радостные лица не смягчили моего инквизиторского настроения:
- Тренируйтесь, хлопцы, делать это на борту. Мало ли что случится.
К 20 ч мы оказались на самой середине перехода. Как сказал подошедший поближе Еременко, 62км позади и 62 – впереди. Около 100км – слева и около 400км – справа. Меня ничуть не испугал масштаб. Наверно, потому что не было ветра. Хотя если подумать о плохом, то такие расстояния – не шуточки для надувной раскладушки и ее безумных обитателей.
Удивили мухи, которые начали приземляться на палубу для ночевки. Вот паразитки! До берега невероятное расстояние, а они тут прогуливаются. Как их сюда занесло?
Отмечаем вечерним чаепитием середину моря. Одиссеевцы прямо на палубе разожгли походную печку (или газовую горелку?) и угостили нас горячим чаем. Это было так по-домашнему, и в то же время экзотика – два затерянных в безбрежном море маленьких парусника, восемь авантюристов-романтиков, и – свежий, дымящийся, ароматный чай.
Сцепившись бортами, мы почаевничали, поболтали на сон грядущий и разошлись. Я решила, что ночью будем держать вахту по двое. Пара спит, пара дежурит. А пока мне спать не хотелось, паруса закрепили на стопорах, ребята задремали, и потому я осталась на руле до заката.
Скучновато одной с самой собой. И потому, как обычно поступаю в подобных случаях, стала тихонько напевать. Все, что знаю – от «Катюши» и «Алеши» до песен «Кино» и «Наутилуса».
И вдруг заметила, что у катамарана появился маленький спутник. Чья-то черная блестящая голова резала воду, напоминая плывущую нутрию. Понятно, что на 60км от берега не заплывает ни одно млекопитающее, кроме…
Дельфин! Ну конечно, это дельфин!
Меня охватил восторг. Я запела громче и веселее. А вокруг появлялись новые и новые черные головы, иногда мелькали спинки с вертикальными плавниками. Словно, услышав мой голос, один-два дельфинчика заинтересовались и пригласили всю стаю послушать. Не меньше двух десятков братьев по разуму собрались на мой концерт. Ощущая себя мифической Сиреной, я завороженно не могла оторвать глаз от кружащих дельфинов. Разбудила Вовку. Как биолог, он мог сполна разделить мой щенячий восторг.
Я заливалась соловьем, вкладывая в процесс всю душу, всю свою любовь к жизни. Я пела для них – для дельфинов. Мы были интересны друг другу, мы изучали друг друга. Хочется верить, что и дельфины радовались нам, как мы радовались им. Все-таки они – млекопитающие, наиболее близкие нам существа во всем море. «Мы с тобой одной крови – ты и я». Словно встретил родную душу в бескрайних пустынных просторах.
Интересно, что «Одиссей» они так не сопровождали, как «Мистраль». Смею надеяться, что именно мой высокий женский голос привлек их внимание. Правда, экипаж «Одиссея» тоже слушал мои душевные излияния. Но что пою для животных, не догадался.
Стая путешествовала рядом до темноты. Постепенно количество черных лакированных головок убывало, только самые стойкие провожали «Мистраль». Наконец, исчезли наши молчаливые разумные спутники, и на катамаран опустилась ночь.
Но идиллия продолжалась. И восторги тоже. Ибо на смену одному чуду жизни пришло другое. На черном небе бесконечной россыпью мерцали несчитанные звезды. Ярко белел Млечный путь. Луна, обозначившись слева, быстро скрылась за линией горизонта. Вместо нее сияла Венера, низко вися над горизонтом. От нее тянулась к «Мистралю» световая дорожка. И хотя по размерам и «внешности» Венера не отличалась от звезд, но дорожка шла только от нее. Лишь близкая планета могла давать такое свечение на воду. И, наверно, только Венера. Хотя мы не уверены в своих предположениях и впервые столкнулись с данным явлением, но очень хочется верить, что не ошиблись.
А под катамараном творилось вообще нечто невообразимое. Море жило, дышало, светилось. Опущенные в воду шверт и руль оставляли на всю глубину погружения огненный след. Потревоженный зоо- и фитопланктон испускал фосфоресцирующее негодованием сияние. За поплавками тянулись две таинственные желтовато-зеленоватые струи.
На борту уже не спал никто. Нельзя проспать такую красоту! Катамаран шел, окруженный золотистым сиянием и с неба, и с моря. Начало поддувать с юга. Паруса заработали, и невероятно красиво, выпукло белели в черном звездном небе.
Саша Еременко велел держать курс четко на север. Но в темноте трудно было ориентироваться по компасу, потому что требовалось его периодически освещать фонариком. И тогда Владу пришла в голову гениальная мысль – по древним заповедям моряков держать на Полярную звезду!
Поскольку звезда стояла довольно высоко в небе, моя голова быстро устала находиться в запрокинутом состоянии. Я улеглась на палубе и, прицелившись мачтой на нужный небесный огонек, уверенно повела судно.
«Одиссей» шел параллельно. Саша крикнул, что нельзя терять друг друга из виду в темноте. Условный сигнал для обозначения своего местонахождения – подсвечивание парусов фонарем. Если подсветился один парусник – второй должен ответить. Три коротких вспышки – сигнал на сближение. Шесть – SOS.
Раздувает с юго-запада. Через час задуло так, что в целях безопасности берем рифы на гроте. Наши действия повторяет «Одиссей», чтоб сохранить близкую скорость. Может, Саша предпочел бы подольше идти на всех парусах, чтоб побыстрее пересечь море. Но я боюсь неожиданностей в темноте и перестраховываюсь.
Еще через какое-то время вынуждены снять стаксель. Дует очень прилично. «Одиссей» тоже избавляется от маленького паруса. И все же выдержать равную скорость очень трудно. Я привыкла, что «Одиссей» всегда «на коне» и по наивности думала, что Саша может все. Потом он рассказывал, каких невероятных усилий стоило ему не терять нас из вида. Потому что «Мистраль» оказался резвее, чем он ожидал. Потому что у нас не моторные суда, а парусные, совсем разные. Уравнять их очень трудно.
Мы часто пересвечивались фонарями. И это тоже было изумительно красиво: призрачным желтым светом возникал неожиданно слева, справа, сзади «Летучий Голландец» Еременки. Саша старался держать нас впереди. А мы держали на Полярную звезду.
Потом Саша Драгомиров с восхищением скажет:
- Мы равнялись на вас – вы так четко придерживались верного курса…
Ветер еще усилился, задул с запада. Спать не удается никому: поднялась волна, которая с каждым часом увеличивалась, росла, опасно раскачивая катамаран. Вот уже несколько волн перекатились через палубу. Ого! А клиренс-то у «Мистраля» - сантиметров восемьдесят. До сна ли тут?
Мы сидели в лужах на палубе. Волны ударяли в борт. Некоторые, с золотыми барашками, накатывали яростно, неотвратимо – и били, били в поплавок, в надежде оторвать его от хлипких пластиковых труб. От некоторых толчков я теряла равновесие и чуть не падала. Старалась подруливать на эти волны, выискивая их золотые головы в черной воде, чтоб хоть не в борт били, а в левый нос. Но попадались и коварные волны, без барашков. Черная громада неслась на нас, не обещая ничего плохого. А в последний миг вдруг закручивалась огненной пеной над самым бортом и обрушивалась на палубу. От удара содрогался «Мистраль», а я уже и не боялась. Без толку. Испугом делу не поможешь.
Мы с Володей меняли друг друга на руле, в течение целой долгой ночи не сомкнув глаз. Андрей с Владом тоже не дремали, выполняя множество мелких и больших важных дел – от снятия парусов и рифления до подачи кэпу куртки и освещения паруса фонариком. А главное – они своими мужественными телами закрывали рулевых от пронизывающего ветра. Для правильного крена мы все сгрудились на левом борту, ближе к корме. И, накрывшись мокрыми упаковками, согревали друг друга своим теплом.
Пока отлеживаешься на палубе, сдав смену, все не так страшно. Холодно, правда, но это не северное море. Вот где становишься безумно благодарен Судьбе и родителям за нашу теплую Родину. Ведь девять часов мы находились безвылазно в воде, просто сидели в ней, а сверху регулярно окатывало новыми подарками. «А ветер дул, с костей сдувая мясо и радуя прохладою скелет» (В. Высоцкий). Столько морской воды я не выпила за весь поход, сколько за этот переход. Каждый удар волны сопровождался душем, лицо и одежда не просыхали. И, тем не менее, я мерзла не сильно. Вода была теплее воздуха, и свежие порции морской влаги только грели остывающий организм.
Но когда бралась за румпель… Всплывали строки Высоцкого, взятые у Бабеля:
«Чую с гибельным восторгом – пропадаю. Пропадаю!»
Я поняла, что это такое.
Именно ГИБЕЛЬНЫЙ ВОСТОРГ ощущала я, сидя на руле «Мистраля» в эту бурную ночь. Огни в черном море, огни в черном небе. Ветер. Тьма. Огромные валы, украшенные золотыми барашками – планктон продолжал возмущенно светиться. Золотые пенные струи от шверта, руля и поплавков. «Мистраль» как катер несется очертя голову между волнами, вдоль них, послушно взбирается на водяные кручи, соскальзывает с них, принимая удары бортом. И гонит его лишь сила ветра, давящая на остатки грота. И сумасшедшим бегом этим управляю я – маленькая наивная девчонка, бросившая вызов морю.
Словно призрак, обрисовывается в темноте черными очертаниями «Одиссей». Идет параллельно. Напрягая голосовые связки, Саша или Петя что-то кричат нам. Иногда «Одиссея» не видно. Он внезапно освещается где-то вдали таинственным светом фонарика. Влад немедленно отвечает ему вспышкой своего налобного фонаря. И снова – тьма в золотых россыпях, скорость и вода, вода и соленые брызги…
Потерять друг друга в этом мраке – легче легкого. На минуту отвлекся – и уже не знаешь, где вторая лодка. Приходится подсвечиваться:
- Вот он я. А где ты? Отзовись!
И в ответ парус соседа может осветиться где угодно. А мы вчетвером рыщем глазами по сторонам: где вспыхнет? Словно «Мистраль» и «Одиссей» жили независимой от нас внутренней жизнью и по-своему, по-катамарански, общались друг с другом, перемигивались.
Но мне нравится этот риск! Если мы выживем, если дойдем до берега – а мы обязательно дойдем и выживем! – эти ребята навсегда станут мне родными. Братьями по крови. И «Мистраль» уже никогда не потеряет душу. Теперь, как и «Муму»*, он станет навсегда живым существом. Личностью. Братом по риску.
И скрипеть он давно перестал. Словно сам увлекся азартом борьбы и забыл о ворчании и недугах. И весь отдался стремительному бегу, как призовой скакун.
Однако особенности корабельного быта не дают о себе забыть и в такой, казалось бы, неординарной ситуации. Спустив штаны, сползаю за корму, изо всех сил вцепившись в балки. Меня трясет и подбрасывает, но организм работает исправно. Ребята, отвернувшись, дружно умоляют не сорваться. В темноте, на такой скорости будет невероятно трудно найти выпавшего за борт…
А волны окатывают с ног до головы. Это уже не биде. Это душ Шарко. Джакузи. Промытая волнами вдоль и поперек, заползаю на палубу и философски изрекаю:
- Не вижу смысла снимать штаны. Все равно все промоет насквозь. А в какой луже сидеть – без разницы. Своя даже теплее.
Дружный смех смущенного коллектива лучше всяких слов свидетельствует, что боевой дух мистралевцев не сломлен.
Впереди вырисовываются огни какого-то большого корабля. Вот теперь становится страшно. Раскатать жалкие парусники в лепешку для него ничего не стоит. Еременко начеку. Подобрался к нам ближе и советует держать за ним. Теперь «Одиссей», а не Полярная звезда, наш лоцман. Через час огни траулера оказываются по другому борту. Мы пересекли его путь. Или он – наш? Хорошо, за ним не тянулся двухкилометровый трал. А может, тянулся, да нас не поймал.
Тем временем бесконечная ночь все длится. И великолепная картина уже так не будоражит воображение. Сильно клонит в сон. Но уснуть не удается: очень мокро спать в воде, и каждая волна по-прежнему щедро потчует свежей морской водицей. Полярная звезда все так же влечет наш парусник, а созвездия вокруг нее поменяли расположение. Близится рассвет. Сколько же еще километров нам выдержать? Наверно, скоро земля. Но Саша кричит, что еще…сорок километров… двадцать…
Светает. Венера перебралась на правый борт и по-прежнему низко висит над горизонтом, испуская светящуюся дорожку к «Мистралю». Богиня утренней зари приветствует отважных путешественников!
Рассвело. Но мы, как и прежде, несемся со скоростью катера. «Бегущий по волнам» катамаран выдержал эту ночь, это главное испытание в своей пятнадцатилетней жизни. Сомневаюсь, что его конструктор предполагал способность данного судна на такие подвиги.
Настораживает, что до сих пор не наблюдаем маяк. Неужели суша еще так далеко?
В свете хмурого раннего утра видна высота волн. И я благодарна темноте, которая скрыла размеры этих порождений моря и ветра. Ибо не видеть опасности – значит, меньше бояться. Знала бы, по каким волнам мы скакали всю ночь – боялась бы. А теперь… Уже поздно дрейфить…
Берег близко. Но еще не виден. Признаться, сидеть в луже надоело. Спасительный ориентир – Полярная звезда – меркнет.
Уже без фонарика можно пользоваться компасом. Но теперь равняемся на Еременко. «Одиссей» снимает грот, поднимает стаксель. Рекомендует и нам такое сделать. Наверно, ветер усилился. Следуем совету опытных товарищей.
«Мистраль» на одном стакселе становится плохо управляем, норовит уйти вправо, не хочет приводиться и ползет со скоростью черепахи. Почему-то Саша берет гораздо правее. Мы же держим на север, как было велено. «Одиссей» идет к нам. Становимся в левентик, чтоб дождаться его. Саша кричит, пытаясь перекрыть шум волн: «Держите 15 градусов на северо-восток!». И уходит вправо. А мы непроизвольно совершили поворот, и теперь идем правым галсом. На новый оверштаг «Мистраль» не согласен. Никакими силами на одном стакселе нам не удается развернуть его через линию ветра. Интересно, как же мы умудрились повернуть из левентика, если сейчас не можем даже как следует привестись?
Командую «Весла в руки!». Но усилия двух гребцов пропадают втуне. Слишком велики ветер и волна. «Поворот фордевинд!» Рискнем. Все равно другого выхода нет, а на одном стакселе, небось, не кильнемся.
Легко и просто развернулись и понеслись в погоню за далеко ушедшим «Одиссеем».
Теперь курс левый бакштаг. Сильно отстаем от Еременки. Принимаю решение поднять зарифленный грот и убрать стаксель. Натренированная команда выполняет все очень быстро. Скорость «Мистраля» возрастает настолько, что мы легко догоняем и обходим «Одиссея».
На горизонте показалась полоска суши. Как я теперь понимаю героев приключенческих книг и кинофильмов, которые со слезами радости на глазах машут руками и кричат безумными голосами: «ЗЕМЛЯ!!!» Непроизвольно вырывается и из меня пафосный вопль: «Земля!»
Летим на сушу. Нами, неопытными дураками, владеет бестолковая мысль – причалить раньше «Одиссея». Да, как говорится, «не лезь поперед батьки в пекло». Идем по кратчайшему пути, не выбирая места для причала. Надеялись, что берег песчаный, такой же, как на Арабатке, пологий.
Высота и мощь прибоя пугают. Но причалить необходимо. Почти полутораметровые валы с грохотом обрушиваются на мелкий ракушечник, клубясь в морской пене и песке. «Мистраль» влетает в прибой, а подоспевшая волна ускоряет его мощным ударом в корму. Ребята выскакивают за борт и оказываются чуть не по грудь в воде. Глубоко. Можно до последнего не поднимать перо руля.
Но волна, подогнавшая катамаран к земле, откатывается назад, увлекая за собой нашу легкую конструкцию вместе с вцепившимися в борта матросами. Мужики упираются в зыбкий грунт ногами и изо всех сил тянут назад, на берег. Новая волна пинает нашу каракатицу, и тут же оттаскивает в море.
В безумной борьбе разум человека победил. Вовремя подтаскивая и в нужный момент заякориваясь за дно, дружными усилиями ребята затащили «Мистраль» на сушу.
Убедившись, что кат на песке, один из моих матросов пулей унесся в кусты. Во как припекло! А море вероломно этим воспользовалось. Ударами волн грунт под лодкой просел, и кат снова стало утаскивать в воду. Напрягаясь из последних сил, мы втроем сопротивлялись до чертиков в глазах. Рыхлый ракушечник под ногами проседал, мы проваливались выше щиколоток. Мощные удары волн вбивали парусник в мелкобитые раковины. И тут же волокли назад подальше, невзирая на наше отчаянное сопротивление, чтоб потом ударить снова и посильнее швырнуть об берег.
Груженый катамаран не в силах вытянуть троим. Наконец, наш четвертый член экипажа справился с приступом физиологии и помог затащить «Мистраля» на сушу.
За сутки валянья на палубе мышцы отвыкли от движения, и ноги мои предательски подгибались, а руки дрожали, как у алкоголика. А может, это было связано с гигантским перенапряжением во время вытягивания катамарана на берег. Плюс высокий склон осыпающегося ракушечника… В общем, когда я разгружала тюки, то чувствовала себя гадко слабой и немощной. Правда, ребята резво сновали с вещами по берегу, подтаскивая их на более пологое место. Возможно, им тоже было не по себе, но вида они не показали.
Сбежавшему в кусты матросу пришлось сделать внушение, чтоб в будущем так больше не поступал, пока не убедится, что парусник уже не унесет в море. И себе заодно «надавала по заднице» за явную глупость: Саша, увидев, с каким неимоверным трудом мы причаливаем, выбрал местечко получше, не такое крутое. И так не напрягался. А я сунулась вперед опытных людей, и чуть не поплатилась разбитым или унесенным в море парусником.
Перенеся вещи ближе к «Одиссею», мы подтащили сюда и «Мистраль». Причем транспортировать его помогал экипаж Еременки, а я только где-то в районе носа придерживала шпангоут. И то чуть «очи не повылазили». Странно. Весь поход мы преспокойно носили катамаран вчетвером, а после перехода через море что-то я совсем сил лишилась.
Мы разложили по побережью на просушку насквозь промокшие вещи (только то, что хранилось в гермомешках, осталось сухим), наскоро поставили палатки, поели бутербродов с сыром, запили чаем, приготовленным на печке Петей, и быстренько завалились отсыпаться после сложного перехода. Хотя в море питались весьма скромно сухпаем, но голода и сейчас не испытывали. Больше всего на свете хотелось спать.
Но не всем! Неутомимое существо Андрюша снова помчался на разведку окрестностей! Во работоспособность у человека (тьфу- 3 раза, чтоб не сглазить)! Преодолеть пару-тройку десятков километров ему помешали рыбацкие сети. Все время сиесты он занимался распутыванием заманчивых синеньких веревочек, столь необходимых на даче. А еще он приволок кучу плотного рыбацкого пенопласта, тоже полезного в хозяйстве, но в Донецке не попадавшегося ни на мусорниках, ни в продаже.
Командор (он же – Босс, Шеф и т.п.) Саша Еременко сказал, что до завтра отдыхаем на косе, а утром – в путь. Поэтому мы со спокойной совестью отоспались, поели и пошли гулять, изучая окрестности.
Набрели на маленькую, аккуратную часовенку, выстроенную в память утонувшего здесь некоего Муравченко. Вход в уютный садик со столиком и лавочками охраняла пара орлов – искусно сделанных скульптур на ограде. На плоском камне выгравировано в стихах восхищение дикой и прекрасной природой Обиточной косы, которую очень любил покойный. И таким умиротворением веяло от печального, казалось бы, места, что мы долго сидели и просто созерцали, каждый думая о своем.
Отдохнув мыслями и чувствами от бренного бытия, с очищенными думами и душами устремились к подробному изучению этого дивного уголка природы Приазовья.
Если Арабатская коса была царством уховерток (мерзкие животные сопровождали нас всюду в вещах и палатках), Каменское и Пресноводное – королевством кузнечиков-гигантов и богомолов, то на Обиточной процветали невиданные мной доселе по размерам и жирности пауки-тенетники.
Я думала, что полосатики Арабатской крепости – геркулесы паучьего мира наших широт. Но ошиблась. Блаженно присев в кустиках Обиточной косы, я чуть было не получила разрыв сердца от ужаса: прямо перед глазами, незаметный в тусклой зеленовато-охристой растительности, нагло покачивался в паутине бледно-зеленый, с пакостными бугорками на брюшке, паучара колоссальных размеров. Одно только жирное тело потрясало воображение – с небольшой грецкий орех. А ведь еще и лапки торчали в восемь сторон!
Вылететь пулей оттуда помешали только два обтоятельства – надо было а) натянуть штаны и б) внимательно уходить, чтоб сгоряча не влететь в тайную паутину какой-нибудь родственницы моей новой знакомой. Благополучно выбравшись из опасных зарослей, я, естественно, потащила туда своих ребят, чтоб и их напугать. Биолог Вовка восхитился; Андрей сказал, что он уже познакомился с восьминогими красавицами во время посещения зарослей; а Влад прагматично заметил, что счастье человечества состоит в том, что пауки не бывают размером с лошадь.
Вот и испугай таких!
С того момента весь день я вела себя очень осмотрительно среди растительности. Все-таки пауки – одна из моих слабостей. Очень интересные животные, но я их боюсь.
Прогулялись на самую оконечность косы со смешным названием – мыс Дзендзик. Тут – царствие птиц. Настоящий птичий базар. Тучи чаек и бакланов с возмущенными криками кружили над головами, взмывая с нашего пути. Вот это уже похоже на заповедник! Не то, что многострадальная, оккупированная человеком Белосарайская коса. С большим удовольствием я посетила этот нетронутый цивилизацией райский уголок Азова. И ни секунды не жалею, что пошла с Еременкой на Обиточку. Эту аскетичную красоту обязательно нужно было увидеть и полюбить.
В зарослях камышей, по-видимому, обитало немало косуль, поскольку на берегах пресных лиманов обнаружилось несметное количество их помета. Ублажал взор путешественника повсеместно цветущий кермек – роскошными фиолетовыми ковриками, густыми, как мех, он покрывал невзрачное пространство ракушечника.
Дно лиманов выстлано слоем половинок ракушек. Интересна разница в ходе мыслей физиков (технарей) и лириков (нас с Вовой). Андрея заинтересовали не сами ракушки, а вопрос прикладного характера – почему раковинки лежат на дне в подавляющем большинстве именно вогнутой стороной вверх? Влад тут же принялся экспериментировать, проверяя свою точку зрения на данную проблему путем бросания ракушек в воду и наблюдения за тем, как они лягут. А мы с Вовой, полюбовавшись красиво выложенным раковинками дном лимана, отправились дальше изучать флору и фауну.
Наэкспериментировавшись, бортмеханики, не дождавшись нас, ушли дальше. Их утомил вид склоненных над жуком (червяком, козявкой, букашкой, кучкой помета, цветочком, корешком, дохлой рыбкой - нужное подчеркнуть) биологов. А мы с упоением изучали всю мало-мальски интересную живность или продукты ее жизнедеятельности.
Наконец-то вышли на связь с Большой землей! Неожиданно мама прорвалась через преграды, и у меня зазвонил телефон! Поскольку в центре моря связи не было, все очень переживали, как мы пересекли Азов. Успокоив маму, дозвонилась до Юры и попросила разузнать прогноз погоды на завтра. Ведь завтра – 29 число, а Мельничук обещал нечто страшное.
Кстати, сам Сережа тоже еще на связь не вышел. Из чего делаем выводы, что они еще в море. Бедолаги! Мы уже отоспались и нагулялись, а они еще в пути.
Подняв глаза в вечереющее небо, мы с Вовой восхищались фантастической картиной заходящего за горизонт Солнца. Всеми цветами радуги переливался небосвод. Какие хочешь облака величественно располагались в небе – и кучевые, и перистые, и слоистые. Внезапно бывший географ изрек неприятно кольнувшую фразу:
- Там что-то происходит. Что-то готовится. Посмотри, как странно выстроились облака. Завтра что-то будет. Неспроста все это.
И теперь, взглянув уже не восхищенным глазом романтика, а трезвым оком капитана корабля, я безоговорочно поверила Вовке. Действительно, в красоте темнеющего неба было что-то зловещее. Будто оно собиралось с силами для чего-то серьезного и неумолимого. А облака, как солдаты, закручивались в необозримой дали вокруг Солнца, словно гигантский водоворот строил их в определенном порядке.
Но закат прошел в мире и покое, и потому я не дала команды на укрепление палатки и судна, понадеявшись на извечный русский «авось пронесет».
В 3-40 утра меня разбудил Вовчик:
- Оля, надо готовиться к буре. Слышишь, как неприятно посвистывает в вантах ветер? Ладно бы, просто свистел. А то ведь притихнет – и снова свистит. Словно разгоняется.
Спалось мне очень сладко, и выползать на улицу, суетиться над укреплением палатки было страшно лень. Я попыталась успокоить Вовку, мотивируя, что в стане Еременки все спят. Но теперь противный тонкий свист разгоняющегося ветра в вантах уже не давал мне самой покоя. Свистнет – и притихнет. Свистнет – и притихнет. Мягко, но очень настойчиво, словно предупреждает о грозящей опасности, словно собирается с силами, чтобы обрушиться всей своей яростью и мощью.
Я таки вылезла наружу. Подошла к палатке Саши. Там вроде все мирно почивали. Но беспокойство уже разъедало меня, и, набравшись наглости, я тихо позвала Сашу. Немедленно откликнулся Петя, как будто ему тоже не спалось. Он тут же покинул палатку. Но мое беспокойство ему не передалось:
- Чего ты нервничаешь? Кэп спит, команды никакой не поступало, значит, можно спать дальше.
- А если сейчас начнется свистопляска, а кэп все проспит? И окажемся не готовы к урагану?
- Какой ураган? Смотри на вещи проще! Будем живы – не помрем. А помрем – так это все равно рано или поздно случится.
Петина философия сразила меня наповал. Но напряжение в воздухе росло, становилось страшно. Памятуя смерчи 2004 года, я бы очень не хотела повстречаться с ними здесь, на безлюдном мыске. И потому дала команду уже проснувшимся хлопцам готовиться к худшему.
Наша суета разбудила и экипаж Еременки. Саша тоже дал распоряжения укрепляться. Поэтому часа два предрассветного времени мы потратили на лихорадочные приготовления. Освещая фонариками путь, бродили по берегу в поисках пустых пластиковых бутылок («фаустпатронов»), которые море выбрасывает на сушу, и обрывков веревочек с рыбачьих сетей. Я мечтала только об одном – не нарваться в темноте на паутину любимого животного. Интересно, в предчувствии бури не скрылись ли они куда-нибудь в норки, оставив свои опасные посты?
Наибольшие опасения внушала нам палатка Андрея – единственная, которую мы взяли с собой. Поскольку погода предвиделась теплая, мужики собирались спать на палубе (и они это делали), оставляя палатку даме, то бишь, кэпу. Посему я не видела смысла тащить несколько палаток или одну, но тяжелую, хоть и надежную. Все – ради облегчения «Мистраля», ради победы. Комфорт дома будет.
Андрюшина палатка приобреталась для походов выходного дня в жаркое время года. Легкая, непрочная, дешевая – она полностью оправдывала вложенные в нее средства. Под умеренным ветерком или катилась по берегу, или сплющивалась. Дождь пропускала даже моросящий. Но на этот случай Андрюша приобрел тент – правда, тоже дешевенький. При большом желании можно было заночевать в палатке четверым, хотя тогда уже не помещались бы вещи.
Но наиболее интересным становилось поведение палатки, когда начинали ее складывать. Согласно инструкции, она легко силами одного человека сворачивалась в два кольца. Подобной конструкции хижина Моджахеда так и поступала. Но не палатка Андрея. Эта сопротивлялась изо всей мочи, и лишь дружными усилиями четырех (!) человек нам удавалось победить ее и затолкать в чехол. Однако к концу похода упрямица, видно, подустала. И все меньше народу требовалось на ее обуздание.
Нынче двое занимались укреплением палатки, двое – катамарана. Веслами выкопали глубокие ямы в местах колышков, наполнили фаустпатроны песком, привязали к ним веревочки от палатки и тента и закопали горлышками вниз. У «Мистраля» сильно спустили баллоны, чтоб снизить его клиренс. Набрав во все имеющиеся мешки песку, набросали побольше тяжести на палубу, чтоб не унесло ветром. Отыскав пару дровиняк, вбили их глубоко в песок, привязав к шпангоутам. Поглубже закопали якорь, перекрепив его с носа на наветренный борт. Мелькнула мысль снять мачту, но поленились. Вещи сложили под палубу и на палубу, наиболее ценные – в гермомешки и в палатку. Все прикрепили к кату, даже палатку. Если уж будет уносить «Мистраля», то только с нами.
И, немного успокоенные, пошли досыпать.
В семь утра налетел первый шквал с дождем. Ребята примчались в палатку. Правда, Андрей почему-то скромно отсиживался у входа под тентом. Я настойчиво приглашала его внутрь:
- Заходи! Это может продолжаться несколько суток. Ты не высидишь их на пороге.
Но романтик боролся со стихией, а я ему мешала. Андрей остался на месте.
В 8-05 накрыл второй порыв с дождем, еще более сильный. Тут уже фотограф смалодушничал и запрыгнул к нам.
В 10-15 ударил третий порыв, еще более мощный. Палатка гнулась и стремилась залечь, а мы, как атланты, распинали ее изнутри ногами и руками. Вчетвером поначалу было тесновато, но вскорости мы освоились. И даже появилось свободное пространство.
Однако тут началась новая напасть – палатка стала протекать вместе с тентом. Потом мы поняли, в чем ошибка: нельзя между палаткой и тентом ставить карематы. Андрей думал, что так укрепит и усилит сооружение, но оказалось, что в местах прикосновения начинает просачиваться вода.
В просветах между шквалами мы вылезали наружу и любовались страшной картиной шторма на горизонте. Там чернющее море плавно перетекало в такое же беспросветное небо. И бушевало нечто совсем обезумевшее. Дуло с юга. Вся эта фантасмагория двигалась, вроде бы, мимо нас, зацепляя только краем.
Зато поднялись волны. Вчерашний прибой – младенец-сосунок в сравнении с сегодняшним. А ярость моря и природы шла по нарастающей. То ли еще будет? И мы, и экипаж «Одиссея» жалели только об одном – что нечем было фиксировать природный катаклизм. Саша всю фото- и видеоаппаратуру оставил судейству для безопасной транспортировки в Донецк, а у нас банально закончилась пленка.
Саша Драгомиров в промежутке между шквалами успел передать нам для ознакомления атлас азовского побережья северной части моря – от Геническа до Новоазовска. И, пока мужики распирали конечностями бедную палатку, чтоб им не было скучно, я вслух читала особенности рельефа, природы и погоды Азова. Такой получился своеобразный ликбез.
Приятная новость: Мельничук отозвался по мобильнику. И хоть ничего не было слышно, уже тот факт, что он включил телефон, свидетельствует, что Макеевка причалила. Не важно, куда. Главное, что шторм не настиг их в море. Ура!
Дождь прекратился, но ветер свистит беспрерывно. А разогнавшаяся волна подбирается к катамаранам. И это не может не настораживать. Еременко считает, что пора драпать, пока не поздно.
Перебазируемся «вглубь материка», что весьма непросто, поскольку укреплялись на совесть. Но надо торопиться. Волна с каждой минутой все ближе к стоянке. Работаем, как муравьи в растревоженном муравейнике, в бодром темпе перетаскивая вещи, выкапывая палатки и катамараны из песка.
Мотаясь по зарослям, уже не обращаю внимания на пауков. Не до того. Успеть! На новом месте, за кустами лоха, повторяем всю процедуру закапывания. Когда ввосьмером подхватили «Мистраль», под его поплавками уже прогуливались волны, размывая песок. «Одиссея» волокли тоже ввосьмером, а пятки наши лизали шипящие буруны.
Катамараны поставили перед кустами, спрятав за бугорком - самом возвышенном месте побережья. А когда забросали их песком и заякорили, обернувшись на место прежней стоянки, увидели вместо нее плоский песчаный берег, по которому вовсю гуляла вода. Вовремя мы смотали удочки!
Ветер свистит так, что невозможно разговаривать, приходится орать. Дождя нет, но с поверхности волн срываются брызги, и окатывает ими, как дождем – метров на двадцать-тридцать. Вскоре к летящей по воздуху воде добавился песок. И этот водно-песчаный горизонтально секущий ливень пребольно стегал по телу даже сквозь одежду. Смотреть на воду было просто невозможно: ветер дул с моря, и все это безобразие беспрерывно и жестоко било по лицу, если не закрывать его локтем. Волосы мои за время переселения намокли и набились ракушками и песком, как мусорное ведро. Казалось, даже мозги хрустят.
Кусты лоха хоть как-то сдерживали напор ветра, и наша хилая палатка теперь более-менее сносно держалась вертикально даже в отсутствие атлантов. Хорошо, что нет дождя. Хороший ливень оставил бы нас без крова в считанные минуты.
Весь день ушел на борьбу со стихией: окапывание, укрепление, раскапывание, переселение, укрепление и закапывание. Зато в минуты наивысшего разгула бури, валяясь в палатке, спали, спали и снова спали. Делать-то нечего. Держать стены палатки уже не надо. А за время соревнований мы таки подутомились. Не было ни одного утра, чтоб проснулись позже семи, а то и шести утра. И ложились всегда ближе к полуночи. Очень хотелось всюду и все успеть. Вот вам и отдохнули на курорте!
Поэтому использовали непогоду как повод от души пообщаться с Морфеем.
Вечером приготовили на горелке ужин, поели и устроились на ночь вчетвером – как сельди в бочке. Воет, свистит ветер. Бесится море. А нам тепло, сухо и уютно, хоть и тесно.
А ведь палаточка-то выдержала бурю!
Кошмарный ветер к утру перешел в просто сильный. Воду с волн уже не срывало, и песком по телу не било. Нормальная погода. Для прогулок пешком. Но не для путешествий на парусных надувнушках.
Проснулась я в великолепном настроении. Вчера бояться ураганов было некогда, в общей суете все воспринималось с юмором. А сегодня уже можно не переживать. Судя по всему, все худшее осталось позади.
Кстати, пауки, вопреки всему, не покидали своих тенет и воинственно развевались в них на ветру.
Я решила прогуляться на маяк – подзарядить мобилу и вымыть голову пресной водой, поскольку возле жилья человека находился колодец с таковой. Влад и Андрей шустренько ко мне присоединились, а Вова еще спал.
При маяке располагался домик с небольшим хозяйством (куры, козы, утки, гуси, штук 10 собачат), которым заправляла женщина средних лет. Проживала она тут с ребенком – мальчиком лет семи-восьми. Был ли в наличии мужчина – мы не поняли.
Но бедная женщина рассказала, как вчера откровенно натерпелась страху. Сколько лет здесь живет, всякое видала, а такого шторма не припомнит. Вчера была реальная угроза затопления оконечность косы, а значит, и ее домика. Чуть не унесло в море ее лодку, и она едва справилась в одиночку, чтоб затащить ее на безопасное место.
- Да вы, - говорю, - к нам бы обратились за помощью. У нас вон мужиков сколько!
- Что вы! Когда я увидела, как вы там суетитесь на берегу, готова была вас приютить вместе с парусниками. Вам было не до меня. Свои бы вещи успеть спасти. Когда ребенок мой в ужасе спрашивал, что теперь будет, я ему вас в пример приводила. Вон, говорю, люди вообще без крова, и ничего, не боятся.
Выяснилось, что зарядить телефоны не удастся, поскольку что-то там с напряжением. Вся электроэнергия у них от аккумуляторов, которые подают на маяк 12 Вольт. Так вот почему мы не заметили маяка с моря! Как же, увидишь эту бледную немочь под 12 вольтами!
Узнали мнение местных жителей, почему в море стало мало рыбы. Оказывается, поели бакланы. Вон их сколько! Аж черно!
Надо же, как все просто. Бакланы виноваты. Странно, почему у меня иное мнение?
А зарядить телефоны можно в 4-х км отсюда, на страусиной ферме фирмы «Мотор-Сич», если дорогу не размыло.
Обрадованные предстоящим походом в гости к страусам, наскоро моем головы пресной водой из местного колодца. Забавное сооружение представляет собой вкопанное в песок ведро, куда просачивается вода. И надо потихоньку зачерпывать ее большим щербатым ковшиком на длинной ручке. Потрясающе, в каких тяжелых условиях живут эти люди!
Понятно, что сегодня мы никуда не тронемся с места. Идти в такой ветер просто опасно: ванты по-прежнему свистят, а значит, скорость ветра не меньше 10 м/c. Следовательно, надо быстренько поесть и отправляться на экскурсию.
Вова уже проснулся и даже приготовил завтрак. Молодец! Но не успели мы приступить к трапезе, как поступил сногсшибающий приказ Босса: через два часа отход.
Я специально сходила на побережье поглядеть на волны. И в глубокой задумчивости вернулась завтракать. Мне идея показалась просто безумной. Впрочем, Еременке виднее. Считает, что можно идти – рискнем. Только надо будет взять рифы на гроте и поставить маленький штормовой стаксель.
Разбирая палатку, вытряхнула из вещей своего изголовья… огромного полосатого паука. Вот зараза! Целую ночь провести в угрозе поцелуя с такой тварью… Хотя, в сравнении с трудностями предстоящего отчаливания, это такая малость!
Глядя на бушующий прибой, Саша пообещал, что поможет нам отчалить. Технология такова:
катамаран ставится носом перпендикулярно к волне. Шкоты и лини готовы для мгновенного подхватывания парусов и немедленной отдачи шверта и руля. Каждый человек отвечает за определенную веревочку. Дождавшись волны поменьше, одиссеевцы и мы толкаем судно в волну как можно сильнее, потом мы запрыгиваем, подбираем шкоты и отдаем лини.
На практике все оказалось гораздо напряженнее и страшнее. Меня так сбивало с ног волной, что я раньше времени прекратила толкать кат и запрыгнула на корму к румпелю. Никто не обратил на это внимания. Мужики давили на катамаран сзади, а море – спереди. Мне казалось, что бедняга «Мистраль» выгибается дугой, словно лук. Упругие, мягкие стрингеры словно складывались пополам от страшного напряжения.
Громовой голос Настоящего Капитана Саши Еременко перекрывал шум прибоя. Он упрямо и смело руководил всеми, и капитаном «Мистраля» в том числе. Возможно, и волны слушались его. Потому что в какой-то неуловимый миг под вопль Командора: «На борт!!!» мои мужики, как кузнечики, попрыгали на палубу; море подхватило судно, а вбить его бортом в берег не успело. Как по волшебству, в доли секунды отдались руль и шверт, подхватились шкоты.
Был миг, когда без присмотра остался стаксель. Но Влад не растерялся, и прыжком отчаянного тигра устремился к стаксель-шкоту, успев наполнить парус ветром прежде, чем нас развернуло.
Став правым бортом к ветру, мы понеслись на сумасшедшем галфвинде обратно на юг. Удалялись от берега столь высокими темпами, что пришлось снять стаксель. Иначе мы оторвались бы от «Одиссея» навсегда. Он и так одиноко сверкал белоснежным гротом все еще на линии прибоя.
У меня мелькнула мысль: а что, если они так и не отчалят? Ведь им помочь некому! Что делать нам?! Только идти на берег, где снова рисковать на прибое.
Наконец, далеко-далеко на линии горизонта парусник оторвался от земли и вышел в море. Мы увалились до фордевинда, держа курс по азимуту, который еще на маяке выдал Саша. Ветер с волнами гнали нас с невероятной силой. Для «Мистраля» вполне удобный курс. И волны на борт не забрызгивают. Можно расслабиться и подумать о том, что произошло.
А произошло удивительное дело. Пусть с посторонней помощью, но мы отчалили в невероятно трудных условиях. А ведь было время, когда на ровной глади Оскола я не могла отвести лодку от берега! Вот что значит один хороший поход. А с Еременкой попутешествуешь – вообще море по колено станет.
Однако что-то Саша не приближается. Да и вообще, где он? В смятении оглядываю горизонт. Нет «Одиссея»! Страх сжал холодной лапкой за горло. Не вижу! Уже и весь экипаж мой засуетился, Андрей наводит свою суперцейсовскую оптику (так мы называли его дополнительную линзу к очкам). Нет «Одиссея» нигде!
А у нас, недальновидных, даже ни у кого нет мобильного номера хоть кого-то из их команды. Звоню палочке-выручалочке – Крыгину. Он сбрасывает номер Еременко. Мой телефон разрядился. Все повторяем через мобилу Влада. Но Саша не доступен; судя по всему, отключил телефон.
Пока Крыгин думает, что нам предпринять, решаем развернуться и пойти навстречу «Одиссею». Не верю, что с ним могло случиться несчастье. Хотя, конечно, все может быть. Но хочется верить, что мы просто очень сильно оторвались от него.
Пока идем галфвиндом – еще терпимо. Но надо приводиться до бейда. А «Мистраль» не хочет! Нагрузка на руль выросла в мгновение ока.
Хрясь!!!
И неуправляемый «Мистраль» понесся куда гонят волны и ветер. Руль! Сломан руль! Ужас на миг парализовал волю. Но тут же отпустил: у меня в экипаже такие чудесные бортмеханики! Сейчас Влад с Андреем что-нибудь придумают.
Забыв на время об «Одиссее», мы снимаем все паруса и рассматриваем, что случилось. Оказывается, разогнулся крючок на талрепе растяжек баллера руля. Перо свернуло на сторону, но вроде, ничего не лопнуло и не поломалось.
Как не вспомнить «незлым тихим словом» Моджахеда, который рвал на груди рубаху и уверял, что эти крючки не разогнутся НИКОГДА?!
Отыскав в ремнаборе запасной крючок, ребята приводят руль в порядок. Все работает, как прежде. Умницы! Несколько тревожит мысль, что при проворачивании руля наверняка повреждена шпилька, скрепляющая две части кормовой балки. Но пока ничто не трещит. Идем дальше. (При разбирании «Мистраля» выяснилось, что шпилька таки сломалась).
Оглядываемся. «Одиссея» нет. Что такое? Мы идем под голым рангоутом, куда уж медленнее? А в левентик не сможем привестись: парусов нет. Вот что теперь делать? Почему они нас никак не могут догнать?
Позвонил Михалыч, кинул умную мысль. Плавучий якорь!
Найденный на Обиточке рыбацкий пенопласт как нельзя кстати. Обматываю его свободным концом и выбрасываю за корму. Скорость тут же значительно падает. Но и нагрузка на плавучий якорь настолько сильна, что не рискую его привязывать к раненой кормовой балке, а держу в руках, амортизируя рывки от волн.
Минут тридцать мы шли таким макаром, пока, наконец, на горизонте не показался белый треугольник. И еще с полчаса «Одиссей» догонял нас. Ну ничего себе на скорости мы умчались с Обиточки, если «Мистраль» без парусов, с якорем за кормой, а «Одиссей» нас так долго догонял.
Саша еле сдерживал гнев. И понять его можно. Если мы струхнули, потеряв его из виду, представляю, как сходил с ума он, не в силах нас догнать. И если уменьшить скорость парусника еще можно, то увеличить больше, чем есть – увы!
Во-первых, они с невероятным трудом, в полном отчаянии, только с …надцатой попытки сумели отчалить, совершенно выбившись из сил. Их неоднократно жестоко швыряло на берег, они брали тайм-аут, чтоб отдышаться. Саша уверен, что если б на месте «Одиссея» был пластиковый «Мистраль», его бы разнесло в щепки.
Во-вторых, в сражении с прибоем поплатился дисплеем многострадальный GPS.
В-третьих, азимут-то Саша выдал, но не проинструктировал на непредвиденные ситуации. В частности, усиление ветра. Которое было (а мы и не заметили!), и вместо того, чтоб прижиматься к побережью, мы прилежно следовали по азимуту, уходя в залив.
В-четвертых, поплавки «Одиссея» на фордаке опасно заныривали в волны, и пришлось идти только на стакселе, сняв грот. По этой причине они и не могли нас догнать.
В-пятых, они потеряли нас из виду, связи нет, и что взбредет в голову капитану Дмитрук, не знал никто. Как притормозить «Мистраль», на «Одиссее» тоже не знал никто.
Вот такая вышла петрушка. Спасибо Михалычу за ценную идею с плавучим якорем. Теперь опыт имеется, больше подобная острая ситуация, надеюсь, не повторится.
По команде Босса держимся ближе к берегу, немного изменяя азимут. Задача: проскочить с конца Обиточной косы на конец Бердянской в районе маяка; успеть до темноты миновать торговые пути. А без GPS практически невозможно прийти в намеченную точку ночью или в туман.
Постепенно ветер стихает. Можно спокойно пообедать. А часам к трем пополудни вообще наступил штиль. Как мы ни изгалялись над парусами, как ни выдавливали из спинакера миллиметры хода – ничего. Мертвый штиль.
Совсем забыв, что неплохо было бы погрести веслами, я не отдала такой команды. А, поручив руль Вовке, отключилась на послеобеденный сон.
Очнулась от суеты на борту: поднимался легкий встречный ветер, надо было передвигать по погону кипы стаксель-шкотов, настраивать паруса на бейдевинд. А «Одиссей» каким-то загадочным образом очутился впереди на линии горизонта. Интересно, как Еременко умудрился «сделать» нас в такую штиляку?
Ларчик просто открывался: там пользовались веслами, уверенные, что и мы последуем их примеру. Однако я почивала, а ребята просто не приняли во внимание веслопомахивания старших товарищей.
«Одиссей» вернулся за нами. Оказывается, они снова нас потеряли. Уверенные, что и мы веслуем, обратили внимание на отсутствие «Мистраля» лишь незадолго до захода Солнца. И были несказанно удивлены, когда поняли, что мы едва плетемся сзади.
Саша велит держать на Бердянский маяк. Но заходить на него не по касательной, а перпендикулярно с воды. Держаться подальше от берега и поменьше светить фонарями, чтоб не засекли пограничники. И снова «Одиссей» покидает нас. На острых курсах, при полном вооружении, он недогоним.
Тем временем катастрофически быстро надвигается темнота. Стремясь зайти на маяк по перпендикуляру, сильно оттянулись в море. И то ли ветер поменял направление, то ли мы – ориентир, но курс перешел на галфвинд. Причем сила ветра настолько возросла, что идти во тьме при всех парусах я сочла неразумным. Мы взяли рифы.
Курс перешел в фордевинд. Поэтому, когда повернули к маяку, снова весело и споро летим на галфе. Сзади «Одиссей» настойчиво трижды мигает фонарем сигнал на сближение. Снимаем грот, чтоб замедлить ход. Еременко повторяет призыв сблизиться. Снимаем и стаксель. А напарники снова трижды маякуют. Да что такое, черт возьми? Не разворачиваться же навстречу «Одиссею»? Почему они опять никак не могут нас догнать?!
Наконец, с гневными воплями нас настигают. Чего так выперлись в море?! Надоело за вами гоняться! Поднимайте только стаксель! Идите с нами борт о борт!
Не до конца осознав свою ошибку, послушно стараюсь держать судно перпендикулярно к берегу, вровень с бегущим параллельно «Одиссеем». В полной темноте красиво следуем рядышком на одних стакселях. Но «Мистраль» периодически вырывается вперед, и приходится травить стаксель, чтоб не обгонять «Одиссея». То ли ходовые качества нашего судна на попутных курсах лучше, то ли площадь паруса больше, то ли Еременко специально не торопится, чтоб мы не отстали.
Впереди гостеприимно мигает маяк.
Но мы обходим его правее, чтоб, обогнув самую крайнюю точку Бердянской косы, причалить в безлюдном месте на наружной ее части, километрах в двух от маяка.
Теперь не повторяю своей оплошности при подходе к незнакомому берегу, да еще и в темноте. Предоставляю право быть первыми более опытным товарищам. С двойной выгодой: вытащив на берег свое судно, одиссеевцы (или одиссейцы?) помогают подойти к берегу и нам. Нынче этот процесс по-прежнему непрост, ибо курс – фордак, а прибой неслабый. И темно – хоть глаз выколи.
Вытягиваем совместными усилиями катамараны подальше на берег и углубляемся в кусты: спрятать палатки от ветра.
Ветер свистит в вантах. Но почему-то только «Мистраля». Саша предполагает, что скорость ветра все же слабее 10 м/с, а свистит он не в вантах, а в нашем ликпазе. Таким способом хитрый «Мистраль» нас обманывает, заявляя, что ветер критический, и на воду лучше не идти.
Усталость сбивает с ног. Даже не готовим ужин, а только пьем чай и заваливаемся спать. Все-таки трудный выдался переход.
Подъем – в 6 утра. В 7-20 – отход. С суровым Еременкой не поспоришь. Особенно после того, как вчера его дважды прогневили. Спешно собираемся в путь.
Вова готовит завтрак на нашу компанию, а сам – на голодном пайке. Бедняга всю ночь мучился расстройством желудка. Интересно, как его угораздило отличиться от коллектива? Чем он мог не угодить собственному организму?
Успеваю немного пробежаться в разведку по косе. Забавно, что каждая часть Азовского побережья имеет своих коренных жителей. Господство над этой частью косы одержали не кузнечики и пауки, не уховертки и богомолы. А огромные, откормленные улитки. Коричневыми толпами они осаждали мусорники и пересекали тропинки. Не успела я выбросить в кусты картофельные очистки, как целая шайка мягкотелых мародеров сползлась на пиршество. Кто сказал, что эти животные медлительны? По крайней мере, бердянские улитки шустростью могут посоперничать с кем угодно. Наверно, естественный отбор закалил их в борьбе за отбросы с бомжами и бродячими собаками.
Перед самым отходом остатки любовно сваренного Володей кулеша нечаянно оказываются в песке. Жаль. Обедать на борту практически нечем. Будем поститься все за компанию с Вовкой.
Отчалить с Бердянки оказалось тоже непросто. «Мистраль» по-прежнему свистел ликпазом, а ветер если и не достигал 10 м/с, то был весьма близок к этой цифре. А главное, что не успокаивалась волна, солидарная с нашим судном в оценке скорости ветра.
Отработанным способом одиссейцы вытолкали нас сквозь прибой. Но… «не долго фраер танцевал». В десяти метрах от берега у «Мистраля» отвалился шверт. Точнее, соскочил с места и болтался под днищем на тросах. Дело в том, что конструкция крепления шверта еще не совершенствовалась, не дошли руки до нее. В поднятом положении шверт не растягивается натуго тросами, болтается. И боковыми ударами прибойной волны его раскачало и сбросило со штыря.
Естественно, что повторный старт не доставил радости ни моим ребятам, ни мужикам Еременки. Владу пришлось заныривать под катамаран, невзирая на бьющее в лицо и в ребра море, чтоб воткнуть «ножку» шверта на место. Понятное дело, что вымок он насквозь, а в столь ранний час Солнце еще не жарило. А Петя, Денис и Саши тоже искупались из-за нас лишний раз.
А мне, признаться, уже понравилось отчаливать в таких условиях. Захватывает процесс борьбы с волнами: кто кого? Или они нас пнут в борт и швырнут на берег, или мы успеем опустить перо и шверт, подобрать шкоты и, оседлав волну, прокатиться через нее в море. Интересно и нестись по крутым волнам: «Мистраль» так здорово по ним скачет!
Путешествие до Ялты прошло в довольно мирной обстановке, без приключений. Мы бодро летели под всеми парусами параллельно с «Одиссеем» вдоль побережья Бердянской косы, застроенной бесчисленными пансионатами и домами отдыха. Ветер все время дул свежий, в правый борт.
Не переход, а увеселительная прогулка. Застопорил паруса для галфвинда – и рули по очереди со всем экипажем! Высокая скорость, редкие необременительные брызги, тепло и солнечно. Великолепное настроение.
Кстати, поступили сведения о макеевчанах. Они больше суток шли морем и выскочили аж на Белосарайскую косу. Пришлось возвращаться потом на Бердянку, до Новопетровки. Во как промахнулись ребята! Но ничего. Главное, что шторм 29 августа застал их на берегу, а не в море. Так что все живы и здоровы. Если не ошибаюсь, сейчас уже подъезжают к Макеевке. Удивительный человек Сережа Мельничук сдержал свое слово!
Мы с Вовкой пытались отыскать место прошлогоднего промежуточного финиша возле Новопетровки. С точностью до пары километров, надеюсь, угадали его. Проскочили знакомые пляжи Урзуфа, Юрьевки. Впереди в заливе показалась Ялта.
Мы могли бы шуровать прямо на Белосарайскую косу, не тратя время на заход в Ялтинский залив. И, глядишь, до вечера добрались бы до Мелекино, если не дальше. Ветер-то очень удобный. А завтра уже разбирались в Мариуполе.
Но… приход в судовой роли я поставила – в Ялту! И, не отметившись у погранцов, неосмотрительно было бы соваться дальше. Как я ругала себя за недальновидность!
Пришлось заходить с «Одиссеем» в Ялту. Тут у них стоял автомобиль, они собирались паковаться и завтра уезжать. А нам предстояло отметить на заставе приход сюда и отход до Мариуполя.
Причалили в 12-45. Здорово пролетели эти тридцать километров!
Приятно посещать знакомые места и наблюдать, как они изменились, и изменились ли вообще. На этот раз место нашей прошлогодней стоянки изменилось значительно!
А всему виной пронесшийся по нему 29 августа ураганный ветер. Все-таки на Обиточке он напакостил гораздо меньше. Нечему было особо пакостить: трава, песок да закопавшиеся в него путешественники с катамаранами. А здесь… множество старых, могучих деревьев поломано, покорежено, искалечено. Местные жители делились пережитым ужасом: по побережью кувыркались многочисленные лодки, лодочки, педальные катамаранчики и немереное количество гораздо более мелких непременных атрибутов пляжа.
Видя нас целыми, невредимыми и довольными жизнью, люди удивлялись: где мы так хорошо спрятались, что не повредились суровым штормом? Сказать, что на самом кончике песчаной косы, вдающейся в море на 40 км? Не поверят.
Ураган (пусть по шкале Бофорта это – буря, до настоящего урагана не дотянула всего двух баллов, но для наших мест и этого достаточно) наделал беды по всему Азову. Посетил все порты и приморские города, разметал по окрестностям все, что плохо прикреплялось, в том числе хилые постройки и непрочные крыши. В прессе прошла серия заметок на эту тему и фотографий причиненных разрушений. Это просто чудо, что мы не пострадали. Наверно, у кого-то из нас очень заботливый Ангел-хранитель!
По имеющимся агентурным сведениям, стихия оценивалась в 9-10 баллов; ветер дул со стабильной скоростью 25-30 м/с без просвета целые сутки. Саша с Петей уверяли, что смерчи 2004 года – детская шалость в сравнении с тем, что мы пережили на Обиточке. Оказывается, тогда у Еременко неоднократно появлялось желание потягаться с морем на воде. И он в конце концов вышел покататься. А нынче даже мысли подобной не возникло.
Позвонил Рагулин. Оказывается, штормовой ветер застиг их в Нижнезаморском. Понадеявшись на вес своего катамарана, Толик не предпринял достаточно серьезных мер по закапыванию его в песок или какому иному способу прикрепления к суше. В итоге «Корсар» прокувыркало по берегу, сломав мачту. А ведь он весит килограммов триста!
Не только Луганск интересовался, как мы пережили эту бурю. Но и Харьков, и Донецк, и даже Киев в лице Соколова. И такая забота о нас очень грела душу. Спасибо всем за поддержку! Приятно осознавать, что твоя жизнь кому-то небезразлична.
«Одиссей» оттащили на возвышенность и принялись разбирать. А «Мистраль» все еще стоял недалеко от кромки воды в полной боевой готовности к отплытию. Чтоб успеть удачно прийти в Мариуполь, надо было, не теряя времени, получить на заставе приход-отход.
Но, созвонившись с сим заведением, выяснили, что начальник будет только к вечеру, а без него судовую роль никто не подпишет. Позвонили Михалычу. Просили его связаться с Ялтинской и Мариупольской заставами, объяснить ситуацию. Нам срочно нужен отход, нельзя ли как-то договориться между собой и оперативно пропустить маленький парусник?
В моей команде начались шатания. Послышались робкие голоса за то, чтоб не идти на Мариуполь, а подыскать здесь попутку и уехать домой. Подлили масла в огонь и Саша с Петей:
- Самые красивые места мы уже прошли. Дальше начинается промышленная зона. Грязная вода, дымный воздух до самого Мариуполя. Вам это надо? Могут возникнуть сложности с прохождением порта. Да и погода не известно, что может выкинуть.
Я заколебалась. Но пришло SMS от Крыгина: «Все договорено. Езжайте на заставу». Тем не менее, для очистки совести пошла по берегу беседовать со всеми стоящими здесь микроавтобусами. А ребят направила на автостанцию.
Отдыхающих почти не было. Оно и понятно: 31 августа, конец сезона. Детям в школу. Всего три автобусика стояло на территории бывшего палаточного городка. И все трое водителей ехали через Донецк. Но или не попадали с нами по времени, или даже за деньги не хотели заезжать в Физтех для разгрузки катамарана, или не соглашались брать людей. А отдать самое дорогое, что у нас было – «Мистраль» - без сопровождающих представлялось невозможным.
Неутешительные вести и от ребят: маршрутки «Ялта-Донецк» со вчерашнего дня не ходят. Усугублялось наше положение и весьма скромными денежными запасами, не позволявшими ехать «на широкую ногу». Саша предложил занять гривен 200 на случай, если отыщется транспорт.
Но все клонилось к тому, что по-прежнему единственным средством спасения является «Мистраль». Дойдем до Мариуполя, а оттуда на электричке уже недорого доехать до Донецка. Другое дело, что без «Одиссея» не так интересно и не так надежно. Да и выход из Ялты к Белосарайке предстоял против довольно сильного ветра. Даже если стартанем сегодня – дай Бог к ночи добраться хотя бы до маяка.
То есть путешествие может продлиться не на один-два дня. А моему сыну Мише завтра – в школу. И Андрею – на работу. Идти сейчас на заставу можно только пешком. А даже со скоростями Андрюши это займет как минимум час. Между прочим, уже 15-00. То есть при самом лучшем раскладе отчаливать будем часов в 17. Глядишь, можем и до оконечности косы не дотянуть до заката.
Что же делать? Вот задачка!
Тем временем мои ребята не дремали и сбегали в магазин. Перекусив, все воспряли духом и с новой энергией принялись искать выход из ситуации.
Андрей смотался на базар и вернулся с радостной вестью: он договорился с водителем рейсового «Икаруса», что сегодня в 18-00 он сможет довезти нас до Мариуполя.
- Мы не успеем разобрать и упаковать «Мистраль» до этого времени. Надо ведь, кроме всего прочего, каким-то образом доставить тюки на автостанцию.
- Да мы их руками перетаскаем! – «завелся» Андрей, - я лично перенесу. Лишь бы успеть.
Но я представила лихорадочные сборы, суету, нервы оттого, что не успеваем… Не хотелось так по-дурацки заканчивать поход. Хотелось, наконец, расслабиться и просто отдохнуть на берегу моря. Как нормальные люди. К тому же, Андрей наверняка погорячился, считая, что «Мистраль» может лично перетащить отсюда на автостанцию.
- Ко всему прочему, в Мариуполе будем поздно, придется уезжать последней электричкой. В Донецк прибудем в полночь. Как доберемся в такое время с ж/д вокзала? Снова проблемы. Наверно, если этот автобус рейсовый, шофер и завтра будет ехать. Пошли, поговорим с ним насчет завтрашнего утра, - остудила я пыл энергичного бортмеханика.
Отправились на переговоры вдвоем с Владом. А Вова, который по-прежнему мучил себя голодом, и Андрей остались в лагере. Андрюха помчался, было, разбирать катамаран. Но опытный Вова, знающий, что инициатива частенько наказуема, затормозил его:
- Без команды кэпа не надо.
К сожалению, именно того водителя мы не застали. Зато узнали, что рейсовые автобусы на Мариуполь ходят регулярно. Уж какой-нибудь да возьмет нас.
Вернулись в лагерь. Не имея достаточной уверенности в отъезде, я все еще не давала команду на разбор парусника. «Одиссея» уже упаковали, а «Мистраль» по-прежнему сиротливо стоял на берегу. Подтянули его повыше, чтоб был рядом.
А тут показался Саша Еременко на машине (он оставлял ее у знакомых на время похода):
- На заставу едете?
Я схватила документы, и вместе с Владом мы прыгнули в автомобиль. Но по пути следовало заскочить на автостанцию. Как раз в 18-00 там стоял искомый «Икарус». Водитель уверил, что мы уедем непременно на любом рейсовом автобусе.
Итак, решено! Уезжаем отсюда не на «Мистрале». Я ознакомилась с расписанием движения автобусов. Не было смысла дожидаться 18 часов. Можно уехать утром.
Пока посетили заставу и проставили приход в Ялту, прошло еще минут сорок. Так что, вернувшись к семи вечера в лагерь, все равно пришлось разбирать катамаран на нервах: торопились сделать это до темноты.
И все равно не успели. Паковали тюки уже при свете фонариков.
Напряжение последних переходов, а особенно мучительных колебаний в Ялте, к сожалению, немного сказалось на микроклимате в нашей команде. В некоторых моментах – каюсь! – я стала несдержанна. Если раньше не обратила бы внимания на какую-нибудь мелочь, то сегодня несколько раз не совсем заслуженно «оторвалась» на Вовчика и один раз – на Андрея. То есть, среагировать на ситуацию надо было, но не столь резко. К счастью, хоть Влад избежал гнева капитана. А наутро меня попустило.
Зато пришло SMS от Юры: «До 1 сентября дождя не будет». Смех и грех! Во-первых, весьма «своевременное» сообщение, а во-вторых, уж что-что нам меньше всего на море страшно – так это дождь.
Удалось договориться с одним из водителей микроавтобусов, чтоб он отвез завтра утром нас на станцию. Немного осложнялось дело несовпадением по времени. Рейсовый автобус отъезжает около одиннадцати, а мужик подбросит нас не позже девяти утра. Придется пару часов куковать на станции. И снова ранний подъем! Чтоб в девять загрузиться, надо проснуться в семь!
Перед сном устроили праздничный прощальный ужин совместно с командой Еременко. Очень хорошо посидели. И с теплой грустью разошлись по палаткам. Когда окончен поход, грустно всегда. Даже если устал от кочевой жизни. Ведь следующего похода придется ждать целый год.
Но он обязательно состоится, этот следующий поход! И тем слаще ожидание, чем дольше оно длится. Появляется надежда, а с нею жить легче.
Первый день осени сопровождался ухудшением погоды. Словно кто выключил Солнце. Пасмурно и прохладно. Мы радовались, что не пошли на Мариуполь. Все-таки устали. По хорошей погоде еще можно было бы походить, но по холоду…
Тем более что в компанию к Вовке присоединилась и я. Мы на пару бегали всю ночь в туалет. Естественно, не выспавшиеся, ослабленные организмы сопротивлялись физической нагрузке.
Андрей с Владом чувствовали себя нормально и только сочувствовали нашим проблемам. А первый даже спал не в палатке, а на вещах, сторожа тюки с «Мистралем».
Попрощавшись с одиссейцами, загрузились в микроавтобус и удачно добрались до автостанции. Вскоре туда же подошли Петя с Денисом, которые оказались палочками-выручалочками нашему экипажу. Они помогли нам загрузиться в автобус и перенести вещи в Мариуполе с автовокзала до остановки общественного транспорта.
А все остальное время мы сами, как галерники, носили свой груз. Причем меня с натяжкой можно назвать грузчиком. Я больше охраняла кучи тюков, чем носила. Весь труд пал на плечи мужской части моего экипажа.
Вспоминая наше путешествие домой, просто потрясаюсь иронии судьбы. Возвращались с победой вице-чемпионы страны. Возвращались «на щите» после трудных испытаний и немалого риска. Но, не имея материальной поддержки государства, словно рабы, таскали тяжести целый день.
1. Сначала загружались в микроавтобус.
2. Потом разгружались на автостанции.
3. Загружались в рейсовый автобус.
4. Разгружались в Мариуполе.
5. Перетаскивали с автовокзала на троллейбусную остановку.
6. Загружались в троллейбус.
7. Разгружались на ж/д вокзале. Отправление электрички – через 10 мин.
8. Пулей переносили тюки на платформу.
9. Загружались в электричку.
10. Разгружались на остановке, где отсутствовала даже платформа.
11. Прыгали с тяжестью с высоты на насыпь.
12. Переносили к дороге.
Просто счастье, что, готовясь в этот поход, я складывала катамаран в удвоенное количество упаковок по принципу – пусть больше единиц, зато они подъемней.
Подъехал Влад на своей «Таврии». Он жил неподалеку и смотался за машиной, пока мы тягали к дороге.
13. Загружали в машину.
14. Разгружали машину дома у Влада.
15. Промывали катамаран пресной водой.
А ведь мы уже второй год – вице-чемпионы Украины. Неужели не интересны спорткомитету? Не интересны своей стране? Наверно, она предпочитает иметь дело с молодежью, которую не привлекает ничто, кроме телевизора и водки? А люди с активной жизненной позицией слишком напрягают? Хотите приключений? Вперед! Но на помощь не рассчитывайте. Радуйтесь, если вам палки в колеса не будут вставлять.
И радуемся! Несмотря ни на что, - радуемся! А жизнь без приключений – не жизнь. Поэтому снова и снова пойдем в море! И будем тягать на своих плечах. А как хочется, чтоб государство хоть чуть-чуть помогло, хотя бы в вопросе доставки парусника к месту старта!
Бывалые путешественники сказали мне:
- Если вы не переругались в испытаниях морем, если твой экипаж готов идти с тобой снова, это - настоящие люди. Берегите друг друга. Хорошая, надежная команда – огромная ценность.
Прошло два месяца. По горло занятые работой и своими проблемами, Влад, Андрей и Володя уже строят планы путешествия по морю на «Мистрале» на будущее лето; думают, как усовершенствовать катамаран.
Моему верному экипажу посвящаю этот судовой журнал.
23 октября 2006 г.
Ольга Дмитрук
Прим. И.Крыгина: — В тексте упоминается "Муму".
Это моя посудина - байдарка с аутригерами,
на которой в свое время совершил все свои путешествия.